Горе-волшебник. Книга 1

Ого! А она большая! И тут уже кто-то есть…

— Трисса?..

Она сейчас была похожа на статую у нас дома в саду: такая же неподвижная и такая же красивая. Никогда бы не подумал, что с распущенными волосами она очень даже ничего. Ее руки замерли на воротнике рубашки, она как раз успела расстегнуть две пуговицы. Сперва ее глаза распахнулись, а потом резко сузились. Ой, как она мне сейчас мою бабулю напоминает! Не торопясь, Трисса застегнула пуговицы обратно, а потом (я даже не заметил когда) она оказалась прямо возле меня и со всей дури врезала мне в глаз. У меня аж искры посыпались! А потом она меня вообще за дверь вытолкала, но хлопать ею не стала, наверное, чтобы никого не разбудить.

Не, ну это нормально? Сама зашла в ванную для мальчиков, а я еще и отгреб! Я повернулся к двери и уже хотел зайти обратно и все высказать этой противной девчонке, как сам вдруг в статую превратился, причем с открытым ртом — залетайте, мухи дорогие. Оладка перепеченная! На двери было написано: ванная девочек.

Ну, Руфус, погоди! Я тебе это еще припомню!

Ванную для мальчиков я все-таки нашел. Она оказалась с левой стороны через две комнаты после моей. На всякий случай я постучался, никто мне не ответил, и я вошел. Наконец-то я смог хорошенько помыться — все равно до завтрака еще полно было времени.

Тут было восемь медных ванных, вода в них сама набиралась, как только в них залазишь. У нас дома тоже такие есть. Возле каждой ванной лежали свежие белые полотенца. А в Школе вроде и ничего, я так и привыкнуть могу. А что? Чем тут плохо? Годик какой и тут пожить могу. Почему бы и нет? Кормят тут хорошо, с кухни можно всякие вкусности таскать (особенно на пару с моим новым другом), ванная хорошая, а учиться я все равно не собирался.

Я довольно долго просидел в ванной и, если бы не завтрак, наверное, вообще бы уроки тут прогулял. Но я ведь обещал Париусу, что поделюсь с ним едой, да я и сам уже проголодался. Причем давно.

Когда я вернулся в свою комнату, Руфуса там уже не было, как и бутерброда, который я себе на утро оставлял.

На столе лежал лист бумаги с расписанием уроков. Мне его вчера Гэнриус дал, чтоб я ничего не перепутал. А чего тут путать? Всего-то по четыре предмета в день. Так-с, чего там у нас сегодня? Какой, кстати, сегодня день? А, точно! Девятый. Ага, значит, по расписанию у нас Волшебство слова, Алхимия, Волшебство превращений и Зведочетство. А завтра Свободный День! Ура! Ура! Ура!

Я глянул н часы. Ну наконец-то! Завтрак! Я переоделся в форму, кое-как причесался, завязал волосы в хвост и вышел в коридор. Там уже было совсем светло, и маленькие фонарики в коридорах не просто не горели, а их вообще не было.

На этот раз Гэнриус не стал ждать меня возле двери, он стоял возле своей комнаты и с кем-то разговаривал. Когда я подошел к нему поближе, то увидел, кто это был. Трисса! И она ему улыбалась, но как только заметила меня, то ее лицо тут же стало, как говорят у нас в деревне, каменным. Вот бы мне сейчас под землю провалиться!

— Привет, Гэн!

— М-марвус, доброе утро! — сказал он оборачиваясь. — Ого! Что с тобой случилось?

— Упал.

Трисса даже не покраснела, а ведь это из-за нее на моей физиономии красуется такой смачный фингал — у Гавриуса и то не такой большой.

— Я пойду, — сказала она Гэнриусу, посмотрела на меня как на пустое место и пошла в Столовую.

— Ч-что это с ней? — Гэн поправил очки и уставился подруге вслед.

— Понятия не имею, — улыбнулся я другу. Не буду ж я ему рассказывать, как я сегодня за Триссой подглядывал. Я вообще-то и не подглядывал, но выглядело это именно так. — Пошли есть уже, а то мой живот сейчас меня самого сожрет.

В Столовой уже все были на своих местах, а некоторые и не на своих. Я еще возле двери заметил, что Париус, как и обещал, сидит за моим столом. Было похоже, что он вздремнуть решил. Он сидел, сложив руки на груди, а глаза его были закрыты. Может, он так сделал, чтоб не замечать косящихся на него школяров? Что ж, я его прекрасно понимаю.

И тут Париус как будто почувствовал, что я пришел. Он открыл глаза и заорал на всю Столовую:

— Дружище! Давай быстрей! Я тебя уже давно жду! Чуть от голода не помер!

Если раньше школяры на него просто поглядывали, то теперь уставились на него как на сумасшедшего.

— Т-ты с ним знаком? — тихонько спросил Гэн.

— Угу, — улыбнулся я и пошел к своему столу. По дороге я заметил, что у длинноносого брата Корнелии уже нет фингала. Наверняка ему его Лекарь убрал, а вот я ничего делать не буду. Шрамы и синяки только украшают мужчину. Надеюсь только, что Трисса никому не проговорится, что мой фингал от бабской руки. Когда я проходил мимо нее, она ко мне даже голову не повернула. Не проговорится. Я почему-то был в этом уверен.

О! Так она в одной комнате с Корнелией! Ах, какая же она красивая! Корнелия, в смысле. Сегодня она заплела свои волосы в две косы и перевязала их такими же голубыми ленточками, как и ее мантия. Я уже это говорил, но какая же она красивая!

А вот и мой стол.

— Ты чего так долго?

— Ты не передумал? — спросил я своего нового друга. — Я думал, что ты не захочешь за мой стол садиться.

— Вот еще! — фыркнул он и улыбнулся. — Садитесь уже! Чего стоите? Еда будет, только когда Марвус сядет.

Мы с Гэном переглянулись и, наконец, уселись. И сразу же перед нами появились заполненные всякой всячиной тарелки. Я, как и обещал, половину отдал Париусу, и пока я ел, он успел слопать свою пайку, половину моей и уже начал заглядывать в тарелку к Гэнриусу.

Я прям спиной чувствовал, что на нас все косятся, Гэну тоже было не по себе: он то краснел, то бледнел, ронял то вилку, то ложку. А вот Париусу похоже было на всех и на все наплевать.

— Все, я наелся, — сказал он и довольно развалился на стуле.

— Й-я тоже.

— Угу.

Тарелки тут же исчезли. И я опять пожалел, что дома у нас такого нету. А как бы было здорово! Бабуля считает, что так люди слишком ленятся. Это конечно да, но вот каждый раз тащиться из столовой в кухню, а она в другом крыле замка, мне не очень то нравилось. Вообще-то у нас слуг полно, но бабушка меня так воспитывает. Человека из меня сделать хочет, раз уж с волшебством не вышло.

— Что у нас там сейчас? — спросил я вставая.

— Й-я же тебе расписание оставил.

— Угу, а я его оставил в комнате.

Гэнриус вздохнул и уже собирался ответить, но его опередили:

— Волшебство слова, — сказала Корнелия проходя мимо нас. На меня она не взглянула, но зато она улыбалась, и на ее щеках красовался розовый румянец. Какая же она красавица!

— Пошли, Гэн, Пар, — сказал я друзьям. Толстяк лениво потянулся и встал. А вот Гэнриус остался сидеть на месте. Да еще красный такой, будто его сейчас отругал кто-нибудь. Чего это он? — Гэн, идем!

— А-а? Да.