Гомер

Азии.

Сам Зевс заметно двоится, так как Гомер опять-таки дает нам незаконченное

отождествление Зевса Олимпийского с местным азиатским Зевсом на Иде. Этот последний

Зевс имеет на Иде священный участок и алтарь (VIII, 48), где Гектор приносит ему

многочисленные жертвы (XXII, 171); а в самой Трое имеется у этого Зевса Идейского

жрец, сына которого убивает Мерион (XVI, 604). Гекуба посылает к этому Зевсу

Идейскому Приама с молитвами по поводу предстоящей поездки к Ахиллу (XXIV, 291); и

Приам (308) взывает к нему, подчеркивая его владычество с Иды. Любопытно отметить,

что в период боев, неудачных для греков, созерцающий и направляющий эти бои Зевс

сидит на Иде, и это на протяжении всех двух боевых дней (VIII и XI-XVII песни), причем

так об этом не раз и говорится (VIII, 397, 410; XIV, 292 сл.; XV, 146, 255; XVIII, 594). Если

же спросим, почему Зевс, всегда живущий на Олимпе, оказался вдруг на Иде, то на это

найдем наивное объяснение: Зевс хотел ближе видеть поле сражения (VIII, 41-52; XI, 181

сл.), что вовсе не необходимо для V, XXI, XXII песни, где Зевс не заинтересован в исходе

сражения. В VIII песни 438 сл. даже подробно описывается его возвращение на Олимп.

Все эти обстоятельства подтверждают теорию Льювена (1906 г.), поддержанную

Виламовицем, что Идейский Зевс, – это исконный азиатский, т. е. местный Троянский бог,

с которым пришлые греки отождествили своего Олимпийского Зевса после достаточного

освоения здешней культуры. И при том у этого троянского Зевса все же остается самая

интимная и самая теплая симпатия к его любимым троянцам (IV, 43-49, XV, 595 сл., XXII,

168 сл.). В конце концов становится даже не очень понятным, почему греки при

заключении договора с троянцами обращаются именно к Идейскому Зевсу, к которому тут

же [308] обращаются и троянцы (III, 276, 320), и почему в VII песни, 202 греки, учитывая

любовь Зевса к Гектору, просят его о даровании равной доли и их Аяксу.

Черты становящегося универсализма необходимо отметить и в олимпийских богах,

взятых в целом. Здесь тоже весьма заметна у Гомера тенденция создать единую семью

богов, включивши в нее и указанных богов-азиатов. Это становление заметно на таких

странных фактах, как фиксация культа и статуи Афины, этой исконной греческой богини,

не больше, не меньше, как в самой Трое, где у нее оказывается целый штат прислужниц

(Ил., VI, 87 сл.). Афродиту и Ареса ранит смертный герой Диомед (Ил., V), а Аполлона

изобличает в коварстве и обмане смертный Ахилл (XXII). И все-таки тенденция к

универсализму у Гомера огромная, все боги у него в конце концов группируются на

Олимпе и вокруг Олимпа. На Олимпе Гефест построил каждому богу особый чертог (I,

607), здесь Гера снаряжается для своего путешествия на Иду (XIV, 154, 166 сл.). Здесь

боги вкушают пищу и собираются на совет (I, 522 сл., IV, 1 сл., 74, VIII, 2 сл.). Отсюда

Гера и Афина направляются в бой (V, 720 сл., 750), здесь ищут пристанища раненые

Диомедом Афродита (V,360) и Арес (V, 868 сл.). Сам Зевс сидит в это время на вершине

Олимпа и созерцает земные дела (V, 754). Также сидит он и смотрит в I, 498 сл., в XX, 22

сл. и в XXI песни, 339 сл. Сюда же приходит к нему обиженная Герой Артемида (XXI, 508

сл.). [309] Сюда же возвращаются с боя и прочие олимпийцы (XXI, 518). Отсюда боги

созерцают и последние бои около Трои (XXII, 166, 187). 14 раз Зевс называется просто

олимпийцем и 2 раза (I, 398, XX, 47) так именуются все прочие боги.

Таким образом, центральное значение Олимпа у Гомера как будто не может

подвергаться никакому сомнению. И все-таки это не мешает тому, чтобы Афродита имела

свое местопребывание на Кипре, а Арес во Фригии (Од., VIII, 362) или чтобы Посейдон

имел свой дворец под водой независимо от Олимпа (Ил., XIII, 32 сл.). Даже верная Зевсу

Афина живет на афинском холме, а Артемида больше в лесах, чем на Олимпе.

Все это необходимо иметь в виду при исследовании вопроса о богах у Гомера. В

науке эта противоречивая картина установлена уже давно в результате многочисленных

исследований и отдельных наблюдений. Элементарную сводку этого материала сделал уже

П. Кауэр в своей работе «Основные вопросы гомеровской критики», третье издание

которой вышло еще в начале двадцатых годов нашего века.

Здесь небезынтересно будет привести работу В. Отто «Боги Греции» ( W. Otto. Die

G"otter Griechenlands. Francf. am M. 19473), в которой мы находим совершенно необычную

характеристику олимпийских богов в их универсализме. Казалось бы, времена

Винкельмана давно прошли и казалось бы, восхваление, идеализация и безоговорочный

морально-эстетический панегирик в отношении этих богов в настоящее время не мог бы

иметь место. В олимпийских богах раскрыта их тысячелетняя история со всеми

периодами звериности, аморализма, бесчеловечности, жестокости, порочности и

беспринципности. Правда, их традиционное благородство, величие и красота тоже не

отрицаются. Но вот нашелся немецкий профессор, который посвятил целую большую

книгу именно восхвалению, именно превознесению, именно духовному величию

олимпийских и, в частности, гомеровских богов, зачеркнувши все в них отрицательное,

жестокое и порочное. Некоторые отрицательные черты этих богов В. Отто указывает

только в самом начале своей книги, относя все это к давно прошедшим временам, вполне

преодоленным у Гомера. Свирепый и жестокий гомеровский Аполлон в специальной главе

характеризуется как свет, чистота, величие, совершенство, духовность, упорядоченность,