Гомер

Наименьшей героизации подверглись образы Аполлона, Ареса и Посейдона.

Знаменитые художественные функции Аполлона представлены у Гомера очень слабо.

Кроме известного конца I песни «Илиады», где он аккомпанирует на лире хору Муз (603

сл.), эти функции упоминаются только в «Одиссее», VIII, 487 сл.. Там говорится о

научении певца Демодока Аполлоном и Музами (ср. 44 сл., где говорится просто о

«боге»). Моралистическая критика зверств и всего характера Ахилла, вложенная в уста

Аполлона (Ил., XXIV, 39-54), противоречит аморальному облику самого Аполлона.

Гораздо более героичен у Гомера образ Муз, дочерей Зевса, богинь пения и музыки (Ил., I,

1, II, 484-487, Од., I, 1, VIII, 43, 73, 479, XXIV, 60). В Аресе, кроме того, может быть, что

он сын Зевса, вообще нет ничего героического. В Посейдоне у Гомера героизм выражен

тоже [298] слабо. Он является прародителем феаков будучи отцом Навситоя и дедом

Алкиноя (Од., VII, 56 сл.). Как и Аполлон, он тоже помогает героям и агитирует ахейцев

на выступление (Ил., XIV, 363-391).

Окружением олимпийских богов являются Ирида – Радуга, вестница богов; Осса –

Молва, тоже вестница Зевса (Ил., II, 93 сл., Од., XXIV, 413 сл.); Геба – богиня вечной

молодости (например, Ил., IV, 1-4); отрок Ганимед – виночерпий Зевса (XX, 234); Фемида

– богиня правосудия и правопорядка (Ил., XV, 87, 93, XX, 4-7, Од., II, 68 сл.); Оры –

олимпийские привратницы (Ил., V, 749-751, XXI, 450, Од., II, 107 сл., X, 469-471, XXIV,

343 сл.); Хариты, богини прелести, красоты и изящества (Ил., V, 337 сл., Од., VI, 18 сл.,

236 сл., VIII, 362, XIV, 267 сл., XVII, 51, XVIII, 192, 382 сл.); Пеон – врачеватель (Ил., V,

401 сл., 899-901, Од., IV, 231 сл.). Все это окружение олимпийских богов отличается иной

раз гораздо большей красотой, гармонией, изяществом и пластическим оформлением, чем

даже сами олимпийские боги, которые, несмотря на свою героическую сущность,

содержат у Гомера огромное множество стихийных, бурных и буйных и вообще

хтонических черт.

б) Поднебесные божества. Гелиос – солнце и другие светила мифологически

представлены у Гомера слабо. Знаменитые коровы и овцы Гелиоса на Тринакрии уже в

древности понимались аллегорически, поскольку здесь было 7 стад по 50 голов, т. е. 350

коров и 350 овец, понимавшихся как 350 дней и 350 ночей года. Они пасутся на острове

Тринакрии, где их охраняют дочери Гелиоса и Неэры Лампетия и Фаэтуса. Интересно, что

эти стада не плодятся и не погибают, что действительно указывает на какую-то

обобщенность данного мифологического представления (Од., XII, 130 сл.) Вместе с тем до

забавности милым противоречием у Гомера является то, что голодные спутники Одиссея

перерезали лучших из этих коров Гелиоса и питались ими в течение шести дней (352-398).

У Гомера здесь целый большой рассказ о поведении Гелиоса и реакции Зевса на это, равно

как и о последующей гибели единственного корабля Одиссея. Несомненно, стада Гелиоса

представлены у Гомера чересчур обыкновенно в противоположность какому-то их былому

отнюдь не бытовому, но космическому значению. От этого последнего здесь остался

только рассказ о чудесных знаменьях, которые являли шкуры и мясо убитых коров,

ползавшие и мычавшие. В антропоморфном виде Гелиос представлен у Гомера еще как

соглядатай любовного свидания Ареса и Афродиты и как разгласитель этого секрета (VIII,

270 сл., 300 сл.).

То, что дочерью Солнца является волшебница Кирка, тоже указывает на слишком

большое очеловечивание и снижение образа этой Кирки, потому что такое мировое и

всезначащее божество, как Солнце, едва ли могло иметь столь обыкновенных [299] и

человекообразных детей. Правда, Кирка – волшебница, а не обыкновенный человек. Тем

не менее у Гомера ей приписаны черты очень позднего общественно-исторического

развития: она живет в прекрасном доме, вокруг которого находятся привороженные ею

львы и волки; она прекрасно поет и ткет легкие и тонкие ткани. У нее чудные волосы (X,

211-223); она влюбляется в красивого мужчину Одиссея: его купает, натирает маслом,

одевает, усаживает в кресло, кормит и снабжает его всякого рода деловыми советами (334-

374, 459-540). Спутников Одиссея она тоже всех купает в ванне, тоже натирает маслом,

одевает в шерстяные одежды (449-451). В течение целого года Одиссей является ее мужем.

В течение целого года он ест у нее «обильное мясо» и утешается сладким вином, и не

только он, но и все его спутники (466-469). Вся эта эстетика и эротика далеко ушла от

дикого хтонизма такого стихийного явления, как солнце, и от такой первобытной

практики, как колдовство.

Весьма характерно для Гомера, что у него совершенно отсутствует Селена-луна в

качестве богини, и слово эта употребляется только в нарицательном смысле. Ведь

гомеровский мир – это по преимуществу солнечный мир, т. е. светлый и героический.

Поэтому богиня луны была бы для Гомера чересчур хтонична и. первобытна.

Зато много раз выступает у Гомера Эос-заря не только в качестве явления природы,

но и в качестве антропоморфного божества и даже в качестве эпического стандарта для

обозначения наступления нового дня. Она выступает из Океана на колеснице с двумя

конями с предшествующей звездой-факелом, Эосфорос-Светоносцем. Как рудимент

древней матриархальной мифологии необходимо понимать браки небесной Эос со

смертными мужами, с Титоном, сыном троянского царя Лаомедоита (Ил., XI, 1 сл.),

охотником Орионом (Од., V, 121-124) и Клитом, внуком прорицателя Мелампа (XV, 250