Горизонтальная война – снимая маски

— Мам, — в кухню заглянула дочь с тюрбаном из полотенца на голове. — Ты с Никитой говорила? Он скоро приедет?

— Задерживается. Какие-то проблемы на работе появились. Он очень извинялся, что не сможет поужинать с нами. — Погладив Лизу по спине, я усадила её за стол и придвинула шоколад с печеньем. — Пей, пока не остыло. Я тоже пойду в душ, хорошо?

Как доползла до ванной, не помню. Вывернутый кран с горячей водой, из которого хлестал кипяток, и такой же вывернутый с холодной покрылись испариной. Ванна наполнялась быстро, излишне горячая вода погружала в сон, с котором я усиленно боролась. Мне просто нужно отдохнуть. Просто смыть всю грязь, просто стать собой. За Лизу я не волновалась. Дочь умная девочка, после того как допьёт шоколад — почистит зубы и пойдёт спать. Режим — наше всё.

…

Я так и не смогла нормально уснуть, забывалась беспокойным сном и просыпалась от каждого звука. Когда чехарда надоела, я просто сварила большую кружку кофе исела на кухне. Панорамные окна от пола до потолка позволяли насладиться ночными видами города. Эту квартиру подарил мне отец, даже нанял дизайнера, который учёл мои привычки и пристрастия. Когда я в первый раз вошла в дверь, катя перед собой коляску, просто ахнула. Двухэтажный пентхаус на Ленинском проспекте, с панорамными окнами по всему периметру и стеклянной лестницей на второй этаж. За всё время проживания я не изменила ни одной детали. Строгий, лаконичный стиль, без всякой лепнины и рюшей, от которых меня кидало в жар. Много места и воздуха.

Детали интерьера: вазы в полтора метра высотой, или кресла, стоящие у окон для лучшего вида, или занавески, меняющие цвет в зависимости от освещения — всё это выбирал папа. Даже кухня была небольшой и уютной. Её стены были из матового стекла с неброскими рисунками гор. Когда мы с Лизой только поселились здесь, я буквально витала в облаках от счастья. Конечно, какую девушку в восемнадцать лет поселят отдельно в таких хоромах?

А мать изводилась. И никогда сюда не приезжала, предпочитая видеться на нейтральных территориях или в родительском доме. И только спустя несколько летя узнала, что эту квартиру она рассчитывала получить себе, а папа подарил её мне. Вот так и досталось огромное пространство в центре Москвы недавно родившей малолетке. И ведь, если бы мать себя не вела вызывающе, отец бы подарил квартиру ей, ибо мне собирался купить скромную двушку, вместо хором на четыреста квадратов, да с хамамом. Усмехнувшись, я посмотрела на часы, стрелка которых застыла на несколько секунд.

— Пять часов, а тебе всё нет, Никита, — простонала я в пустоту, сжимая замёрзшими пальцами холодную кружку.

Будто в насмешку, в замке входной двери тихо заскреблись. После нескольких поворотов ключа и щелчка, прозвучавшего словно гонг в тишине спящего дома, дверь медленно отворилась, впуская Ника. Увидев свет на кухне, он тихо разделся и прошёл ко мне:

— Мелания?..

Сидя напротив входа, я намеренно избегала прямого взгляда. Лицо, небось, уже опухло от бесконечных слёз. Поджав губы, я допила остатки холодного кофе и поставила кружку в раковину.

— Где ты был, Ник? — мой голос даже не дрогнул, но сдержаться было сложно, очень сложно.

— Я же сказал, — нахмурился он, кладя связку ключей на стол и усаживаясь.

— Ты сказал, что твоей подруге нужна помощь, — кивнула я, понимая, что в душе вот-вот разгорится пожар ревности.

— Она... — Ник постучал пальцами по столу, отводя взгляд, — не совсем моя подруга. Близкий человек.

— Я могу узнать, какого рода помощь ей потребовалась? — сглотнув, спросила я.

Он отрицательно качнул головой и промолчал, сжимая пальцами брелок от машины.

— Просто поверь мне, Мел, — Никита вскинул голову. — Я не мог иначе. Я не предавал тебя.

— То есть, — я зажмурилась, выдыхая, — после года отношений и нескольких месяцев сожительства, я не имею права знать где и с кем ты провёл ночь? То есть, её проблемы важнее моих. Важнее того, что я нуждалась в твоей поддержке после смерти отца?

— Зачем ты выключила телефон? — спросил он, игнорируя мои вопросы.

Прижав ладошку ко рту, я съёжилась от внутренней боли. Мне всегда казалось, что я хорошо разбираюсь в людях. Я никогда не ждала такой подставы от Ника, сразу обозначив границы и пояснив, что, если ему приглянется другая — надо сказать правду и решать это как взрослые люди. А теперь получается, что самый болезненный удар я получила от того, кого не ожидала видеть в предателях.

— Мне нужно было подумать, — я оперлась спиной о столешницу и сложила руки на груди.

— О чём? — напряжённо спросил он.

— О жизни, работе и дочери. О себе, — всё-таки голос дрогнул. Но идти на попятную не в моих правилах, так что разговор я должна была закончить в любом случае.

— Что ты хочешь этим сказать? — глаза Ника вспыхнули непониманием и раздражением.

— Кто я для тебя, Ник?

— Любимая женщина, конечно, — ему явно не нравилась тема разговора в пять утра.

— Полагаю, что так, — кивнула я, вспоминая проведённое вместе время. — Кто та женщина, с которой ты провёл эту ночь?

— Я не могу сказать, — покачал он головой, тяжело вздыхая. — Правда, Мел. Не могу.

— Кто твои родители? Чем ты занимаешься?

— Мои родители эмигранты, Мел, я же говорил. Почему ты задаёшь эти вопросы в пять утра? Давай пойдём спать, а? — его взгляд красноречиво прошёлся по моим ногам, задерживаясь на полоске кожи между распахнутыми краями халата.

— Чем ты занимаешься?

— Строительством, поставкой оборудования для заводов, — пожал он плечами. — Ты же знаешь.

— Нет, — качнула я головой, закусывая губу, чтобы не взвыть. — Я никогда не интересовалась твоей работой. Сколько тебе лет? Когда твой день рождения? У тебя есть братья или сёстры, Ник?! — мой голос сорвался на крик. Я чертыхнулась, а потом закрыла рот.

— Мелания, — Никита встал и подошёл ко мне, заглядывая в глаза, — что случилось? Почему ты устроила мне допрос, да ещё в такое время? Разве я когда-нибудь давал тебе повод усомниться во мне?

Отвернувшись, я нахмурилась и разозлилась. Ну право слова, зачем всё портить? Почему просто нельзя сказать?!

— Никита, где ты был этой ночью?

Вздохнув, он обнял меня и опустил подбородок на голову. Я слышала, как сильно бьётся его сердце, чувствовала его запах, такой родной, такой близкий. Я не смогу остаться, если это измена. Не смогу.

— Я помогал старшей сестре.

— Сестре? — поперхнулась я. — Почему за весь год я никогда о ней не слышала?

— Мел, я скажу это только потому, что вижу — без подробного объяснения ты не успокоишься и будешь себя изводить, — он немного отошёл, чтобы видеть моё лицо и улыбнулся. — Марина работает в «Штэрне», а я знаю, что ты ненавидишь тамошнего директора. Поэтому и не говорил никогда, чтобы ты не сочла меня шпионом.

— Она занимает высокий пост? — сердце ухнуло вниз. Я же знаю, что отец торговал оружием с Глебом. И если Никита предпочёл скрыть от меня сестру, чем попасть под подозрение в шпионаже, стало быть, она...

— Марина Лебедева — глава IT-отдела.

Вздрогнув, я упёрлась руками в грудь Никите и заставила его отойти.

— Какого рода помощь ей потребовалась?

— Мел...

— Отвечай!

— Почему ты кричишь? — поднял он брови.

— Потому что ты пропадаешь на ночь глядя, в день смерти моего отца, — начала я перечислять. — Ты исчезаешь, чтобы помочь своей сестре, которая является правой рукой Глеба Домогарова, моего врага и человека, который отправил на тот свет моего отца!