Гори, гори ясно

Чья тогда прядь? Катина? С чего бы ту в подруги записывать? Одна маленькая благодарность вроде как не повод.

— Кем пахнет? — невежливо пихнул волосы под нос Кошару.

Тот втянул воздух, чихнул.

— Мертвой золой пересыпано, не учуять, — виновато ответил овинник. — Пальцы замарал, не видишь?

И впрямь, кожа измазалась. Протянул между пальцев волосинку, вдруг цвет изменился от золы? Я в этих красках не понимаю. Убедился, что темное — не зола, реальный цвет. И решил не забивать себе голову ерундой.

Не суть. Схожу да разузнаю. Постарались, пригласили, уважить надо... напоследок. Жаль, что первый, деревянный Боровой мост в войну был разрушен и после перестроен в железобетоне. Такой мог бы быть хороший погребальный костер для тех, кто меня на встречу столь экзотическим образом зазвал.

— Идти не вздумай, — как мысли мои прочел Мал Тихомирыч. — Дурное место, гиблое. Мы тебе говорили о нем. Ты живым нужен, а не мертвым-бездыханным!

Под конец речи парадник аж на крик перешел, голос сорвался предательски.

Не спорю, мост самоубийц, так по-доброму зовут петербуржцы это дорожное сооружение через Обводный канал, не лучшее место для прогулки. Но кто сказал, что в самоубийцу буду играть я?

— Не ходи, — поддакнул шерстистый. — Вижу, что хочешь. Не надо. Прислушайся хоть единожды к совету доброму.

— Хорошие вы мои, — вздохнул я. — Я непременно пойду. Мне бросили вызов, и я, признаться, этому даже рад. Определенность появится хоть какая-то. Да не войте вы, как над покойником, пусть те, кто меня зовет, белые тапки готовит, а от меня вы так легко не отделаетесь.

Воспользовался некоторым замешательством, которое произвела моя маленькая речь, подхватил шерстистого и понес домой, наглаживая, как домашнего кошака. Тот даже возмутиться забыл от ошеломления.

Я подъехал на Боровую заранее. Оставил байк, не доезжая до моста метров двести пятьдесят, и прогулялся. Любоваться в этой части города особо нечем, промзоны и та самая серость, в которой часто обвиняют Питер. Вот тут она наличествует, даже серая вода в темно-серых гранитных берегах отражает серые рельефные тучи.

И не для того я гулял, чтобы хвост сбросить. С этим я уже благополучно справился. Меченый в этот раз не шифровался, наоборот, при виде меня он отлип от турника на дворовой детской площадке и показательно провел рукой по горлу. Стоило мне подойти к двухколесному другу, как этот раскрасавец запрыгнул в машину.

Я не злой человек. Хочу думать, что есть люди и нелюди похуже меня. Но ехать на встречу с врагом (или, что вероятнее, врагами), имея на хвосте пару дополнительных противников (меченый и водитель авто), посчитал излишним. Потому повел мотоцикл нарочито медленно, а как выкатил на свободный участок трассы, послал за спину пучок молний.

Часть ударила в дорожное полотно перед машиной, часть ушла в стороны, и два ослепительных росчерка понеслись в лобовое. С управлением в таких экстремальных условиях не справился бы и Шумахер, а водитель обшарпанного автомобиля до мастера не дотягивал. Коробку на колесах встретило заграждение.

Живы ли те, кто сидел внутри, я вызнавать не стал. Первая-то мысль была: опробовать давным-давно обещанный Хелен подрыв бензобака, тогда бы вовсе без шансов. Но взыграло в очередной раз миролюбие. Из строя преследователей вывел, а нити жизни их оставил в руках судьбы. Повезет — встретят следующий рассвет живыми, не улыбнется фортуна — познакомятся с землицей поближе.

А пешком я топал ради сохранности байка. Пусть товарищ мой переждет эту встречу в отдалении, в безопасности. Не верилось мне, что мирно пройдет сегодняшнее «свидание». И еще одно приготовление произвел. Маленькое, да удаленькое, если все пройдет так, как задумано.

Почти сразу после того, как я вышел на мост, на другой стороне Боровой остановился джип. Сначала повыскакивали водитель и курчавый рыжий парень, который ехал на заднем сиденье, затем транспорт обогнула статная женщина.

Я стиснул кулаки и зубы: не так мне представлялась наша новая встреча.

Она жестом остановила сопровождающих. Парни остановились в паре шагов за спиной Богданы.

— Здравствуй, ма, — разочарование в моем голосе можно было черпать ложками, я не делал попыток его как-то скрыть. — На первое сентября звонить не придется.

Особенно если твой сын не уйдет с этой встречи на своих двух — это не стал добавлять.

— Андрей, — вздохнула некогда прекрасная женщина. — Не дерзи мне, пожалуйста.

Родительница похудела, осунулась, на переносице и под глазами наметились морщины. Она не маскировала ведьминскими штучками или косметикой эти изменения. Осанка, как и всегда, была идеальна, а глаза сияли янтарным пламенем, только тепла с ее стороны я не ощущал.

Да, не такой мне представлялась мать по возвращению из Парижа.

[1] Dr. Александров — Анатом (Альбом "The anatomist" 2001г)

Прода 22.09.2022

— Тебе не кажется, что для воспитательного процесса поздновато? — скривился я. — Я взрослый, самостоятельный. Да и обстановка не располагает.

В Питере немало известных мостов (а уж сколько малоизвестных!), но Боровой к ним не относится. Это не Аничков, где можно посчитать соотношение копыт и подков. И не Банковский с его грифонами, к которым приходят загадать желание (одни для этого монетку под лапу кладут, другие повыше хвоста трут или даже целуют, фу-фу). Боровой не украшают львы или сфинксы, он прост и безыскусен в оформлении и устройстве. В его конструкцию не включена (среди великого множества обыкновенных) одна-единственная заклепка из чистого золота, как поговаривают о Большеохтинском.

Здесь не принято целоваться, влюбленным и не только, как на бывшем Цветном, а ныне Поцелуевом мосту. Прежде, в деревянном обличии, тот мостик в какие только цвета не красили, позднее он стал чугунным, с четырьмя гранитными обелисками. Обелиски менялись на фонари, фонари опять на обелиски... А название мост взял от кабака Никифора Поцелуева, который держал на левом берегу Мойки кабак «Поцелуй». Каких только романтических историй об этом мосте не ходит в народе.

С моста самоубийц принято сигать в воду, кончать с суетой бренного существования. Каждое десятилетие в третьем его году человечки отправляются с Борового в мир мертвых.