Горизонтальная война – снимая маски

— Ваша комната готова, сэр, — слуга в одном переднике, и тонком ошейнике вынырнул из темноты коридора слева и, почтительно склонясь, передал в руки гостя пластиковую карточку.

Павел поморщился. Ещё бы чуть-чуть задержать этого холёного самца здесь, перед ним. Чтобы запомнить сводящий до дури аромат его тела и духов.

— Спасибо.

На барную стойку веером легли пятитысячные купюры. Господин Никто никогда не зажимал денег. Его чаевые превосходили стоимость напитков в несколько раз. Бармен знал почему. Это была плата за молчание, тишину и последующую уборку.

Сделав последний глоток, Борис промокнул губы салфеткой и пошёл в недра клуба, где скрывались «сады похоти и разврата». Здесь он мог сбросить напряжение, негатив и заставить своё тело слушаться ещё одну неделю. Но с каждым днём ему становилось всё тяжелее скрывать болезненную привязанность, которая из раза в раз толкала его на омерзительные, даже по его собственным меркам, поступки.

Длинный коридор был увит свежими цветами, запах которых перебивал все остальные ароматы, присущие этому месту. Последняя комната, в самом конце была обита железом. Здесь не было и не могло быть камер. Звуки не проникали сквозь толщу стен. Взявшись за круглую ручку, он мгновение помедлил и отворил дверь.

— Мой господин, — голый юноша потянулся и раздвинул ноги, — меня зовут...

— Сегодня ты — Глеб, — Борис закрыл дверь на ключ и положил карточку на столик у входа.

— Как пожелаете, господин, — молодой человек прикрыл на миг глаза, растягивая губы в сладострастной улыбке.

Молча стянув с себя костюм, Борис включил музыку и подошёл к стойке с игрушками. Возбуждение захватывало его всё больше. Внизу живота появилось томление, член подрагивал от напряжения, а сердце билось всё чаще, разгоняя по телу адреналин. Пробежавшись по тюбикам со смазкой, Борис выбрал нейтральный и закатил глаза, представляя, что именно сделает с этим суррогатом брата.

Да.

Под пальцами зашуршала обёртка презерватива, и Домогаров склонил голову набок, изучая тело новенького. Похож комплекцией и цветом волос, но и только. Что же, раз получить оригинал невозможно, он будет получать кайф от того, что есть.

В памяти вспыхнула ухмылка брата и вопрос. Определённо, — Борис стянул с крючка плеть и наручники, — он ревнует Глеба. Иногда даже сдохнуть хочется, но каждый раз слыша его голос , он сдаётся и продолжает эту сладкую и мучительную игру.

— Мой господин, — юноша игриво пошевелил бёдрами и приподнял их.

— Зови меня — брат, — склонился над ним Борис и провёл языком по шее.

— Брат...

— На этой неделе ты очень плохо себя вёл, любовь моя. За это тебя следует наказать... — Домогаров сбился и, шумно сглотнув, потянул замену на себя.

Глава 7

Утро понедельника началось с пробки и новостей. Сделав погромче, я сжала пальцами руль и чертыхнулась.

— С вами Марта и это *** новости. Сегодня нам стало известно, что в ночь с воскресенья на понедельник, в третьем реакторе атомной электростанции Фукусима-1 произошёл взрыв. После сильнейшего землетрясения в пятницу и последовавшей серии афтершоков, система охлаждения на Фукусима-1 и Фукусима-2 вышла из строя. Секретарь правительства Японии Юкио Эдано заявил о высокой степени опасности плавления топливных сборок на всех трёх реакторах. Чтобы избежать перегрева стержней, специалисты закачивают в реактор морскую воду.

Новости о погибших и пропавших продолжают поступать. На утро понедельника подтверждена гибель тысячи восьмисот человек, больше двух с половиной тысяч пропали без вести.

На фоне произошедшей катастрофы и новостях о взрывах, индекс Nikkei упал на десять процентов...

— Почему ты выключила? — спросил Ник, смотря в окно.

— Страшно. На фоне беды этих людей, мои собственные проблемы не стоят и выеденного яйца. — Набрав номер Николая Петровича, я повернулась: — Сегодня я заберу Лизу сама.

— Чего так? — Ник вскинул брови.

— Не хочу давать матери лишний повод манипулировать дочкой, — неохотно призналась, кусая губу.

В телефоне щёлкнуло и по машине поплыл мелодичный голос секретарши:

— Офис Николая Петровича Разумовского. Лика слушает.

— Лика, это Мелания Звягинцева. Соедини с шефом.

— Простите... ммм... Мелания Сергеевна, но Николая Петровича ещё нет на месте.

— Где он? — отрывисто бросила я, выруливая на правую полосу и подъезжая к остановке Ника.

— Он не сообщил. С пятницы Николая Петровича никто не видел.

— Ясно. Спасибо.

Отключившись, я остановила машину и поцеловала Никиту:

— С меня ужин, не задерживайся.

— Да брось, Мел, — вздохнул Ник. — Пошли куда-нибудь или закажем. Ты итак устаёшь.

— Нет, — выдохнула ему в губы, отстраняясь и заглядывая в глаза. — Мне это нужно. Просто семейный ужин, как у всех.

— Хорошо, — после некоторой заминки ответил он, чем несколько озадачил. — Я приеду, как только смогу.

— Спасибо. — Ещё раз чмокнув его в щёку, я дождалась пока салон машины опустеет и взвизгнув шинами, помчалась в офис.

Петрович никогда не опаздывает. Никогда.

Добравшись до работы только через полтора часа, я припарковалась и, пройдя сквозь вертушку входа, остановилась перед стойкой охраны:

— Здравствуйте. Пусть Иннокентий Васильевич зайдёт ко мне, кстати, — смерив охранника взглядом, я нахмурилась: — Не помню, чтобы вы у нас работали раньше. Новенький?

— Меня зовут Абдаллах, мем, — мужчина поднялся и неуклюже улыбнулся. — Я работаю вторую неделю.

— Абдаллах, меня зовут Мелания Сергеевна. Я генеральный директор. Вы подписывали внутренний устав?

— Нет ещё, мем, сегодня должен.

— Абдаллах, я понимаю, что ваш внешний вид - это отражение устоев общества, в котором вы выросли, но будьте любезны сбрить бороду. Посетители могут испугаться, — выдавив улыбку, я пошла к лифтам.

О чём только Меркулов думает?!

Нажав кнопку лифта, я прислонилась к противоположной стене, снимая шарф и поправляя причёску. В последний момент, между дверей просунулась мужская рука и задержала лифт.

— Простите.

Нахмурившись, я смотрела, как в лифт заходят двое мужчин в костюмах совершенно невзрачного вида. Обычные лица без каких-либо примечательных черт. Про таких говорят, что пройдёшь мимо и не вспомнишь. Серый цвет кожи, светлые волосы, упрямые подбородки и руки в перчатках. Один встал напротив дверей, закрыв мне обзор, а второй левее, почти вплотную ко мне. Чуть склонив голову, он шепнул:

— Доброе утро, Мелания Сергеевна. В ваших интересах вести себя естественно. Нам нужно многое обсудить.