Гори, гори ясно

Защитить подругу от падения оказалось важнее, чем держать в огненной узде дохляка.

— Бедный папочка, — высказал кто-то из близнецов, и оба расхохотались. — Он так и не научился нас различать.

И хохот, хохот, хохот. Отовсюду: сверху, сбоку, снизу; сдвоенный гогот как мячик ударялся об стены, пружинил от них, взлетал к потолку, затем скакал по полу и ступенькам...

Я прижал к себе бесчувственную Ташу. Переоценила свои силы маленькая отважная ворожея... Хорошо, что я свои оценивал здраво. И выпустил, выпалил наружу всю злость, что сжигала меня изнутри.

Добротный дом Жориных вспыхнул, как спичка. Коридор, наш путь к выходу, по воле моей остался без жара. Я нес по нему Бартош, а за спиной в струи горячего воздуха вплеталось истинное пламя. Чтобы ни одной неживой твари не удалось уцелеть.

Что же до папы в подполе... Будет ему знатный погребальный костер. Такой, от какого я бы и сам не отказался на исходе пути.

— Я много пропустила? — заворочалась моя ценная ноша.

— Нет, — мягко ответил. — К самому красивому очнулась.

С дороги на фоне ночного неба взлетали, затмевая звезды, лепестки пламени. Старая ведьма сдержала обещание: никто из деревенских не выбежал с криками, и даже собаки не разлаялись.

[1] «Машина Времени» — «Костер». Автор текста: А. Макаревич. Композитор: А. Макаревич.

Прода 29.07.2022

И еще одно утро началось с визита Анастасии Николаевны, и снова я был не в духе. Не выспался, разумеется. Пока все эти телодвижения в доме Жориных, собирание по крупицам трагической семейной истории, пока за огнем бдил, чтобы никуда дальше необходимого он не перекинулся.

Потом Таше захотелось проветриться, и я ее отлично понимал. Мы постояли на мосточке, затем побегали вдоль поля, затем лежали в колосьях и считали звезды. Все примятое юная ворожея клятвенно обещала исправить, несмотря на слабость после атаки призрака. Знаете, это тоже волшебство, когда сломанные и вжатые в землю ростки распрямляются, крепнут и шуршат на ветру, как ни в чем не бывало.

По дороге к дому нас застал крупнокапельный летний дождь, и мы бежали от него (под ним), оглашая всю округу радостным смехом. Теперь я точно знаю, как звучит свобода.

Обрадовали Нелида, что живы и целы, а подарок его сгодился. Я порывался снять шнур, вернуть на хранение домовику вещицу, но нечистик зашелся в сумбурной жестикуляции с фырчанием и вкраплениями редких понятных слов. Смысл я перевел примерно так: не надо, чай, не последняя опасность.

Согласился. Высушил промокших насквозь себя и Арктику, а потом мы далеко не сразу провалились в сон.

Короче, когда явилась вящая, я все еще спал. Нелид разбудил меня от кошмара. Обычного, не наведенного сноходцем. В этом сне я не чувствовал тела и ничего вообще, только слух остался при мне. Непрестанно, неумолчно на разные лады два детских голоска повторяли: «Бедный папочка! Он так и не научился нас различать». И заливались хохотом. Снова и снова, как заезженная пластинка.

Доброты и настроения мне это не прибавило.

— Хорош же ты спать, Андрей, — приподняла уголки тонких губ старая ведьма. — Столь же хорош, как и в деле. Пришла говорить о награде, как договаривались.

Эта тень улыбки, похвала, словно патока, они только разозлили меня.

— Вы сказали, что пропустили отъезд отца семейства, — я сузил глаза и только что дым из ноздрей не начал пускать. — Забыли, наверное, добавить, что его весь Журавлев конец пропустил. Не мог не пропустить, так как Олег Жорин из деревни в город не вернулся.

Ведьма хмуро уставилась на меня, принялась молча буравить взглядом.

— Пусть кто-нибудь займется извлечением его тела из подпола дома, — велел я. — Там мог и не достать огонь, помещение отлично закупорено.

— Это и есть твое пожелание? — спросила вящая.

— Вы удумали захоронение Олега как мою награду оформить? — хлопнул в ладоши. — Хор-рошая попытка, но не стоит. Это узкая дорожка, до добра не доведет.

Однако, умению извлекать выгоду из абсолютно любых раскладов мне у нее стоило поучиться. Превосходный жизненный пример!

Анастасия Николаевна пожала плечами.

— Опустим, — ответила она, как королева, дарующая милость просителю. — Олега похороним, средства изыщем.

— Хоть не отрицаете, что знали — или догадывались — о том, что он мертв, — хмыкнул. — А что Валентина жила в доме после всего случившегося?

— Догадывалась, — нехотя признала ведьма. — И про смерть, и про жизнь. Я телефонирую в Сланцы, чтобы Валентину уведомили о похоронах. Но не думаю, что это добавит ей покоя.

Звучало так, будто старая меня осуждает за беспокойство как свое, так и Валентины Жориной. Последнюю мне жаль, досталось женщине горя по полной программе, но свое участие в делах их семьи я считал оконченным. И не худшим образом, как по мне.

— Теперь про награду, — оставил ведьму с ее недовольством я. — Алла из вашего ковена.

— Голову ее тебе доставить? — зыркнула вящая. — Этого не будет, забудь. Нас и без того мало осталось...

— К чему мне ее голова? — перебил, пока вовсе монстром-людоедом не заделали. — От Аллы, не знаю, как по отчеству, мне нужна клятва. Перед Антоновыми, старшим и младшим. Нужно слово, гарантия, что впредь Алла задевать никоим образом Антоновых не станет. Клятва силой меня устроит. Кроме того, Лидию, девушку старшего Антонова, никто не станет тянуть в ковен, равно как и высказывать явное или скрытое порицание за отказ принять силу умиравшей ведьмы. Вреда ей причинять, само собой, тоже нельзя.

Извинений я требовать не стал. Памятны мне были денежные и не только завалы в кафе, на фоне которых извинялась другая ведьма. С характером местной склочной бабы-ведовки такое не стало бы уроком, только лишним поводом для злости. Кому это нужно?

— Неожиданно... — Анастасия Николаевна всерьез задумалась.

Полагаю, о невыдержанном характере подчиненной и последствиях срыва, когда ту занесет на повороте. А это случится, если не назначить такую кару, чтобы даже эта бабенция дважды задумалась, а стоит ли оно того, прежде, чем сорваться.

— О девице: не раньше, чем та войдет в семью Антоновых, — до того, как я возразил, вящая выставила руку ладонью вперед. — Не возражай. Твое требование о ней слишком размытое, а риски для ковена существенны. Иначе не договоримся.

Всюду для себя выторгуют условия получше, а! Из любой ловушки вывернутся, так еще и пользу для себя исхитрятся выхлопотать. Так и тянуло назвать собеседницу хитрой лисицей, но Ханна, моя бывшая коллега и оборотень-чернобурка, не заслужила, чтобы я ставил ее в один ряд с «ведьмями».