Гонконг. Почти что пенсия

— Мы зафиксировали ваш материал, господин Юн, — после внушительной паузы отвечает сержант. — Пока результатов нет, но будут проверены камеры, — пальцем вытягивается в сторону светофора

— Вы до сих пор этого не сделали?

— Увы, — полицейский разводит руками. — Отправлен запрос в муниципалитет. Как только городские власти его подтвердят, получим доступ к записям.

— Когда это произойдет?

Сержант смотрит на экран телефона:

— Полагаю, что завтра в первой половине дня.

— Быстрее нельзя?

— Преступление не настолько тяжкое, чтобы поднимать всех на уши.

Виснет пауза.

Полицейский понимает, что я понял, а я понимаю, что понял он. Они специально не ловят фигурантов. Разговаривать больше не о чем.

— Господин Юн, примите наши соболезнования и доверьте дело профе…

Уже не слушаю. Вижу как из подъезда выходит еще один в форме, вынося пакеты с уликами.

Догоняю его прежде чем он садится в автомобиль.

— Вы что-то хотели? — правоохранитель смеряет меня взглядом.

— Мне нужен аппарат моей жены, — указываю на пакет, в котором лежит мобильник.

На телефоне фотографии сбежавших, а также номера машины, которые к этому времени вылетели из головы. Если полицейские не собираются никого искать, это сделаю я.

— Невозможно, телефон изъят, — мне наотрез отказывают.

Оглядываюсь, чтобы не привлечь внимания, сую руку во внутренний карман пиджака и достаю конверт с сегодняшней зарплатой из общепита.

За минусом трат на кофе, там несколько сотен гонконгских долларов. Сумма небольшая, но при виде конверта полицейский аж слюну сглатывает.

Я снова оглядываюсь, делаю шаг, чтобы закрыть обзор другим, затем резко поддаюсь вперед, чтоб сбить картинку с нагрудного регистратора:

— Не беспокойся, я закрыл обзор камере на светофоре, а твоя модель регистратора не пишет звук. В конверте… — называю сумму наличными. — Взамен мне нужна минута, чтоб взять информацию с телефона жены, — шепчу я, глядя полицейскому в глаза.

Рука тем временем сует конверт под коврик багажника его автомобиля.

Правоохранитель, не глядя, нащупывает пакет с телефоном, подтягивает его ближе ко мне.

Хватаю телефон. Своего гаджета у меня сейчас нет, но в голове всплывает номер той брюнетки из бассейна.

Захожу в мессенджер, вбиваю ее номер, выделяю в галерее нужные фотографии. Далее нажимаю «отправить», обозначая подписью:

Не стирай, сохрани, я все потом объясню. Юн из спортзала.

Удаляю отправленные сообщения, добавляю контакт брюнетки в блок. Ещём новение — и телефон в пакете на прежнем месте, все заняло секунд двадцать.

— Эй, все в порядке?! — на нас обращает внимание сержант.

Я отлипаю от полицейского, и начинаю обмахивать рукой лицо.

— Простите, голова закружилась!

— Все в порядке, сержант, — подтверждает взявший конверт.

— Может, вам стоит обратиться к врачам, господин Юн?

Вижу, как выносят на носилках к скорой жену. Тяжело покачиваясь, подхожу к врачам.

— Вы супруг? — путь перегораживает реаниматолог.

— Что с моей женой?

— Ваша жена сильный человек и прямо сейчас борется за жизнь. Не мешайте ей, если желаете добра, — терпеливо объясняет врач.

— Она выживет? Вы заберете ее в реанимацию?

— Господин Юн, у нее ограниченная страховка, а травма усугублена опухолью. Лечение будет крайне дорогостоящим и все на что вы можете рассчитывать — это стабильное состояние в искусственной коме. Без дорогостоящих лекарств, боюсь, что она проживет не дольше нескольких месяцев.

Благодарно киваю, всегда ценил способность говорить правду без прекрас, чего бы она ни стоила.

— Когда нужны деньги? — глухо спрашиваю я.

— Вам лучше обратится в страховую компанию, я могу лишь предположить, что имеющихся денег хватит на тридцать дней лечения.

— Я могу что-то сделать сейчас?

— Молиться и заполнить документы вместо нее. Ли, подготовьте документы для мистера Юна.

Мне подносят планшет, в который вставлен лист о согласии на госпитализацию. По привычке перечитываю перед подписью.

В глаза бросается дата рождения супруги — завтрашний день…

Ставлю подпись, возвращаю планшет. Жену грузят в реанимобиль. Захлопываются дверцы, включается сирена.

Провожаю взглядом скорую, пока та не скрывается за поворотом.

Полицейские тоже разъезжаются, и их работа окончена. Далее дело успешно ляжет в дальний ящик стола следователя, потом и вовсе уйдет в архив.

Разъезжаются водители, которым после получения копий протокола нет никакого дела до меня.

Остаюсь возле дома один, ощущая, как меня буравят взглядами зеваки. Кто-то наверняка снял происходящее на камеру мобильного.

Спектакль окончен, гаснет цвет. Не уходят только двое странных товарищей, расположившихся возле припаркованного у подъезда автомобиля. Не преступники — я видел, как полицейские проверяли их документы. Хотя теперь ручаться ни за что не буду.

Когда возвращаюсь в подъезд, ничуть не удивляюсь тому, что они выходят из машины и следует за мной.

Консьержка, которая хотела мне о чем-то сообщить, вскакивает со стула:

— Господин Юн, у вас задолженность по оплате коммунальных…

Она осекается, видя, как следом за мной заходят те два мордоворота. Опускается обратно на стул, делает вид, что читает записи в журнале.

Глава 9

Бросаю взгляд на камеру внутри подбьезда — работает, значит, рожи этих двоих зафиксированы. Посмотрим, что дальше.

Иду к лифту. Боковым зрением вижу, как пара разделяется: один идет на лестницу, второй — за мной, к лифту.

Створки разъезжаются, вхожу и жму нужный этаж.

Следом заходит мордоворот. Вижу, как его рука тянется запазуху.

Делаю шаг к панели управления.

— Вы господин Юн?

Лифт закрывается, мы остаемся в кабине вдвоем.

— Что надо?

Не дожидаясь ответа, жму на кнопку экстренной остановки кабины: эти несколько секунд мне были нужны, чтоб лифт набрал скорость.