Гончаров и похитители

– Это ты правильно придумал, - открывая дверцу, одобрительно отметил начальник.
– Перекусить нам с тобой совсем не мешает. Что у тебя там есть?

– То, что есть, не про нашу честь, - уворачиваясь от подполковничьих цепких лап, проскользнул в подъезд Шагов.

– Совсем рехнулся!
– вслух прокомментировал Фокин, но, почесав макушку, задумчиво возразил сам себе: - А может быть, и нет... Дела! Полтора десятка лет вместе работаем, а он все такой же... Альтруист несчастный... Или наоборот?..

– Это ты в знак благодарности за то, что она назвала нас молодыми людьми, приволок ей харч?

– ехидно поинтересовался Фокин, открывая перед подполковником дверцу.

– Ага, - чуть смутившись, ответил Шагов.
– С трудом всучил. Не хотела брать, ну хоть ты тресни. Поехали, Владимир Васильевич.

– Послушай, Саша, - трогаясь с места, сказал Фокин, - пока тебя не было, мне в голову пришла замечательная мысль: а не рекомендовать ли тебя попечителем или директором в дом престарелых либо казанских сирот?

– Я не возражаю, - закрывая вопрос, лаконично ответил Шагов.

– Александр Николаевич, если серьезно, то тебе, очевидно, придется съездить в Ульяновск к этой самой фемине Дине Давлятовой. Как ты на это смотришь?

– Я это понял еще тогда, когда зашел в ванную. Поездка в Ульяновск - на сегодня оптимальный вариант. Трясти Пастухова без видимых улик просто не имеет смысла. Он замкнется, а его дружки, Бык и Кока, лягут на дно или вообще уедут из города. Только наличие трупа может заставить Пастухова разговориться. Но где его искать? Об этом нам может поведать только Давлятова. Если верить словам Левашова, только она одна из всей банды Пастуха не одобряла убийство. Думаю, что на нее мы можем сделать ставку.

– Все так, но захочет ли она откровенничать? Не испугается ли мести со стороны Пастухова и его дружков?

– Я уже об этом подумал и, чтобы ее хоть как-то обезопасить, дать хотя бы минимальные гарантии, предлагаю сегодня же установить за Пастуховым наблюдение.

– Черт! Все правильно, но это опасно. Пастух кичился своими связями в милиции. Где гарантия, что его не предупредят, и тем самым мы завалим все дело в самом его начале. В конце концов, не Фокину же торчать под его окнами!

– Есть подходящий вариант, - улыбнулся Шагов.
– Не знаю, согласитесь ли вы на него...

– Что за вариант?
– притормаживая на светофоре, осведомился Фокин.

– Мне нравится Ухов. Я вообще был ярым противником того, чтобы отпускать его из органов. К вам он относится с достаточным почтением, и я думаю, что если бы вы его попросили...

– То мне бы он не отказал, - останавливаясь у ворот родного присутствия, закончил мысль Фокин.
– А что, это неплохая идея. Ты домой заезжать будешь или мне самому вечером позвонить твоей жене?

– Позвоните, возможно, в Ульяновске мне придется задержаться. Мало ли как там сложится, да и вообще нет никакой гарантии, что я найду ее по адресу. Тогда мне нужно будет выходить на ульяновскую милицию, а это уже волокита.

* * *

В семнадцать часов по ульяновскому времени Шагов миновал знаменитый мост и городскую черту родины великого реформатора Российской империи. Хорошо известными ему переулками он выехал на нужную улицу и остановился напротив дома, маркированного цифрой "8". Подойдя к первому подъезду кирпичной хрущевки, он присел на полусгнившую скамейку и не торопясь закурил, в очередной раз прокручивая предстоящий разговор, если таковой вообще состоится. Солнце вышло к полудню и за это время достаточно хорошо прогрело воздух. Хоть ты лопни, но ему не хотелось вставать с насиженного места и влезать в очередное грязное болото, но...

Отбросив окурок и прополоскав минералкой горло, он решительно отодвинул ветви плакучей ивы и вошел в подъезд. К его великому удивлению, дверь открыли после первого звонка.

– Кто вам нужен?
– тяжело дыша, спросила полная женщина с характерным восточным разрезом глаз.

– Извините за беспокойство, но я бы хотел видеть Дину Давлятову.

– Наверное, вы имеете в виду Данию Давлятову, - через силу улыбнувшись, поправила женщина.
– Заходите, сейчас я вам ее позову. Она неважно себя чувствует, кого-то ждет, может быть, и вас...

– Нет, мама, этого человека я вижу впервые, - выходя из боковой комнатки и оправляя халатик, возразила довольно симпатичная девица с черными полукружьями глаз, из чего Шагов заключил, что он на верном пути.
– Кто вы такой и что вам от меня нужно?

– Зовут меня Александр Николаевич Шагов. Еще раз прошу прощения за доставленное беспокойство, - вежливо обратился он к женщине.
– Я думаю, будет лучше, если я поговорю с вашей дочерью наедине.

– Кому будет лучше?
– вызывающе спросила Дания.

– И вам, и мне, и вашей маме.

– Вы откуда?
– нахмурив лоб, спросила девица.

– Из Тольятти, но не волнуйтесь, я пришел с добрыми намерениями.

– У Анатолия не может быть добрых намерений, как и добрых друзей.

– А почему вы решили, что я от Анатолия?

– Тогда все понятно, - скривив мордашку и прикусив губу, отреагировала Дания.
– Мама, сходите в магазин, кажется, у нас кончился хлеб. Покажите ваши документы, - закрывая за матерью дверь, потребовала она.

– Пожалуйста, - протянув открытое удостоверение, успокоил ее подполковник.

– Спасибо, мне все ясно, - бесцветно отозвалась Дания.
– Значит, меня посадят?

– Этого я вам сказать не могу, потому как я не прокурор, не судья и даже не ваш следователь. Все будет зависеть от того, что и как вы мне расскажете.

– А как я могу поступить иначе? У меня только два выбора: либо молчать, либо говорить правду, иного выхода я просто не вижу. Я бы давно и сама к вам пришла, но боялась Толика, потому и сбежала из вашего города.

– Мы сделаем все возможное, чтобы обезопасить вашу жизнь, а если к тому будут предпосылки, то и выступить на суде в вашу защиту. Сейчас же я прошу от вас только одного - как можно подробней и объективней рассказать мне об известном вам преступлении.

Девка всплакнула, пожевала уголок воротника и наконец предложила подполковнику пройти в ее комнату. Мельком ее осмотрев, Шагов сел в единственное приспособленное для этого кресло. В маленькой комнатке стояла кровать, трюмо и обшарпанное, хорошего, наверное, звучания пианино "Красный Октябрь".