Горчаков. Пенталогия

Медленно, неторопливо выбрались по полю на дорогу — и свернули в сторону реки. Ехать вдоль Мозеля я, конечно же, не рискнул, но и через поля на юг вело немало дорог. Не асфальтированных, местами размытых дождями, покрытых лужами и ямами — однако вполне пригодных для трофейного немецкого грузовика.

Бедняге наверняка приходилось ездить и не по таким.

— Пустите меня за руль, князь.

От неожиданности я дал по тормозам так, что мотор едва не заглох. Нет, конечно, ее сиятельству отлично водила, и управление грузовиком не так уж сильно отличалось от оставшегося в Петербурге “Астон Мартина”, но…

— Здесь довольно тугие педали, графиня. — Я покачал головой. — И я не думаю, что…

— Пустите, — повторила Гижицкая. — А сами лучше спрячьтесь в кузов. Если машину остановят…

— Думаете, женщина за рулем вызовет меньше подозрений?

— Думаю, что с этой щетиной вы похожи на головореза, князь. Мне уж точно будет проще заговорить зубы полицейским или солдатам в патруле.

— Как знать. — Я пожал плечами. — Вы ведь сами говорили, что любая магия может…

— Неужели князь Горчаков такого невысокого мнения обо мне? — Гижицкая приподняла бровь. — Или вы считаете, что мне непременно нужен Дар, чтобы окрутить какого-нибудь местного увальня?

С этим поспорить было непросто. Да и, случись что — куда лучше оказаться незамеченным с оружием в руках и сидеть в кузове, чем в кабине под прицелом винтовок.

— Хорошо, графиня, — проворчал я, дергая ручной тормоз, — будь по вашему.

Забравшись в кузов и укрывшись куском брезента, под которым фермер наверняка возил сено или навоз, я некоторое время с мстительным удовольствием прислушивался, как Гижицкая орудует рычагом передач и с тихой руганью вращает тугой руль. Впрочем, надо признать, управлялась с грузовиком ее сиятельство немногим хуже меня самого. Нас еще какое-то время потрясло на выбоинах, но потом ход выровнялся. Похоже, машина выбралась на дорогу получше и покатилась к югу, постепенно набирая скорость.

Солнце уже понемногу двигалось к закату, но все еще светило изрядно, и под брезентом становилось все теплее и теплее. Настолько, что в определенный момент я даже прикрыл глаза. И пролежал так… достаточно долго: в полудреме, то погружаясь в сон, то снова просыпаясь, чтобы прислушаться к тому, что творилось вокруг.

Пока грузовик не замедлил ход и не остановился. Ничего особенного вокруг как будто не происходило: сквозь мерное стрекотание мотора я слышал только стрекотание кузнечиков в поле, птиц и, кажется, проехавший где-то в половине километра трактор.

Пока совсем рядом с кабиной не раздался мужской голос.

Сон тут же как рукой сняло — и я весь обратился в слух. Разобрать слова получалось с трудом: Гижицкая, разумеется, не глушила двигатель — знала, что сама завести его без ключа не сможет. Говорила что-то, отвечала — кажется, на немецком, спорила, и ей…

— Выйдите из машины, фройляйн. — Голос мужчины зазвучал громче, и теперь в нем прорезались властные нотки. — Прошу, не заставляйте вас упрашивать.

Полицейский. Или даже солдат. Или, того хуже — офицер с целым отрядом: других я пока не слышал, но это вовсе не значило, что грузовик остановил один человек. Я не стал дожидаться, пока Гижицкая наделает глупостей, и, кое-как выбравшись из-под брезента, перекатился по кузову к задней части и там уже сполз на землю. Щели в бортах выглядели достаточно широкими, чтобы меня наверняка заметили со стороны…

Если бы вокруг действительно уже собрался отряд солдат — но, на наше счастье, немец был один. Невысокий полноватый мужчина в черной полицейской форме стоял лицом к кабине — ко мне спиной — и уже успел ухватиться за дверную ручку, явно собираясь в случае чего вытащить непослушную фройляйн наружу силой. Гижицкая выглядела… нет, не то, чтобы испуганной — и все же я бы не сильно удивился, всади она бедняге Булаву промеж глаз.

Твой выход, Горчаков.

Я неслышно скользнул вдоль грузовика, на ходу доставая оружие.

— Поднимите обе руки вверх, герр. — Ствол обреза уперся полицейскому между лопаток. — Не оборачивайтесь и не делайте резких движений — если хотите жить.

Мой немецкий наверняка оставлял желать лучшего — но нацеленное в спину оружие само по себе оказалось достаточно убедительным. Геройствовать бедняга-полицейский, похоже, не собирался — тут же вскинул к небу обе конечности, разве что не подпрыгнув.

— Почему вы остановили грузовик? — негромко поинтересовался я.

— Женщина… мы ищем двоих — женщину и мужчину! Приказ по всем коммунам и полицейским управлениям в округе. — Немец тараторил с такой скоростью, что я едва успевал разобрать слова. — С самого верха, возможно — из столицы. Всем патрулям велели…

— Почему? Что вам известно об этих людях? — Я переглянулся с застывшей в кабине Гижицкой. — Кто они? Как выглядят?

— Вы… они преступники! — тут же отозвался полицейский. — Очень опасные люди! Девушка со светлыми волосами и мужчина… Убил пять человек голыми руками!

Да уж… Похоже, моя слава заметно опередила украденный у местных ветхий грузовичок — а по пути заодно и обрастала весьма занятными подробностями. Впрочем, это скорее значило, что разглядеть меня никто не успел, а выжившие с “Петра Великого”, если вообще имелись — молчали.

И это, пожалуй, обнадеживало. Полиция, егеря и какие-то коммуны искали не князя Горчакова, наделенного магическим Даром, а просто парочку головорезов.

— Это все? — грозно спросил я, шевельнув обрезом. — Что еще вам сказали?

— Только это! — Полицейский вытянулся еще сильнее. — Больше ничего, клянусь вам, герр!

— Могло быть и хуже, — вздохнула Гижицкая. — Много еще патрулей на дорогах?

— Не знаю! Милая фройляйн — скажите господину опустить оружие! Я старый человек и не причиню вам вреда… Я буду молчать, клянусь! — Полицейский чуть подался вперед и протянул к кабине все еще задранные кверху руки. — Умоляю вас, у меня дома жена, дети… Прошу, фройляйн, не…

Глава 19

— Стоило ли оставлять его в живых?

Мы пару часов ехали в полном молчании — и вот Гижицкая решила заговорить. И не на самую приятную тему. Чего уж там — я и сам опасался, что полицейский с жалобным голосом поднимет на уши всю округу, как только придет в себя.

— Вы бы его убили, графиня?

— Я? Разумеется, нет. — Гижицкая помотала головой. — Но…

— Всегда проще, когда подобное делает кто-то другой, не так ли? — усмехнулся я. — Мне случалось лишать жизни людей, но едва ли стоит убивать без необходимости. Я все-таки не палач.

Бедняге и так здорово досталось. Я разжился кошельком с парой десяток немецких марок и полицейским “люгером”, который куда лучше прятался под курткой, чем громоздкий винтовочный обрез. На мгновение мелькнула даже мысль прихватить форму и машину — куда новее и быстрее украденного грузовика — но я не стал рисковать: просто сбросил автомобиль с дороги в поле, а потом оттащил туда же и его незадачливого хозяина.

Если честно, я был не так уж уверен, что полицейский остался жив: я врезал ему по затылку достаточно сильно, чтобы бедняга пролежал в отключке часа два или три… может, и слишком сильно. Впрочем, это в любом случае ничего не меняло: мы успели убраться достаточно далеко. Настолько, что я понемногу начинал верить, что у недоброй судьбы уже закончился отведенный для нас на сегодня запас неприятностей.