Гори, гори, моя звезда!

Птичка

Пахнет полем воздух чистый… В безмятежной тишине, Песни птички голосистой Раздаются в тишине. Есть у ней своя подруга, Есть у ней приют ночной, Средь некошенного луга, Под росистою травой. В небесах, но не для неба, Вся полна живых забот, Для земли, не ради хлеба, Птичка весело поет. Внемля ей, невольно стыдно И досадно, что порой Сердцу гордому завидна Доля птички полевой! <1855>

«Подойди ко мне, старушка…»

«Подойди ко мне, старушка, Я давно тебя ждала». И косматая, в лохмотьях, К ней цыганка подошла. «Я скажу тебе всю правду; Дай лишь на руку взглянуть: Берегись, тебя твой милый Замышляет обмануть…» И она в открытом поле Сорвала себе цветок, И лепечет, обрывая Каждый белый лепесток: «Любит – нет – не любит – любит». И, оборванный кругом, «Да» сказал цветок ей темным, Сердцу внятным языком. На устах ее – улыбка, В сердце – слезы и гроза. С упоением и грустью Он глядит в ее глаза. Говорит она: «Обман твой Я предвижу – я не лгу, Что тебя возненавидеть И хочу, и не могу». Он глядит всё так же грустно, Но лицо его горит… Он, к плечу ее устами Припадая, говорит: «Берегись меня! – я знаю, Что тебя я погублю, Оттого что я безумно, Горячо тебя люблю!..» <1856>

«Мое сердце – родник, моя песня – волна…»

Мое сердце – родник, моя песня – волна, Пропадая вдали, – разливается… Под грозой – моя песня, как туча, темна, На заре – в ней заря отражается. Если ж вдруг вспыхнут искры нежданной любви Или на сердце горе накопится — В лоно песни моей льются слезы мои, И волна уносить их торопится. <1856>

Из Бурдильена

Ночь смотрит тысячами глаз, А день глядит одним; Но солнца нет – и по земле Тьма стелется, как дым. Ум смотрит тысячами глаз, Любовь глядит одним; Но нет любви – и гаснет жизнь, И дни плывут, как дым. <1874>

Диссонанс (Мотив из признаний Ады Кристен)

Пусть по воле судеб я рассталась с тобой, — Пусть другой обладает моей красотой! Из объятий его, из ночной духоты, Уношусь я далеко на крыльях мечты. Вижу снова наш старый, запущенный сад: Отраженный в пруде потухает закат, Пахнет липовым цветом в прохладе аллей; За прудом, где-то в роще, урчит соловей… Я стеклянную дверь отворила – дрожу — Я из мрака в таинственный сумрак гляжу. Чу! там хрустнула ветка – не ты ли шагнул?! Встрепенулася птичка – не ты ли спугнул?! Я прислушиваюсь, я мучительно жду, Я на шелест шагов твоих тихо иду — Холодит мои члены то страсть, то испуг — Это ты меня за руку взял, милый друг?! Это ты осторожно так обнял меня, Это твой поцелуй – поцелуй без огня! С болью в трепетном сердце, с волненьем в крови Ты не смеешь отдаться безумствам любви, — И, внимая речам благородным твоим, Я не смею дать волю влеченьям своим, И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой! Пусть владеет он жалкой моей красотой! Из объятий его, из ночной духоты, Я опять улетаю на крыльях мечты, В этот сад, в эту темь, вот на эту скамью, Где впервые подслушал ты душу мою… Я душою сливаюсь с твоею душой — Пусть владеет он жалкой моей красотой! <1876>

Узница

Что мне она! – не жена, не любовница, И не родная мне дочь! Так отчего ж ее доля проклятая Спать не дает мне всю ночь! Спать не дает, оттого что мне грезится Молодость в душной тюрьме, Вижу я – своды… окно за решеткою, Койку в сырой полутьме… С койки глядят лихорадочно-знойные Очи без мысли и слез, С койки висят чуть не до полу темные Космы тяжелых волос. Не шевелятся ни губы, ни бледные Руки на бледной груди, Слабо прижатые к сердцу без трепета И без надежд впереди… Что мне она! – не жена, не любовница, И не родная мне дочь! Так отчего ж ее образ страдальческий Спать не дает мне всю ночь! 1878

«Зной – и все в томительном покое…»

Зной – и все в томительном покое — В пятнах света тени спят в аллее… Только чуткой чудится лилее, Что гроза таится в этом зное. Бледная, поникла у балкона — Ждет грозы, – и грезится ей, бедной, Что далекой бури призрак бледный Стал темнеть в лазури небосклона… Грезы лета кажутся ей былью, — Гроз и бурь она еще не знает, Ждет… зовет… и жутко замирает, Золотой осыпанная пылью… 1890

Иван Захарович Суриков (1841–1880)

Рябина

«Что шумишь, качаясь, Тонкая рябина, Низко наклоняясь Головою к тыну?» – «С ветром речь веду я О своей невзгоде, Что одна расту я В этом огороде. Грустно, сиротинка, Я стою, качаюсь, Что к земле былинка, К тыну нагибаюсь. Там, за тыном, в поле, Над рекой глубокой, На просторе, в воле, Дуб растет высокой. Как бы я желала К дубу перебраться; Я б тогда не стала Гнуться да качаться. Близко бы ветвями Я к нему прижалась И с его листами День и ночь шепталась. Нет, нельзя рябинке К дубу перебраться! Знать, мне, сиротинке, Век одной качаться». <1864>

В степи

Кони мчат-несут, Степь всё вдаль бежит; Вьюга снежная На степи гудит. Снег да снег кругом; Сердце грусть берет; Про моздокскую Степь ямщик поет… Как простор степной Широко-велик; Как в степи глухой Умирал ямщик; Как в последний свой Передсмертный час Он товарищу Отдавал приказ: «Вижу, смерть меня Здесь, в степи, сразит, — Не попомни, друг, Злых моих обид. Злых моих обид, Да и глупостей, Неразумных слов, Прежней грубости. Схорони меня Здесь, в степи глухой; Вороных коней Отведи домой. Отведи домой, Сдай их батюшке; Отнеси поклон Старой матушке. Молодой жене Ты скажи, друг мой, Чтоб меня она Не ждала домой… Кстати, ей еще Не забудь сказать: Тяжело вдовой Мне ее кидать! Передай словцо Ей прощальное И отдай кольцо Обручальное. Пусть о мне она Не печалится; С тем, кто по сердцу, Обвенчается!» Замолчал ямщик. Слеза катится… А в степи глухой Вьюга плачется. Голосит она, В степи стон стоит, Та же песня в ней Ямщика звучит; Как простор степной Широко-велик; Как в степи глухой Умирал ямщик. <1865>

«Занялася заря…»

Занялася заря — Скоро солнце взойдет. Слышишь… чу… соловей Щелкнул где-то, поет. И всё ярче, светлей Переливы зари; Словно пар над рекой Поднялся, посмотри. От цветов на полях Льется запах кругом. И сияет роса На траве серебром. Над рекой наклонясь, Что-то шепчет камыш: А кругом, на полях, Непробудная тишь. Как отрадно, легко, Широко дышит грудь! Ну, молись же скорей! Ну, молись, да и в путь! <1865>

«Солнце утомилось…»

Солнце утомилось, Ходя день-деньской; Тихо догорая, Гаснет за рекой. Край далекий неба Весь зарей облит, Заревом пожара Блещет и горит. Ходят огневые Полосы в реке; Грустно где-то песня Льется вдалеке. <1865>