Гордое сердце

Но он не перестал ее любить. Ужасно было то, что он продолжал любить женщину, на милость которой сдался. Он не покинул ее ни на одну ночь, хотя и мечтал об островах в море и даже построил себе дачу у озера. Вечером он, однако, приходил домой. Любил ее и ненавидел.

И так будет со всеми, кто не сумеет уйти… Она должна уйти от Блейка. Но не знает, как, потому что любит его. Другие женщины, смирившись и оставив все, как есть, живут и дальше, но она не может.

Сюзан лежала в темноте своей старой комнаты и составляла горестные планы. Она отравлена Блейком, он циркулирует в ее жилах, как яд в крови. Она умудрилась слепо влюбиться в него. И любит его до сих пор. Даже будучи женой, она обожала его, как сумасшедшая. А такая сумасшедшая любовь означала бы конец личности, если бы она не смогла высвободиться. Она должна взяться за свою судьбу, она должна овладеть собственной жизнью, пока не стало слишком поздно.

— Вина! — сверкнуло у нее в голове. — Теперь я знаю, что имел в виду Дэвид. Естественно, я виновата! — Любовь становится беспощадной, если ей отдаешься безраздельно. Сюзан села в кровати и обняла колени. А что, если однажды утром она проснулась бы и обнаружила, что волосы у нее побелели, а руки слишком ослабли для того, чтобы работать. Что, если бы годы обманули ее и тихо прокатились мимо, тайно, без единого звука, который насторожил бы ее; прокрались так, что она вообще не знала бы, что они ушли? Тогда уже было бы слишком поздно. Руки у нее были бы вялыми, а взор — слабым и тусклым.

Сюзан выскочила из постели, зажгла свет и посмотрела на себя в зеркало. Она все еще молодая и сильная. Ее руки все еще принадлежат ей. Она может ими работать. Время еще есть. Она остановила годы, застав их за жестокой игрой, и теперь будет шагать впереди них всю оставшуюся жизнь. Сюзан стояла и смотрела на себя. У нее был здоровый румянец отдохнувшего человека. Сила прямо-таки изливалась из ее тела. Она желала, чтобы ночь кончилась. Сон прошел, и Сюзан с нетерпением ждала утра. А Блейк? Что она должна ему сказать? Ничего, кроме чистой правды, что она до сих пор только лентяйничала, а теперь должна начать работать? Если он будет смеяться над ней, если будет опять завлекать ее в свои сети, то она заставит себя вспомнить об этом страхе и преодолеет искушение остаться всего-навсего его женой.

Она справится с этим! Сюзан снова легла; устроившись поудобнее, она вновь подумала о Блейке. Она не может ненавидеть его, она никогда не была бы способна его ненавидеть. Какая-то часть ее существа, благодаря ему, уже навсегда останется нежной и страстной. На краткое время он сделал из нее только женщину — одну из многих. Это было одно из измерений его жизни. Она жила в нем и теперь из него вышла. Но двери не закрылись. Она сможет туда входить и выходить по собственной воле, только ей нельзя уже дать Блейку запереть себя там. Никто уже не посмеет ее нигде запереть.

— Я добьюсь своего! — крикнула она громко, и звук собственного голоса отогнал от нее последний остаток страха. Она лежала в тихой темноте, пока наконец не уснула.

ЧАСТЬ V

На следующий день после Нового года они вернулись. Блейка дома не было.

— Хозяин считал, что вы приедете, самое раннее, через час, мадам, — сказал Кроун и посмотрел на Нее так, словно она была нежданным гостем.

— Это не страшно, — сказала Сюзан.

Ей оставался всего лишь час, чтобы снова обжиться в этом доме. Сюзан прошла с детьми в их комнаты, где распаковала чемоданы и повесила одежду в шкафы.

— Мне бы так хотелось, чтобы мы жили в деревенской местности, — сказал мечтательно Джон.

— И мне тоже, — вздохнула Джейн.

— А мне — нет, — строптиво сказала Марсия. Она стала высоким ребенком с поразительной отточенностью речи и движений. Вновь и вновь она выпытывала у Сюзан: «Когда мы вернемся к Блейку?» Блейка она обожала и восхищалась им, хотя внимание, которым он окружал ее, было изменчивым. Иногда он с нею играл, иногда целыми днями и не думал о ней. А она ходила за ним попятам и постоянно обращалась к нему с деланной живостью, чтобы заставить его смеяться. Сюзан рассуждала: «Мне надо отправить ее в школу, чтобы она не была с ним вместе так часто. Я не хотела бы, чтобы из нее выросла девушка, которая нравится Блейку». Она боялась за Марсию. В Сюзан пробуждался сильный и здоровый инстинкт: Блейк в состоянии уничтожить любого, кого любит, и тех, кто его любит. Она страстно тосковала по звукам его шагов и боялась его. Она останется здесь с детьми, пусть он ее отыщет здесь, у них.

И он пришел, красивый и элегантный, невероятно веселый и довольный тем, что снова их видит. Быстро и жестко поцеловал ее, подержал ее лицо в своих холодных и гладких ладонях.

— Сюзан, я очень рад видеть тебя! Какие у тебя горячие щеки! — сказал он. — Я могу тебе сказать, что время тянулось ужасно долго. Я бы, конечно, не хотел, чтобы ты думала, что ты незаменима, хотя, в своем роде, это и так. Как я не люблю Рождество! Привет, Джон! Как дела? Марсия, тебе не хочется чмокнуть меня?

Марсия подбежала к нему, он поднял ее и поцеловал в губы.

— Поцелуй меня еще раз, Блейк, — клянчила она.

— Марсия! — строго прикрикнула Сюзан.

— Она это делает только потому, что ей нравится, как пахнет лицо Блейка, — сказал презрительно Джон. — Она мне это говорила. — Он стоял в отдалении с высокомерным видом, засунув руки в карманы.

Но Блейк рассмеялся и еще раз поцеловал Марсию; при этом он ехидно посмотрел на Сюзан.

— Ты уже все забыла, Марсия? — спросил он у девочки. Когда-то он учил ее прелестным, чопорным танцевальным па, которые так шли ее тонкой детской фигурке с подстриженной шелковистой головкой.

— Нет, не забыла, ни одного, — закричала она и пустилась в танец.

От Сюзан не укрылся ее восторженный взгляд, устремленный на Блейка, и движения, полностью подчиненные ему. Он напевал ритмичную мелодию и задавал такт, отбивая его ладонями. Когда он перестал, Марсия вся дрожала:

— Еще, еще! — выпрашивала она.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — заявила Сюзан. — Блейк, ведь это вредит ей. Это слишком большое напряжение для ее нервов.

— Но ей это нравится, — ответил он спокойно. — Так ведь, ребенок?

Он взъерошил девочке волосы и заглянул в глаза.

— Да, да! — шептала она в экстазе.

А Сюзан потрясалась: какую же Блейк имеет силу!

— Я устрою их обоих в провинциальную школу, — сказала она в тот вечер Блейку.

— Как хочешь, — сказал он беззаботно и пристально посмотрел на нее.

— Надень сегодня это новое платье, Сюзан — это красное с золотом.

— Не надену, Блейк, — ответила она.

— Почему же нет? — спросил он удивленно.

— Мне не хочется, — сказала она спокойно и выбрала себе длинное платье мягкого голубого цвета, которое она уже давно не надевала.

— В голубом ты мне не нравишься, — сказал он упрямо, не отводя от нее взгляда.

— Правда? — спросила она тихо. — А мне нравится голубой цвет.

Она не будет замечать взглядов, которые он на нее бросает. Это, правда, была всего лишь мелочь, но несмотря на это, она чувствовала, как в этот момент у нее под ногами почва твердеет.