Гори, гори, моя звезда!

«Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…»

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали Лучи у наших ног в гостиной без огней. Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, Как и сердца у нас за песнию твоей. Ты пела до зари, в слезах изнемогая, Что ты одна – любовь, что нет любви иной, И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя, Тебя любить, обнять и плакать над тобой. И много лет прошло, томительных и скучных, И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь, И веет, как тогда, во вздохах этих звучных, Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь. Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки, А жизни нет конца, и цели нет иной, Как только веровать в рыдающие звуки, Тебя любить, обнять и плакать над тобой! 2 августа 1877

«Я тебе ничего не скажу…»

Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть. Целый день спят ночные цветы, Но лишь солнце за рощу зайдет, Раскрываются тихо листы, И я слышу, как сердце цветет. И в больную, усталую грудь Веет влагой ночной… я дрожу, Я тебя не встревожу ничуть, Я тебе ничего не скажу. 2 сентября 1885

«Сад весь в цвету…»

Сад весь в цвету, Вечер в огне, Так освежительно-радостно мне! Вот я стою, Вот я иду, Словно таинственной речи я жду. Эта заря, Эта весна Так непостижна, зато так ясна! Счастья ли полн, Плачу ли я, Ты – благодатная тайна моя. <1884>

Аполлон Николаевич Майков (1821–1897)

Сомнение

Пусть говорят: поэзия – мечта, Горячки сердца бред ничтожный, Что мир ее есть мир пустой и ложный, И бледный вымысл – красота: Пусть нет для мореходцев дальних Сирен опасных, нет дриад В лесах густых, в ручьях кристальных Золотовласых нет наяд; Пусть Зевс из длани не низводит Разящей молнии поток И на ночь Гелиос не сходит К Фетиде в пурпурный чертог; Пусть так! Но в полдень листьев шепот Так полон тайны, шум ручья Так сладкозвучен, моря ропот Глубокомыслен, солнце дня С такой любовию приемлет Пучина моря, лунный лик Так сокровен, что сердце внемлет Во всем таинственный язык; И ты невольно сим явленьям Даруешь жизни красоты. И этим милым заблужденьям И веришь и не веришь ты! 1839

«Колыбель моя качалась…»

Колыбель моя качалась У Сиона, и над ней Пальма Божия склонялась Темной купою ветвей; Белых лилий Идумеи Снежный венчик цвел кругом, Белый голубь Иудеи Реял ласковым крылом. Отчего ж порой грущу я? Что готовит мне судьба? Всё смиренно, всё приму я, Как господняя раба! <1840>

«Я в гроте ждал тебя в урочный час…»

Я в гроте ждал тебя в урочный час. Но день померк; главой качаясь сонной, Заснули тополи, умолкли гальционы: Напрасно!.. Месяц встал, сребрился и угас; Редела ночь; любовница Кефала, Облокотясь на рдяные врата Младого дня, из кос своих роняла Златые зерна перлов и опала На синие долины и леса, — Ты не являлась… 1840–1841

Горный ключ

Откуда ты, о ключ подгорный, Катишь звенящие струи? Кто вызвал вас из бездны черной, Вы, слезы чистые земли? На горных главах луч палящий Кору ль льдяную растопил? Земли ль из сердца ключ шипящий Истоки тайные пробил? Откуда б ни был ты, но сладко В твоих сверкающих зыбях Дремать наяде иль украдкой Свой лик купать в твоих водах; Отрадно пастырям долины У вод твоих в свой рог играть И девам звонкие кувшины В студеной влаге погружать. Таков и ты, о стих поэта! Откуда ты? и для кого? Тебя кто вызвал в бездну света? Кого ты ищешь средь него? То тайно всем; но всем отрадно Твоей гармонии внимать, Любить твой строй, твой лепет складный, В тебе усладу почерпать. Февраль 1841

Ангел и демон

Подъемлют спор за человека Два духа мощные: один — Эдемской двери властелин И вечный страж ее от века; Другой – во всем величьи зла, Владыка сумрачного мира: Над огненной его порфирой Горят два огненных крыла. Но торжество кому ж уступит В пыли рожденный человек? Венец ли вечных пальм он купит Иль чашу временную нег? Господень ангел тих и ясен: Его живит смиренья луч; Но гордый демон так прекрасен, Так лучезарен и могуч! 1841

Октава

Гармонии стиха божественные тайны Не думай разгадать по книгам мудрецов: У брега сонных вод, один бродя, случайно, Прислушайся душой к шептанью тростников, Дубравы говору; их звук необычайный Прочувствуй и пойми… В созвучии стихов Невольно с уст твоих размерные октавы Польются, звучные, как музыка дубравы. 1841

«О чем в тиши ночей таинственно мечтаю…»

О чем в тиши ночей таинственно мечтаю, О чем при свете дня всечасно помышляю, То будет тайной всем, и даже ты, мой стих, Ты, друг мой ветреный, услада дней моих, Тебе не передам души своей мечтанья, А то расскажешь ты, чей глас в ночном молчаньи Мне слышится, чей лик я всюду нахожу, Чьи очи светят мне, чье имя я твержу. Март 1841

Вертоград

Посмотри в свой вертоград: В нем нарцисс уж распустился; Зелен кедр; вокруг обвился Ранний, цепкий виноград; Яблонь в цвете благовонном, Будто в снежном серебре; Резвой змейкой по горе Ключ бежит к долинам сонным… Вертоград свой отопри: Чтоб зацвесть, твой розан снежной Ждет твоей улыбки нежной, Как луча младой зари. Сентябрь 1841