Гончарову наносят удар

– Нет, вы меня неправильно поняли, меня интересует другое.

– Я весь внимание, сделаю все, что только смогу, говорите не стесняясь. Тем более я хорошо знал покойного и был с ним на короткой ноге.

– Кир Владимирович, как мне найти того инкассатора, с которым Лагин ездил за деньгами в день ограбления? И вообще, почему он возил деньги?

– Ну, в банк ездить вызвался по собственному желанию. Мы ему приплачивали, и недурственно. А инкассатора у нас не было, обходились своими силами, не такая уж у нас большая организация. Но почему я обо всем этом должен вам рассказывать? Вы что, следователь или прокурор? А если и так, то дело это давно забыто и предано забвению. Я бы не хотел ворошить прошлое. Не желаете ли коньячку?

– Нет, благодарю вас, встретимся на поминках.

– Позвольте спросить, что вызвало ваш интерес к одинарному ограблению более чем полугодовой давности?

– Да так, праздное любопытство обывателя.

– Не советую, не советую. Иногда тени прошлого встают, закрывая собой настоящее. Живи сегодня и радуйся сегодняшнему дню.

– Великолепные слова, Кир Владимирович, вы не финансист, вы философ, вы Диоген в банке. Позвольте откланяться!

– Не смею задерживать, тем более мне нужно в банк.

На площадке перед входом стояло несколько машин. Окружал ее низкорослый, но густой кустарник. Именно за ним я и спрятался, ожидая отъезда Каретникова. Он вышел, играя здоровьем и мышцами, трубно приказав: "Поехали", забрался в сразу осевший пикап и укатил в милую стихию денежного океана. Немного переждав, я вновь вошел в пьянящее царство финансовых нимф.

– Девоньки мои, видно, судьба такая, не прожить мне без вас. Не дайте помереть, выручайте мужика!

– А мы только это и делаем. Всю жизнь вас, дармоедов, нянчим, отозвалась очкастая интеллигентная блондинка.
– В чем проблема?

– А нужен мне, девоньки, ваш кассир.

– Грабить, что ли?

– Мадам, обижаете, почему грабить?

– А что, вы способны на большее?

– Мои многочисленные дамы утверждают именно так, впрочем, можно проверить.

– Вот оно что! Интересно! Вы слышали, бабоньки? В таком случае я кассир.

– Может быть, сразу уединимся?

– Нет, так неинтересно, нужна любовная игра, цветы, шампанское, страстные признания, жаркие лобызания и тэ дэ. А просто так перепихнуться можно и с соседом, пока его жена полы моет. Тебя как зовут-то, мой седенький?

– Костиком мама нарекла, а ваше божественное имя?

– Алиса Швайнкопф.

– Очень приятно.
– Не понимая, говорит она всерьез или валяет дурочку, я попер дальше: - Могу ли я сегодня пригласить вас, любезная Алиса, на обед?

– О-о-о, с превеликим нашим удовольствием. В какой ресторан?

– На поминки, дорогая, на девять дней, к вашему бывшему сослуживцу Сергею Александровичу Лагину, коего недавно вы и хоронили. Да будет ему пухом земля!

– Вот, бабоньки, всегда так: думаешь, налима ухватила, а в штанах у него полудохлый пескарь едва трепыхается.

Под дружный хохот, осрамленный и униженный, я попытался вернуть утерянное реноме:

– Спокойно, девоньки, поминки - дело святое, никуда от их не денешься, а завтра приглашаю вас всех отобедать в уютном кафе "Самовар". Черной икры не обещаю, но вкусной жратвы будет много. А теперь, поскольку я на колесах, то, кроме Алисы, могу взять еще троих. Помянуть дорогого сослуживца - наш долг.

* * *

К Ленкиному дому мы подъехали в двенадцать. Развеселая бухгалтерия, приняв надлежащий скорбный вид, вытряхнулась из машины. Кассиршу я остановил:

– Подождите, Алиса, нам нужно поговорить.

– Помилуйте, но нам еще не о чем говорить!

– Думаю, тема найдется, и довольно интересная, садитесь в машину.

– Уже села. Я вас слушаю.

– Вы давно работаете в тресте?

– Наверное, лет пять наберется, а что?

– Вы хорошо знали покойного?

– Дядю Сашу? Конечно, он часто возил меня в банк. В бухгалтерию во время обеда приходил, чаи с нами гонял. А почему вы вдруг вспомнили?

– На поминках принято вспоминать усопшего, его дела и прожитую жизнь.

– Да, конечно, но как-то странно вы говорите. Непонятно...

– Сейчас поймете. Скажите, Алиса, кто и как должен привозить деньги из банка? Я имею в виду заработную плату ваших работников.

– Обычно это делаю я, Кир Владимирович и водитель. Но зачем вам это?

– Скажите, в прошлом году, в день ограбления, вы ездили именно таким составом? Пожалуйста, припомните!

– Нет, но я не понимаю ваших вопросов. Извините, вам лучше поговорить с моим начальником.

– С кем говорить, позвольте решать мне.

– В таком случае я не намерена отвечать на подобные вопросы не известного мне лица. Тем более, что не имею на это права.

– Но ведь я не спрашиваю вас, как вы повезете деньги завтра. Мне нужны факты полугодовой давности!

– Ничем не могу вам помочь.

– Хорошо, тогда будете говорить в другом месте, причем многократно.

– Я даже не знаю... Предъявите свое удостоверение.

Мое удостоверение на разрешение охранной деятельности не вызвало у Алисы восторга, но, подумав, она все-таки начала говорить:

– Тот день, восьмого октября, я помню достаточно хорошо. По некоторым причинам я не смогла выйти на работу.

– Вот как, это уже интересно. Позвольте спросить о причине вашего прогула.

– Думаю, что к делу она отношения не имеет.

– А я думаю обратное. Говорите - это очень важно.

– Причина довольна тривиальная, я неожиданно заболела.

– Чем?
– спросил я, хотя уже догадывался.

– Какая разница? Что за удовольствие говорить о моих хворобах? По-моему, есть темы поинтересней.

– Конечно, например, поговорим о вашем желудке. Я прав? У вас вдруг случилось страшенное расстройство желудка!

– Да, - зардевшись, призналась кассирша, - но откуда вы знаете?

– Не знаю, просто догадываюсь. Значит, за деньгами поехали двое.

– Да, Кир Владимирович и Сергей Александрович. О случившемся я узнала только вечером. Мне позвонила Тоня, она все видела своими глазами. Тоня всегда держит нас в курсе уличных событий, потому что ее стол стоит у окна, выходящего во двор. Ну а сама я больше вам ничем помочь не могу.