Гомер

промышлять темною ночью и который станет «главою воров» (291). Он схватил его на

руки и стал уносить, но тот нашел новый способ избавиться от насильственного уноса: он

(296-297)

выпустил знаменье в воздух, –

Наглого вестника брюха, глашатая с запахом гнусным;

Вслед же за этим поспешно чихнул он.

Против такой аргументации Аполлон опять не устоял, и положил мальчишку на

землю.

В дальнейшем дело доходит до Зевса, который и учиняет над ним суд. Однако,

Гермес настолько уверенно врет перед всевидящим Зевсом, настолько нагло клянется в

своей невинности, что и Зевсу оставалось только рассмеяться (387-390).

Кончил Килленец и глазом хитро подмигнул Громовержцу.

Так и висела на локте пеленка, – ее он не сбросил. [315]

Расхохотался Кронид, на мальчишку лукавого глядя,

Как хорошо и искусно насчет он коров отпирался.

Конечно, Зевс велит Гермесу отдать забранных им коров Аполлону, но и тут, когда

уже коровы были обнаружены, он нашел средство подчинить Аполлона своей власти. Он

заиграл на своей кифаре и запел, и красотой своей музыки очаровал Аполлона (416-434).

Аполлон за эту кифару отдает ему не только коров и прочие богатства (461 сл.), но и всех

животных на свете (568 сл.).

Во всей античной литературе, кажется, мы не найдем другого такого милого,

прелестного, обворожительного образа мальчишки-бога, представляющего собою, можно

сказать, самое идею комизма и юмора, данную в адекватном воплощении.

Боги вообще улыбаются и смеются в Гимнах не раз. Вот страждущая Деметра,

которая не может найти своей дочери (V, 198-204).

Долго без звука на стуле сидела, печалуясь сердцем,

И никого не старалась порадовать словом иль делом,

Но без улыбки сидела, еды и питья не касаясь,

Мучаясь тяжкой тоскою по дочери с поясом низким.

Бойким тогда балагурством и острыми шутками стала

Многоразумная Ямба богиню смешить пречестную:

Тут улыбнулась она, засмеялась и стала веселой.

Вот Аидоней, «владыка умерших», который на слова Гермеса, требовавшего

освобождения Персефоны (357), «улыбнулся бровями». Вот Дионис, который при

разбойниках на корабле «восседал и улыбался темно-синими глазами» (VII, 15). Вот

Афродита (X, 2 сл.): «Не сходит улыбка с милого лика ее». Афродита, впрочем, всегда

«улыбколюбивая» (philommeides), и это мы встречаем не раз. С такой улыбкой она (Ил.,

III, 424) сводит Париса и Елену и вообще (IV, 10) следит за Парисом, беседует (V, 375) с

своей матерью о полученной от Диомеда ране, исполняет (XIV, 211) просьбу Геры о

даровании любви (XX, 40), отправляется на сражение и (Од., III, 362) возвращается на

Кипр после любовного свидания с Аресом. Нет недостатка в подобных текстах и в

Гимнах: (IV, 17) «улыбколюбивая» Афродита не в силах зажечь Артемиду (49, 56). Она

сама влюбляется в Анхиза; она (65) несется в Трою к своему возлюбленному, и (155) этот

возлюбленный берет ее за руку. Вот смеются боги, когда им показали только что

родившегося козлоногого, рогатого, бородатого Пана (XIX, 41):

Очень душой веселился он [Гермес], глядя на милого сына.

С ним устремился родитель в жилище блаженных бессмертных,

Сына укутавши шкурой пушистою горного зайца.

Сел перед Зевсом-властителем он меж другими богами

И показал им дитя. Покатилися со смеху боги.

Больше же прочих бессмертных Вакхей-Дионис был утешен.

«Радость объяла Кронида» (XXVIII, 16), когда он увидел родившуюся из его головы

Афину в полном и роскошном вооружении.

Изображение улыбчивого эстетического бытия всех олимпийцев мы имеем также в

II, 9-28, где автор рисует нам впечатление, произведенное Аполлоном на всех богов с его

появлением на Олимпе:

Входит в палаты он Зевса, в собрание прочих бессмертных.

Тотчас желанье у всех появляется песен и лиры.

Сменными хорами песнь начинают прекрасные музы, [316]

Божьи дары воспевают бессмертные голосом чудным

И терпеливую стойкость, с какою под властью бессмертных

Люди живут, – неумелые, с разумом скудным, не в силах

Средства от смерти найти и защиты от старости грустной.

Пышноволосые девы Хариты, веселые Оры,

Зевсова дочь Афродита, Гармония, юная Геба, –

За руки взявшись, водить хоровод начинают веселый.

Не безобразная с ними танцует, не малая с виду, –

Ростом великая, видом дивящая всех Артемида,

Стрелолюбивая дева, родная сестра Аполлона.

С ними же здесь веселятся и Арес могучий, и зоркий

Аргоубийца. А Феб-Аполлон на кифаре играет,

Дивно, высоко шагая. Вокруг него блещет сиянье,

Быстрые ноги мелькают, и пышные вьются одежды.

И веселятся, душою великою радуясь много.

Фебова матерь, Лето златокудрая с Зевсом всемудрым,