Гончарову наносят удар
Шрифт:
– Ты, Гончаров, не придуривайся! Я прекрасно вижу, что ты в сознании. А вот я от твоей шутки вполне мог окочуриться. Чего приперся-то?
– В ножки упасть дорогому папеньке, чтоб я так жил!
– через силу вставая, проворчал я.
– Вы там промеж себя лаетесь, а на меня все шишки и тумаки.
– Ты для этого пришел?
– Конечно нет, если я и идиот, то не в такой же степени! Вы, случаем, не слыхали о том, что удавился некий старичок по фамилии Лагин?
– Ну и что? Сейчас многие давятся, жизнь такая началась постперестроечная! Что же, мне за всеми самоубийцами следить? Мне на живых-то времени не хватает, а ты...
– Дело в том, что старичок этот прошлой осенью вез
– То я это дело должен помнить. Да, я его прекрасно помню. Но какую связь ты просматриваешь между разбойным нападением и самоубийством полоумного старика?
– Долго рассказывать, тем более я еще сам не уверен, что такая связь существует, необходимо кое-что проверить. Мне нужно посмотреть материалы следствия по тому случаю.
– Как ты знаешь, оно зашло в тупик, и вряд ли тебе удастся что-то оттуда высосать. Тем более - прошло полгода. Тут и по свежим-то следам на месте топчемся, а ты безнадегу хочешь вытащить. Ах, прости, я совсем забыл, какой великий сыщик передо мной сидит! Опять суешь свой нос куда не просят. Что с ногами?
– Пустяки, на грабли наступил. Хочу напомнить вам, что в оное время некий полковник нижайше просил этот самый нос совать в такие задницы, куда сам он не решался. Кстати, как ваши дела? Еще не словили сбежавшего с деньгами бухгалтера ломбарда?
– Нашли, только денег при нем не было, у него вообще ничего, кроме дырки в голове, не было. Посиди, я распоряжусь, чтоб принесли дело. Просмотришь здесь. Коньяк и фрукты в холодильнике, а водяра за диваном.
До чего приятно иметь тестя - начальника! Только зачем к нему прилагается дочь?
– размышлял я, похрустывая грушей.
– И все-таки что у тебя с ногами?
– притаскивая толстую папку, опять занудил Ефимов.
– Только серьезно.
– Если серьезно: какая-то тварь подложила мне взрывпакет.
– Доиграешься, открутят тебе башку!
– Сегодня от этого никто не застрахован.
– В том-то и дело! Ладно, я поехал в мэрию, и, наверное, надолго, закончишь работать, папку положишь под холодильник. Как она там?
– Цветет и пахнет.
– Ну и хрен с ней, второй раз себе жизнь устроить не может. Первый раз алкаш попался, второй раз... Вся в мамашу, такая же блядь.
– Благодарю вас, вы очень любезны.
– Да пошли вы все на...
– Плюнув, товарищ Ефимов хлопнул дверью.
Ничего путного и нового из материалов следствия мне выудить не удалось, кроме, пожалуй, двух интересных вещей. Первая: на вопрос следователя о том, узнает ли он нападавшего, Лагин однозначно ответил: "Да!" И вторая, более любопытная: фоторобот, причем в двух экземплярах. Один из них я бессовестно украл. Очень смутно, но он напоминал те корявые злобные рожи, что недавно пытался рисовать старик.
При выходе из милиции я нос к носу столкнулся с Уховым. Поистине само провидение послало его мне. В двух словах я рассказал о вчерашнем покушении на мою бесценную жизнь. Выплюнув жвачку, Ухов криво усмехнулся:
– Пацаны не въехали, в чей гараж заехали. Не переживай, Иваныч, прорвемся! Ты отдыхай и не принимай близко к сердцу. Сегодня они будут плакать горькой вдовьей слезой. Шакалы меня малость рассердили, а этого делать нельзя! Наверное, они не знали. Вечерком, как управлюсь, я тебе позвоню.
Что-то вязкое и липкое, противное, как грязь, не давало мне покоя, пока я добирался до кафе "Самовар". Так и не выявив причину дискомфорта, я вошел в полутемный зал. Откуда-то сбоку, из-под локтя, вынырнул вертлявый человечек и спросил, не я ли Костик.
– Возможно, а почему вас это должно интересовать? Какая вам разница мостик я или
Костик?– Не скажите!
– Он приблизил ко мне черные печальные глаза.
– Если вы мостик, то ходите сами по себе, а если вы Костик, то ходите за мной.
– Это куда за тобой я должен идти?
– наученный вчерашним свинством, подозрительно спросил я.
– Ой, да что вы боитесь? Не надо меня бояться. Аркаша еще никому не сделал худо, и все довольны. Я вас приведу на хорошее место, и вы еще скажете мне спасибо.
– Мне и здесь неплохо, например, за этим вот столиком. Принеси-ка меню.
– Боже мой, зачем вам этот несчастный столик, если вас ждут в прекрасном кабинете, отделанном, как спальня моей бабушки?
– Кабинет, говоришь? И кто его заказывал, кто меня там ждет?
– Молодой человек, вы делаете мне больно! В вашем возрасте я не задавал таких глупых вопросов, а просто шел в ее постель. И потом был признателен человеку и давал ему на чай.
– Ладно, Аркаша, веди меня в свои райские кущи, только учти - если это какая-то провокация, голову я тебе откручиваю, не отходя от кассы.
– Боже мой, и как только вы могли такое подумать! Слышала бы моя мама, она бы не пережила!..
В уютном банкетном кабинетике, предназначенном не только для приема пищи, ожидая меня, уже резвилась и прыгала хмельная бухгалтерия жилищного треста, причем исключительно дамским составом. То, что я увидел на столе, невольно заставило меня содрогнуться. Тех денег, коими я располагал на текущий момент, едва хватало на половину заказанной жратвы. Ну и сучки! Что же делать? Я-то хотел скромненько воткнуть им по паре палок шашлыка да влить по двести водки, а тут... А тут через кустики укропа и прочей зелени, притаившись на блюде, за мной ехидно наблюдает мертвый порося, а рядом невозмутимо лежит осетр, совершенно безучастный к моим страданиям. Нет, не вчера меня наказала Алиса, подсунув сексуальную маньячку, нет, она меня подставила сегодня!
– Аркаша, - ухватил я человека за шиворот, - я обещал тебе открутить голову, не отходя от кассы, сейчас я это сделаю. Сколько стоит заказ?
– Не беспокойтесь, он уже оплачен девочками.
– А я и не беспокоюсь! Почему ты решил, что я беспокоюсь? Просто я волнуюсь по части спиртного. Тащи, брат Аркадий, шесть бутылок шампанского!
Мне полегчало, и я смог наконец спокойно оценить обстановку. Бабы уже изрядно подпили и почти не обратили на меня внимания. Кроме одной, абсолютно трезвой. Саркастически улыбаясь, за моим замешательством наблюдала Алиса. Сидя в глубоком кресле, она лениво курила. Так вот кто организатор этого спектакля! И цель у нее только одна - мое посрамление! Ну да Бог с ней, у каждого свои странности. Сейчас меня волновал совершенно другой вопрос и другой человек. Предмет моего вожделения, друг и опора импотентов, сострадательная Антонина лихо-неприлично отплясывала какой-то только ей понятный танец. В ожидании его окончания я, в знак доверия и искреннего расположения, ущипнул рыжую бухгалтершу за ягодицу. Она предложила мне выпить и чувствовать себя как дома.
После умопомрачительной коды Антонина Михайловна, закончив танец, плюхнулась на диван. Аплодируя и рассыпая комплименты, я сел рядом.
– Великолепно, ваше место на сцене Большого. Вы губите свой талант!
– А, это вы! Все-таки я вам понадобилась...
– Жестокая, как можно сомневаться? Скажите, вам не знакома эта личность?
– Ловко выдернув из кармана фоторобот, я помахал им возле ее носа.
Поймав мою руку, она внимательно посмотрела и вынесла свое суждение:
– Мужчина. Интеллект ниже среднего. Склонен к жестокости и садизму. Просматриваются психические, а значит, и сексуальные отклонения. Какие точно, сказать не могу.