Горчаков. Пенталогия

Она-то, похоже, всем здесь и заправляла. Кроме хозяйки в помещении были еще двое мужчин, которые, впрочем, молча потягивали пиво в углу и в нашу сторону даже не глядели. Я жестом велел Гижицкой сесть куда-нибудь, а сам направился к стойке.

— Доброй ночи, мсье. Чем я могу вам услужить?

От неожиданности я едва не споткнулся: хозяйка обратилась ко мне на чистейшем французском!

И я начал подозревать, что и мужчины в углу говорили вовсе не на местном наречии.

— До… доброй ночи. — Я откашлялся, попутно вспоминая нужные слова. — Вы сдаете комнаты на ночь? Нам с братом…

— Да, разумеется. — На стойке передо мной появился ключ с биркой. — Вверх по лестнице и вторая дверь направо… Желаете поужинать?

От одной мысли о еде желудок тут же тоскливо взвыл, но сидеть здесь, да еще и на виду у местных с переодетой в мальчишку Гижицкой в мои планы определенно не входило. Хозяйка и так слишком пристально разглядывала меня — впрочем, скорее с любопытством, чем с неприязнью или какой-то особенной подозрительностью: наверное, соображала, могла ли встречаться с ними раньше.

Похоже, чужаки сюда заходили нечасто.

— Благодарю вас, мадам…

— Марсо, — отозвалась хозяйка. — Называйте меня мадам Марсо.

И имя — тоже определенно французское. Но перейти границу Рейха вот так, незаметно для самих себя мы, конечно же, не могли. А значит…

— Ужин, — напомнила хозяйка, легонько коснувшись моей руки. — Если пожелаете, я могу…

— Нет, спасибо, мы не голодны, мадам Марсо, — быстро проговорил я, сгребая со стойки ключ. — Одну минутку…

Мои актерские способности — впрочем, как и акцент — определенно оставляли желать лучшего. Так что я поспешил развернуться к стойке спиной, шагнуть обратно к Гижицкой… точнее, к бестолковому братцу по имени Ганс — и отправить его наверх, в комнату.

За которую мне еще предстояло расплатиться.

— Прошу меня простить, мадам Марсо. Я ведь даже не спросил…

— Все в порядке, мсье. Мы ведь никуда не спешим, ведь так? — Хозяйка склонила голову набок и едва слышно усмехнулась. — Или вы желаете поскорее остаться наедине с вашей спутницей?

Глава 20

Я выругался вполголоса — успев, к счастью, заменить рвущийся наружу великий и могучий русский язык чем-то подходящим из местного. И лишь немыслимым усилием воли заставил себя не дать волю Дару, не полезть за пазуху в поисках “люгера” и даже не дернуться — в общем, бестолково захлопал глазами, вытаращился и кое-как изобразил удивление.

Впрочем, оно-то как раз было вполне искренним — и скрыть подобное не смог бы даже самый талантливый лицедей. Так или иначе, мадам Марсо расколола меня. Но вместо того, чтобы звать полицию или достать из-под стойки что-нибудь вроде двуствольного ружья — только улыбалась во все зубы и выжидающе смотрела на меня.

Все так же без злобы или тревоги — со странно-веселым любопытством.

— Я живу на свете уже много лет, мсье — и, уж поверьте, умею отличать мужчину от женщины, — негромко проговорила она. — Но не волнуйтесь. Головорезы, жандармы или ревнивый супруг… какая разница? У вашей подруги наверняка есть причины путешествовать в мужском платье, и старухи Марсо они совершенно не касаются.

— И все же вы об этом заговорили. — Я оглянулся на посетителей в углу и, облокотившись на стойку, продолжил: — Зачем?

— Чужаки в наших краях бывают нечасто. А возможность перекинуться парой слов с симпатичным юношей выпадает и того реже.

Когда мадам Марсо полезла куда-то под стойку, я на мгновение снова напрягся — но тут же выдохнул. Она достала всего лишь пачку сигарет и длинный мундштук, который тут же засунула в зубы: видимо, рассчитывала, что беседа будет достаточно продолжительной.

И я, пожалуй, не имел ничего против. Самую страшную нашу тайну мадам Марсо раскусила за каких-то полминуты, а все остальные ее, похоже, ничуть не волновали: она то ли и вовсе не знала, что местная полиция ищет беглецов — то ли по неизвестным мне причинам не собиралась сдавать взявшихся неведомом откуда странных чужаков.

А рассказать наверняка могла немало — начиная с того, куда нас вообще занесло.

— Что ж, почему бы и нет. — Я пожал плечами. — Особенно если у вас найдется кружка холодного пива.

— Я не собираюсь угощать вас этой дрянью. — Мадам Марсо скривилась и не глядя подхватила с полки за спиной початую бутылку. — Выпейте лучше мозельского. Свежий урожай — в самый раз для господина, которого наверху ждет юная девушка… конечно же, если вы не собираетесь провести полночи, болтая со старухой.

Мадам Марсо не сводила с меня глаз, но ее руки, казалось, жили собственной жизнью: наполнили бокал рубиново-красной жидкостью примерно до половины, чуть подвинули ко мне — и потянулись за зажигалкой на краю стойки. Когда пламя вспыхнуло, освещая морщинистое лицо и пальцы, я заметил, что хозяйка отеля действительно куда старше, чем казалось вначале: ей явно было не шестьдесят с небольшим лет, а все семьдесят пять… если не больше.

Впрочем, слово “старуха” к ней все равно как-то не клеилось. Годы добавили морщин, высушили кожу и покрыли сединой волосы в высокой прическе — но не смогли ничего сделать ни с голосом, ни с осанкой.

Ни с чем-то еще, не видным глазу. Даром я воспользоваться не мог, но и без него ощущал исходящую от мадам Марсо… нет, не силу, конечно же — скорее почти осязаемое тепло обаяния и, пожалуй, даже некой притягательности или врожденной грации, обычно присущей только родовитым аристократкам. Было в ней что-то от Гижицкой, хоть их и разделяла пропасть больше, чем в полвека.

Едва ли такая женщина могла провести всю жизнь здесь, на самой окраине земель германского Рейха. И я наверняка узнал бы немало интересного, будь у меня возможность хотя бы рассмотреть висевшие на стене около стойки фотографии, на одной из которых я совершенно точно разглядел Эйфелеву башню.

— Раньше мне случалось бывать и далеко отсюда… в Париже осталась сестра. — Мадам Марсо перехватила мой взгляд и негромко вздохнула. — Не знаю, увидимся ли мы с Софи снова.

— Это… из-за войны, да? — осторожно спросил я.

— Именно так, мсье, черт бы ее побрал… Будто бы у нас и без этого не хватало проблем! — Глаза мадам Марсо недобро сверкнули в полумраке. — Я никак не возьму в толк, почему сыновья Эльзаса и Лотарингии должны умирать в России только из-за того, что какому-то сумасшедшему взбрело в голову застрелить его величество кайзера.

Ну конечно!

Только теперь все окончательно встало на место. Конечно, мы никак не могли проскочить на грузовике наверняка прекрасно охраняемую с обеих сторон границу между Францией и Рейхом… зато, похоже, забрались куда дальше и на юг, и на запад, чем казалось по дороге — и приехали прямиком на земли, за которые Габсбурги и Парижский двор спорили чуть ли не веками.