Горе побежденным

— Я с приятелем с «Осляби» говорил — мы позавчера дерево все с броненосца на транспорт «Герман Лерхе» сгружали, мы свое, они свое, поочередно — обшивку, палубный настил, шлюпки, даже пианино вынесли. Дмитрий Густавович, остзейская его душа, приказал все убрать — мол, пожары от вашей шимозы будут большие, обстрел вестись будет исключительно фугасами. И ведь прав оказался, хотя мы на него злобствовали — как в воду глядел — сгорели бы на хрен, если бы от деревяшек за сутки до боя заблаговременно не избавились. И маневр этот вашего превосходительства безумный не зря отработали — ведь вы в него и попались!

Мичман говорил сбивающимся голосом, а Того слушал его с неослабевающим интересом — такого поворота событий Хейтахиро никак не ожидал. Весь день он думал, что сражается с живым человеком, что оказался мертвецом, а на самом деле бился с мертвецом.

Именно с мертвецом — только перед смертью человек может получить дар предвиденья. А как иначе этот русский адмирал мог узнать о маневре за двое суток до того, как само это решение пришло в голову Хейхатиро за четверть часа до его проведения?!

А мичман продолжил говорить дальше, причем нес такое, во что поверить было нельзя — этот русский адмирал, вернее вселившийся в него демон, заранее все предвидел, ибо простому человеку из плоти и крови, так точно предвосхищать события, попросту не дано свыше. То по силам только дьявольскому духу…

Или величайшему бойцу, про которых слагают легенды!

— Мы маневр отрабатывали долго — адмирал приказал бить по третьему в колоне броненосцу. Сказали, что на «Фудзи» броневые колпаки над барбетами тонкие, и если в него попасть, то внутри снарядов полно и они взорвутся — ваша шимоза чувствительна к детонации. Били втроем — наш «Апраксин» часто, у «Наварина» пушки старые, он на наш третий залп мог стрелять только, так что всплески не мешали. И «Нахимов» своими шестью восьмидюймовыми пушками постоянно стрелял — нам он не мешал пристреливаться. И когда на «Фудзи» рвануло, мы все оху…

Мичман сбился с английского языка, перешел на русский, бросив несколько непонятных слов, в которых сквозило безмерное удивление. Того чувствовал, что данные слова подходят и к его внутреннему состоянию — он также впал в шок от потрясения таким предвидением.

— А броненосцы Небогатова должны были выбить идущую предпоследней в колонне адмирала Камимуры «Асаму» — они во время рывка должны были подойти к ней как можно ближе. И ведь подошли, и били в упор! На учениях я над этим смеялся, но ведь в действительности так и произошло, ваше превосходительство?!

Вопрос завис в тишине — ответа на него не требовалось, Хейхатиро и так был сильно удивлен, хотя держал на лице маску невозмутимости. Только спросил, пользуясь моментом — русский офицер явно пребывал в состоянии душевного волнения и мог случайно выболтать то, что крайне заинтересовало японского адмирала.

— А почему на ваших кораблях мы за весь бой, кроме его начала, не видели флаги командующих отрядами?!

— Приказано не поднимать, дабы корабли эти не служили целью для вашей артиллерии. А вначале вздымали на головных, где адмиралы не находились, дабы отвлечь на них ваш огонь…

Мичман осекся, зажал рот ладонью, глаза стали принимать осмысленное выражение. Лицо побледнело — молодой парень насупился, только сейчас осознав, что проболтался врагу, в которого стрелял из своей башни. Можно было прибегнуть к помощи Накаты, и заставить говорить офицера иными средствами убеждения. Но зачем, если и так многое стало ясно, и в тумане незнания приобрело осязаемые черты.

Того посмотрел на своего лейтенанта, потом перевел взгляд на мичмана и тихо сказал на английском языке:

— Наката-сан отведет вас в каюту, вы получите одеяло и много саке, что позволит вам согреться. Вы храбро сражались, мичман и достойны награды! И поставьте у дверей караул — пусть смотрят, чтобы этот гейдзин не разбил себе голову о переборку, он понял, что проболтался!

Последнее предложение Того произнес по-японски, в том что русский может сделать себе харакири любым способом, лишив себя жизни, он не сомневался — видел не раз подобные взгляды. Так что пусть лучше этот молодой офицер напьется саке допьяна и уснет.

— Очень предусмотрительный адмирал Фелькерзам, — фамилию командующего Того запомнил по своему обыкновению. — Что ж — тем больше будет славы победителю живого демона. Но как это сделать нужно решать немедленно, благо есть еще время...

Крейсер "Алмаз" в Цусимском бою 14 мая 1905 года

Глава 46

— Странно, но Того не отправил в атаку миноносцы в самой выгодной точке, — Фелькерзам находился на мостике «Наварина», часть которого была скрючена взрывами, но на этой стороне можно было стоять вполне нормально. Броненосец, к его удивлению, пострадал значительно меньше того же «Сисоя», а сравнить с «бородинцами» не стоило — все же разрыв 203 мм снаряда по своему разрушительному эффекту не идет ни в какое сравнение с более чем втрое тяжелым по весу 305 мм фугасом.

Туманная дымка с левого борта потихоньку становилась плотной, поднималась вверх. Теперь не только нельзя было разглядеть через нее еле видимые силуэты японских кораблей, но даже мачты и дым из труб — эскадра Того вроде как исчезла, неэффективный, но сильно раздражающий обстрел прекратился, и русские моряки с нескрываемым облегчением вздохнули. Их можно понять!

Когда время от времени вздымаются всплески воды с черным дымом разрыва, причем с обоих бортов, с носа и с кормы, а порой в опасной близости, когда осколки гремят по корабельной стали и слышатся крики раненых — все это без сомнения сильно действует на нервы. Они ведь не стальные струны, все живые люди, и умирать никому не хочется. Но надо отдать должное командам — офицеры и матросы втянулись в бой, вжились в него, так сказать, и просто выполняли свой долг.

— А ведь настрой совсем иной, никакого уныния — все уверены в победе, и то, что наш прорыв увенчается успехом…

Фелькерзам говорил сам с собою, стараясь услышать собственный голос. И думал, сравнивая то, что было, и то, что получилось, Рожественского и самого себя. В первом варианте ситуация плачевная — в завязке генерального сражения погиб «Ослябя», и получил тяжелые повреждения «Князь Суворов», полностью вышибленный, и позже добитый вражескими миноносцами. К этому времени сильно пострадали «Император Александр» и «Бородино», которые менее чем через час погибли бы. Изувечен «Орел», пострадал «Сисой», а вот другая половина эскадры пострадала мало, а 3-й отряд вообще оказался практически целехонек, потому что японцы фактически не обращали на него внимания, хотя орудия «Императора Николая» поставили «Фудзи» на грань смерти и вышибли «Асаму». Впрочем, последнему крейсеру и сейчас не повезло — старые 12 дюймовые и 229 мм пушки вышибли убийцу «Варяга», остальные броненосцы просто вовремя добили «подранка».

— Роли поменялись, теперь не «Ослябя» и «Суворов», а мы потопили в завязке «Фудзи» и «Асаму», и это, несомненно, внесло определенные коррективы в ход сражения. Только пока неясно, каковыми будут итоги — японцы, вне всякого сомнения, постараются переломить ситуацию в свою пользу, благо имеют преимущество в огневой мощи.

Фелькерзам с трудом закурил папиросу, повернувшись лицом к трубам, торчавшим как ножки у табуретки. Пыхнув несколько раз дымком, он подставил лицо встречному ветру, радуясь, что по традициям только флагман может курить здесь да в рубке, остальным не положено. И продолжил размышлять, разбираясь, что сулит эскадре изменившаяся обстановка, столь разительно отличавшаяся от действительности, которая как раз и должна была случиться, не разбей Рожественского инсульт.