Гончарову наносят удар

Из халупы на хилое сгнившее крыльцо вывалилась голая синюшная баба и, захлебываясь соплями, принялась старательно блевать. Ее тело, фиолетовое и тщедушное, в рвотных приступах бешено колотило, и оттого длинные высохшие груди болтались, словно чулки на ветру. Вышел рыжий, всклокоченный мужик. Встав рядом, справил нужду, пьяно и внимательно наблюдая за несчастной собутыльницей. Видимо, нашел в ней что-то сексуально притягательное. Но джентльменом он не был: даже не спросив позволения, как того требует этикет, упер подругу головой в перила и занялся любовью. Максу его поведение явно не понравилось. Подождав окончания полового акта, он выматерился и решил:

– Пойдем, Иваныч, я первым, ты за мной. Идем через оконный проем.

Подождав, пока он перепрыгнет на ту сторону, я последовал его примеру. Очутившись на земле, успел услышать голос исчезнувшего Макса:

– Осторожно, здесь...

Земля неожиданно разошлась подо мной, и я провалился в черную смердящую яму, по грудь наполненную вязкой навозной жижей. До остатков настила, который мы обрушили, было более метра. Без посторонней помощи, скованному коровьим дерьмом, мне не дотянуться.

– Иваныч, ты жив?
– тревожно спросил Макс где-то рядом.

– Жив, успокоил я, - только попали мы с тобой, Ухов, в самое что ни на есть дерьмо!

– А если попали, то и сидите тихо, не чирикайте!
– посоветовал нам сверху насмешливый хрипловатый голос.

– Ты, мудило, - еще ничего не понимая, обратился я к невидимому голосу, - вытащи нас отсюда.

– Не затем вас сюда заманили, чтоб выпускать. Козлы, там и подохнете!

– Ты что, сдурел? Мы стрелять будем. Народ сбежится.

– Тогда подохнете прямо сейчас. Учтите - один ваш выстрел, и вы уже трупы. Граната у меня наготове. Вы меня хорошо поняли? Не слышу. Наверное, хотите дымовую шашку, может быть, тогда перестанете молчать.

– Не майся дурью! Ты кто?

– Какая вам разница, псы легавые!

– Что с нами будете делать?

– Придет шеф, он вам и расскажет, - счастливо засмеялся охранник говнистой ямы, - только не рассчитывайте на хорошее, это я вам точно говорю!

На этом он оборвал переговоры, видимо считая, что общение с людьми, сидящими в дерьме, наносит непоправимый вред его достоинству. Температура окружающей нас среды была градусов на десять ниже температуры воздуха, и я, как потерпевший кораблекрушение, боялся скорого переохлаждения организма.

– Макс, - тихо стуча зубами, позвал я, - а может, попытаемся выбраться? Здесь очень холодно, а еще какой-то дурак говорил, что навоз горит. Сюда бы сейчас этого умника!

– Горит навоз, а не навозная жижа.

– Какая разница? Давай попробуем, ты встанешь мне на плечи и...

– Выбраться мы отсюда можем только прямиком на тот свет. Он сразу же кинет сюда гранату, а я еще не видел пацаненка. Погоди малость, Иваныч, безвыходных положений не бывает, просто нужно этот выход искать. Эй ты! попытался возобновить собеседование Макс.
– Вытащи нас отсюда, иначе мы околеем от холода, не дождавшись твоего шефа.

– Не могу, не имею права, - послушный директиве главаря, с сожалением ответил сторож.
– Могу вам для согрева сбросить бутылку водки.

– С паршивого козла хоть шерсти клок, давай сюда.

– Теперь не дам. Вы меня оскорбили, и, пока не попросите прощения, я с вами ни в какие переговоры вступать не буду, - обидчиво отрезал деревенский интеллигент и ту же принципиально затих, предоставив нам свободу решения. Решили мы однозначно.

– Ну, ты, как тебя там... Прости негодяев и давай пузырь!
– заорал я, вконец околевая.
– Да побыстрее, сдохнем сейчас. Когда твой шеф-то приедет?

– Должен скоро появиться. Я ему сообщил.

– А как его зовут?
– вкрадчиво спросил я, ориентируя ствол пистолета на его голос.
– Слышишь, как его зовут?

– Не надо, еще не время, - упредил выстрел Макс.

– Какая тебе разница, как его зовут, я вам водяру на шпагате спущу, в руки давать опасно, можете меня вниз утянуть или пристрелить. Держите, да сразу-то все не хлебайте, потихоньку - когда еще он нарисуется!

С краю мостков показалось донышко бутылки, пульсируя, оно рывками спускалось к нам. После пары глотков жить стало веселее, только слегка нервировал сам факт нашего пребывания в коровьих экскрементах. Но в конце концов, священные жуки-скарабеи проводят в них всю свою жизнь, и это ничуть не умаляет их авторитета. Хуже другое - предстоящая встреча с незнакомым нам шефом. Ничего хорошего она не сулит. Не для того нас заманили в волчью яму, чтобы потом пригласить на светский раут. Интересно, кто значится под именем шефа? Каким образом он вышел на меня и по какому вопросу? Если это касается ограбления, тогда обо мне могли рассказать бухгалтерские дивы и Каретников. Или же дело связано с убийством Лагина? Скорее всего, и то и другое. А наколку на себя дал я сам, когда бездумно носился по городу, тыча каждому мошеннику стариковские зарисовки. Воистину: язык мой - враг мой! Ладно бы так поступил двадцатилетний лейтенант, но ты-то, старый пень, как мог действовать так легкомысленно?

– Эй!
– тревожно окликнул нас сторож.
– Чего вы там затихли, не подохли еще? Смотрите у меня, без глупостей. Шеф едет.

Через некоторое время до нас донесся шум подъехавшей машины, стук закрывшейся дверцы, и наконец хриплый голос грубо спросил:

– Ну чё? Как они, Витек?

– Как и положено, сидят по уши в говне. Хнычут: мол, холодно, так я им свой пузырь водки отдал, последний.

– Не скули, иди разгони алкашей, пусть эта мразь немедленно убирается. Они свое дело сделали, и чтобы больше их вони не было. Гони в шею! командирским голосом распорядился шеф, и от этого голоса мне стало совсем холодно и неуютно, потому что принадлежал он не кому-нибудь, а кретину Эдику Шувалову, которого намедни мы учили хорошим манерам.

Просчитался Макс, думая, что запугал их до полусмерти. Не шакалы они! Это волки - матерые, бездушные, сбитые в стаю, и ждать от них милости не приходится. Единственное утешение - наша поимка не связана с делом об ограблении. Хотел бы я знать, какие требования он выдвинет. Хорошо, если ограничится вымогательством денег и изъятием своих расписок, а если попросту отправит нас к праотцам, то... то Макс никогда не увидит своего пацаненка.

– Вызови бригаду да притащи пару ведер воды, - продолжал давать указания шеф.
– Помыть этих козлов надо.

– А зачем мыть-то? Сами обсохнут.

– Не твое свинячье дело! Слушай то, что тебе говорят. Иди за водой!

– А как быть с ними?

– Не твоя забота!

– Вы поосторожнее, мне кажется, они вооружены.

– Ты еще здесь?!

Послышался мягкий, но крепкий удар. Что-то недовольно буркнув, Витек замолчал, очевидно, пошел выполнять распоряжение высокого начальства. Само же оно, подойдя ближе к нашей купели, вступило в дипломатические переговоры:

– Козлы, вы там еще не околели?

– Нет, - ответил я, - но дело идет к этому.

– Подождите, не сдыхайте, сейчас пацаны приедут, они вас вытащат.

– Благодарим за заботу.

– А как же, я обещал вам матку вывернуть, вот и выверну, слово надо держать. Вы мне нужны живыми. С мертвыми неинтересно. Молчат, да и только.

– Конечно, - горячо согласился я, - с мертвым какой же разговор? Мертвый человек неинтересен и скучен. Ты с нами-то что намерен делать?

– Первым делом отмыть: сначала от свиного дерьма, потом - от вашего собственного. Затем я немного с вами поговорю, и от этого разговора будет многое зависеть. Ну а дальше... Дальше я в любом случае козырно на вас оторвусь. Покруче, чем вы на мне. Сегодня без паяльника мне никак не обойтись.