Горе побежденным
Шрифт:
Несомненно, гибель двух кораблей линия в самом начале сражения несколько деморализовала японцев, огневая мощь эскадры по весу снарядов, которые выстреливали залпом, снизилась на одну пятую часть. А это очень существенно, счет идет на десятки тонн. Да и наводчики на других кораблях стали нервничать и вели огонь не так метко. А русская эскадра получило некоторое техническое равенство — убыли в кораблях нет, а, значит, огневое воздействие на противника усилилось.
Плюс — неоспоримо высокий боевой дух!
Ведь когда моряки видят постоянную гибель вражеских кораблей одного за другим, понимая при этом, что это именно их броненосец или крейсер добился успеха, то будут действовать с двойной энергией, победа идет сильным допингом. Причем с постоянной подпиткой — ночью семь вспомогательных крейсеров
И крейсер «большой бронепалубный», ведь на тысячу тонн водоизмещения больше, чем японские малые крейсера, и вооружен страшной пушкой. Тоже по внешним показателям полное соответствие. А дневным боем и лукавить не нужно — «Фудзи», «Асама» и «Кассаги» первоклассные корабли, и победа над ними есть законная гордость. Правда, потом потеряли сразу два броненосца береговой обороны…
— То невелика потеря, теряют больше иногда, — пробормотал Фелькерзам, прекрасно понимая, что гибель двух «адмиралов» была закономерна. Корабли ограниченного водоизмещения для эскадренного боя совершенно не годятся — они обречены изначально, так как имеют ограничение по ряду важнейших показателей — недостаточную артиллерию и скорость хода, толщину и площадь бронирования. Да и вообще — все три броненосца береговой обороны практически равны по водоизмещению «Князю Суворову» и чуть поменьше «Микасы». А в боевом отношении еще менее значимые единицы. Их 254 мм пушки, кроме одной-единственной на «Апраксине», имели расстрелянные стволы. Совершенно «убитые» в учебных стрельбах — а ведь могли бы летом прекратить маневры, раз война идет, или озаботится изготовлением и установкой новых пушек.
Если говорить честно, то будь вместо трех ББО один нормальный новый броненосец, пусть тоже «Бородино», даже второй «Ослябя» — Дмитрий Густавович обрадовался неимоверно. Но чего нет, того нет, и оставшийся в одиночестве «Адмирал Ушаков» сейчас шел со старыми крейсерами, где ему и место, у тех хоть пушки новые.
Зато потом снова началась «масленица» — наткнулись на остатки 5-го отряда вице-адмирала Катаоки и 7-й отряд контр-адмирала Ямады, причем в ситуации, когда японцы не могли убежать. По старым тихоходным кораблям последнего отряда стреляли даже сегментными снарядами в упор, торопясь от них полностью избавится. И облегчить броненосцы на несколько тонн бесполезного груза — «морская картечь» оказалась полностью неэффективной, попасть в миноносцы вообще не удалось, хотя именно для их уничтожения эти снаряды и разрабатывались.
Вот только как можно быстро провернуть тяжелую башню и навести двенадцатидюймовый ствол на юркий миноносец, что за это время успеет обежать броненосец по кругу?
Хорошо, что этими самыми снарядами успели разнести вдрызг деревянную лайбу больших размеров, примерно соответствующую клиперам времен окончания Крымской войны. Но так как пушки на ней стояли, можно отнести в разряд канонерских лодок, как и два других корабля — один поменьше размерами, другой совсем маленький, как буксир «Свирь», что сопровождал эскадру. Лишь один корабль был бронированным — «Фусо», и хотя на нем были установлены лишь скорострельные пушки, его можно будет записать в корабли береговой обороны.
А ведь еще две «симы» и небольшой авизо — его перехватили «Олег» со «Светланой» и на пару утопили. Последний можно в «большие минные крейсера» записать — таковым он в какой-то мере лишь является, но название все же куда громче и значимей. Жаль, что крейсера 6-го отряда убежали, а то бы победный счет оказался куда более внушительным, хотя реальная ценность всех этих кораблей невелика — с потерянные «Апраксин» и «Сенявин», никак не больше, скорее меньше.
Фелькерзам пребывал в какой-то эйфории, сам не понимая, как в нее попал, стало благостно. Вот только пронзительно громкий крик вахтенного сигнальщика, полный бескрайнего
удивления, ярости и прорвавшегося страха, вырвал контр-адмирала из оцепенения.— Японцы на траверзе концевого «Сисоя»! Из тумана выходят! «Микаса, за ним «Сикисима, а дальше…
Отчаянный крик матроса заглушил выстрел казематной шестидюймовой пушки, выплеснувшей белый дым с языками пламени, что прозвучал колокольным набатом общекорабельной тревоги…
Эскадренный броненосец "Император Александр III" в Цусимском бою 14 мая 1905 года
Глава 47
Недаром говорят, что бойтесь мечтать, ведь ваши мечты могут исполниться. Русские корабли несколько часов находились под массированным огнем на тех дистанциях боя, на которых их ответная стрельба была и неточной, и неэффективной. А тут японцы сами пошли на резкое сближение — такого от них никто не ожидал!
Ведь все русские офицеры и матросы жаждали боя на короткой дистанции, к которому готовились, и рассчитывали сокрушить супостата. А тот сам полез, себе на погибель!
— Вечереет, и Того решил рискнуть и пошел ва-банк! Ведь не может не понимать, что с пятнадцати кабельтовых наши дубовые снаряды будут пробивать любую броню!
Фелькерзам не мог поверить собственным глазам, рассматривая в прорезь амбразуры боевой рубки, выходящие из тумана японские броненосцы. «Микаса», за ней следовала «Сикисима», затем следовал «Асахи», уже виднелся «Касуга», а «Ниссин» еще терялся в дымке. Можно было не сомневаться, что за 1-м отрядом идут крейсера Камимуры.
— Но как стреляют, как…
Голос осекся, Фелькерзам захрипел — перехватило горло. Японские корабли вели не просто беглый огонь, нет — такой не зря называется шквальным. Броненосцы, казалось, будто плевались снарядами, а установленные в казематах 152 мм орудия вообще палили без пауз, от бортов выплескивались длинные языки пламени.
Русские отвечали из всех орудий, вот только старые пушки с длиной ствола в 35-калибров просто не могли состязаться с английскими орудиями в скорострельности — на один русский снаряд приходилось три японских, не меньше, а то и больше. Лишь «Сисой» пытался что-то сделать — но из обгоревшего каземата на этот борт у него стреляла только единственная уцелевшая 152 мм пушка Кане, а ведь на каждом японском корабле 1-го отряда стояло семь подобных орудий.
— А ведь Того решил просто смять огнем старые броненосцы, — пробормотал Фелькерзам, чуть отойдя от прорези — лицо опалило жаром от взорвавшегося о броню снаряда.
В душе захолодело от недоброго предчувствия. Ведь главный калибр «Наварина» и «Императора Николая» палил раз в три минуты, и дать адекватный ответ японцам этими старыми пушками русские броненосцы просто не могли. Единственная надежда оставалась на более скорострельные, хотя и устаревшие 203 мм орудия «Нахимова» и 229 мм «императора», вот только вряд ли удастся из них нанести ощутимый ущерб новым японским броненосцам, что были прикрыты двумя поясами великолепной английской гарвеевской брони, к тому же «разлитой» более тонким слоем по другим уязвимым местам. Эти корабли, подобно средневековым рыцарям, были везде закованы в прочные латы.
— Ох, мать…
От сильного сотрясения, Фелькерзам отлетел к противоположной стенке — он бы расшибся, но был подхвачен сильными руками матросов. В душу закрался липкий страх — будь 305 мм снаряд бронебойным, а не фугасным, то сейчас бы он принял смерть. Вряд ли бы кто уцелел в рубке от прямого попадания, а десять дюймов железной плиты ненадежная защита.
— Врешь, не возьмешь!
Пересилив приступ накатившего, но запоздалого страха, Дмитрий Густавович снова подошел к амбразуре, присмотрелся — теперь была видна вся японская эскадра, которая вытянулась длинной кильватерной колонной. И понял, что ему показалось странным — средним калибром японцы осыпали снарядами все русские корабли, на которых уже вспыхнули пожары. А вот башенные орудия «Микасы» и «Сикисимы» били по «Орлу». Он заметил несколько попаданий — следующие три мателота осыпали тяжелыми снарядами исключительно «Императора Николая» — старый корабль нещадно избивался с короткой дистанции, той самой, на которой русские долго жаждали боя. И вот дождались... на свою голову!