Гори, гори ясно

Это я Яру вспомнил. И старшую родственницу Ярославы. Надеюсь, последней там икнулось.

Коллега моя замерла, словно внимала некоему звуку, слышимому лишь ей.

— Осознанная жертва. Жизнь вопреки всему. Оберегать — есть суть, — зашевелились губы девушки.

Сама она обмерла, как камень.

— Таш, ты в порядке? — забеспокоился я.

— Да, — встрепенулась Бартош. — Относительно. Не выйдет из меня заточенного клинка. Больше нет. Я бесполезна.

— Значит, клинком буду я, — решил не дать Арктике впасть в уныние. — М-м, как пошло прозвучало. Хотел еще про ножны пошутить, но, пожалуй, не стоит.

Детей осматривать Таша пошла через часик. А я занялся делами по дому, которые Нелиду несподручны. Отвечать добром на добро: на заботу о жилище в мое отсутствие. С запасом, ведь если осенью я еще наведаюсь разок-другой в губернию, то всю зимнюю пору домовику придется куковать в одиночестве.

— Гостью нашу в бессчастный дом возьми, — посоветовал нечистик. — Не из ведьмей она, годная. Берегинь опыри и прочая нежить боялись пуще пламени. Мерли там, стало быть, завелась погань. Так мыслю.

Я отметил для себя «нашу» гостью. Значит, пришлась Арктика домовику по сердцу (или другой какой части его анатомического строения). И с соображениями о мертвечине согласился. Нет, теплилась во мне надежда, что на бесхозной жилплощади «прописалась» какая-то резвая зверушка, но разум склонялся к версии Нелида.

С уточнением: это навряд ли упырь («опырь» в трактовке домовика). Я тех тварюг в подземке видел раз, запомнил на всю оставшуюся. Отделаться легким (или не очень) испугом при встрече с упырем малышне не удалось бы. И жертвы неизбежны, вечно голодные мертвяки за год столько народу бы схарчили, что в масштабе деревни заметно.

Полноценная вурдалачина, причем способная контролировать свою жажду, могла бы долго таиться. Стал бы высший немертвый пугать мелюзгу? Не думаю. Хотя... Со счетов не сбрасываю. Оборотень? После истории Ханны тоже допустимо.

Впрочем, нет смысла гадать. Надо дождаться Ташу, выспросить, узнала ли она что-то дельное от пострадавших. И идти в дом. Знакомиться лицом к лицу с быстрой бледной страхолюдиной, что там обосновалась.

Арктика вернулась, когда за окном уже сгустились тени. К этому времени она привела в чувство и расспросила мелких приключенцев. Всем троим полегчало после общения с ворожеей, как физически, так и эмоционально, но внятности показаниям это не добавило.

Детвора напугалась еще на подходах к дому. Все случилось враз, одномоментно. Вот они крадутся по дорожке, шуршат под ногами листики, ребята друг над дружкой подшучивают... Через миг на них мчит что-то бледное и становится страшно-страшно. До мокрых колгот у некоторых.

Дети разбежались кто куда, двое из них упали и поранились. Яра удержалась на ногах и смогла помочь приятелям сориентироваться, выбраться за границу забора и страха. За воротами ужасный ужас спал до обычного испуга, и юные искатели приключений дохромали до своих жилищ.

— Очень подвижная девочка, — охарактеризовала Таша внучку главной ведьмы уезда. — Рвалась бежать и показывать, где именно их жутью накрыло.

Кроме того, моя коллега аккуратно разузнала, что за люд жил на тех двух участках, которые купила и застроила многострадальная семья. В процессе наших обсуждений на три головы всплыла и такая версия, что с землей могло быть не все ладно еще до переезда Жориных.

Версия отпала. Один домишка был продан дальними родственниками одинокой бабульки. Наследники сбагрили участок и строение с превеликой радостью. Еще одну возрастную семью сын перевез в город. Никаких странностей, Анастасия Николаевна поручилась за то, что прежние жильцы под солнцем ходили, а не под Луной.

— Решено, — озвучил я. — Выдвигаемся после ужина.

Забренчали сковородки с кастрюлями в углу возле печи, дернулась печная заслонка, выкатился мне под ноги взлохмаченный Нелид.

— Мужик разумный идет с обережью, — я не сразу понял, о чем говорит домовик, пока мне не протянули шнур с подвеской. — Ясным месяцем, дробными звездами заслонись, хозяин.

Подвеска оказалась грубо сработана. Загнутое в подобие месяца железо и темный тусклый камушек. Дробные звезды: метеорит что ли на поделку пошел? Открыл было рот, чтобы уточнить, но Нелид затряс шевелюрой и сделал просящие глаза-плошки. Ясно, запрет Демьяна, видимо, как-то косвенно обойденный.

— Благодарствую, помощник, — я присел, чтобы взять дар и потрепать нечистика по жесткой пакле волос.

Тот с серьезнейшим видом поклонился.

— Для гостьи ничего нет, — развел руками домовой. — Да она и сама белой зарей опоясана. Целыми вернитесь.

С тем напутствием мы и выдвинулись.

Владения Жориных встретили скрипом подвесных качелей. Бартош встрепенулась на звук, вгляделась. Покачала головой: пусто, ветер шалит.

Мы пошли вместе, но с условием: если я сочту ситуацию по-настоящему опасной, велю ей уходить и звать подмогу. Она, в свою очередь, не упирается, не перечит, а делает так, как сказано.

Я держал вокруг нас марево живого огня. Эта грань стихии знает Ташу, не обжигает девушку, принимает за свою. Живой огонь — защита. Высматривать же необычности пало на долю Арктики.

Их — необычностей — пока за забором не встретилось. Поросль шиповника, лебеда по колено, прошлогодняя листва на дорожках. Гамак, растянутый между яблонь. Качель еще скрипучая... Собачья будка. Гараж.

Его мы решили проверить до того, как в сам дом пойдем. Плана дома Жориных у нас не было, так что тыкаться по всем углам нам в свете налобных фонарей придется наугад.

Механизм гаражных ворот заклинило. Я не специалист по взлому, окон в пристройке не имелось. Махнули рукой.

Окошко в самой двухэтажной домине разбили задолго до нашего прихода. Высоковато, но я бы со своим ростом забрался. Не пришлось: входная дверь, проверенная чисто на всякий случай, оказалась не заперта.

Я сжал одной рукой ладонь Арктики, другой дверную ручку. Распахнул. И оказался в самой обычной прихожей, разве что неубранной. Мебель, дождевики, тапочки... Завешенное материей зеркало.

Нашел на стене выключатель, щелкнул им, ожидаемо не получил освещения. Я сам пробки выкручиваю перед отъездом, логично же. Впрочем, света от налобных фонарей вполне хватало для обзора.

Коридор вел прямо, упирался в лестницу и закрытую дверь под ней. Еще две двери по левой стороне были гостеприимно распахнуты. Я выбрал ту, где по моим прикидкам зияло тьмой разбитое окно.

Это оказалась кухня. Массивный овальный стол, шесть стульев (пара дополнительных для гостей?), кухонный гарнитур из резного дерева.