Горизонтальная война – снимая маски
Шрифт:
— Сбежала. Из охраняемого особняка и запертой комнаты... Ты заплатишь за это. Я выжму из тебя все соки, девочка моя, — взгляд Глеба задержался на лежащей картине. — Ты заплатишь мне за все эти годы. И начну я, пожалуй, с твоей драгоценной дочери...
— Я вернулся! — дверь кабинета распахнулась, впуская Бориса. — Не понял, — он хмуро осмотрел брата и поверженную картину. — Что здесь происходит?
— Она сбежала, — хихикнул Глеб, откидывая со лба распущенные волосы. — Сбежала.
Сохраняя невозмутимость, Борис присел на корточки и подцепил пальцем расколотый край рамы:
— Как?
— Не знаю, — мутный взгляд
Борис подхватил уснувшего брата и вздохнул. Наконец-то. Они свободны. Больше не будет этой сумасшедшей гонки за какой-то бабой, и Глеб станет прежним. И пускай, в его постели будут сотни женщин, но душа и сердце отныне принадлежат только ему, Борису. Удобно устроившись на полу, он аккуратно опустил голову Глеба на свои ноги, и проведя пальцем по мертвенно-бледной щеке, прошептал:
— Теперь ты только мой, брат. Нас больше никто не сможет разлучить, — по холодной щеке Бориса скатилась одинокая слеза. — Только мой...
Совсем скоро разбитую машину должны будут обнаружить. Он позаботился о том, чтобы раньше времени никто не проехал этой дорогой. В конце концов, это было старое направление, практические не используемое. Он специально рассчитал всё так, что если они и выживут каким-то чудом, то с ранами и на таком холоде всё равно сдохнут.
«Подумать только, — Борис довольно улыбнулся, ласково гладя Глеба по голове, — эта тварь наконец-то сдохнет. Сколько нервов она вымотала, сколько раз его сердце едва не останавливалось, когда он замечал взгляд брата, направленный на эту шлюху. Хорошо, что тётка помешалась на этом маленьком выродке и увезла её подальше, иначе Глеб, узнав о смерти возлюбленной, наверняка бы занялся этим ребёнком».
Брр, — Бориса перетряхнуло. Этот мусор хоть и выглядел как ангел, но был прямым продолжением суки, так что совсем не жаль, что малявка отправилась за пределы страны. Даже имея чёрные как бархат ночи волосы и такие же синие как у Глеба глаза, чертами лица она всё равно походила на мать. И если бы Мария не забрала девку с собой, то ему бы пришлось избавиться и от неё.
— Я избавлю тебя от всего, что может потревожить твоё сердце и мысли, — прошептал Борис, целуя Глеба в висок. — Ты единственный заставляешь моё сердце биться так быстро. Не отнимай у меня этого, брат.
Удостоверившись, что Глеб спит, Борис вытащил из внутреннего кармана своего пиджака помятый лист бумаги и развернул:
Для сравнения профилей ДНК были использованы следующие образцы:
Предполагаемый отец ____________
Ребёнок___________
Пол: женский
Вероятность отцовства: 99,98148587%
— Тупая шлюха, — Борис никак не мог убрать взгляд от процентов. — Я бы никогда не позволил тебе разрушить мою семью.
Через несколько часов перед особняком Домогаровых остановился лимузин. Изящная туфелька и полы длинной шубы гостьи не были испорчены слякотью благодаря спорой работе уборщиков, что вычистили двор к приезду Ларисы Витальевны. Поправив съехавший рукав, она быстро выскользнула из машины и прошла к дому, нервно сжимая маленькую сумочку в
напряжённых пальцах. На голове всегда элегантной и свято соблюдающей собственный «кодекс внешности» женщины сейчас был творческий беспорядок. Из макияжа мадам Домогарова успела наложить только помаду, да и с той промахнулась, выехав за контур. На щеках матери близнецов горел нездоровый румянец, а в глазах стояли слёзы. С силой вдавив кнопку звонка в корпус, она притопнула ногой и заколотила в дверь:— Открывайте, сейчас же!
— Мадам? — дворецкий отскочил в сторону от разъярённой женщины.
— Вы должны немедленно открывать дверь! — взвизгнула женщина, залетая в дом и проносясь мимо пожилого дворецкого чёрным вихрем. — Где мальчики?!
— В кабинете господина Глеба, — склонил голову дворецкий.
— Приготовь чёрный кофе и фрукты, — Лариса Витальевна махнула рукой и немного сбавив шаг, направилась к сыновьям.
— Мама? — Борис поднял голову, придерживая Глеба. — Что случилось?
Лариса Витальевна смахнула прядь волос с глаз и уставилась на бумагу, которую всё ещё сжимал Борис.
— Я боялась этого, — женщина вздохнула, и наклонившись, аккуратно высвободила листок, поднося к глазам. — Это ведь тест на отцовство Мелании? Как ты понял?
— Отец слишком волновался после её пропажи, — помрачнел Борис. — К тому же, он всегда искал повод поучаствовать в её судьбе.
— Я... должна была рассказать вам раньше, но не могла. Одержимость Глеба этой девицей выходила за все рамки, — Лариса Витальевна подвинула стул и села напротив братьев.
— Ты знала с самого начала, не так ли? — глаза Бориса наполнились тьмой и ненавистью.
— Да. Мелания дочь Виктора и сестры Марии по отцу, — мать близнецов сложила пальцы в замок и вздрогнула.
— То есть, — Борис тихо рассмеялся, задрав голову, — мы всё-таки родня.
— Очень дальняя, седьмая вода на киселе, — поморщившись ответила Лариса Витальевна. — Мать Мелании умерла при родах, и Витя забрал её. Он отдал её на усыновление в семью Звягинцевых, потому что Маша не могла родить.
— Мам, — Борис усмехнулся и посмотрел на мать: — Зачем ты приехала?
— Ваш отец собрался признать Меланию, — пальцы женщины сжались ещё сильнее, натягивая кожу.
— Боюсь, — Борис довольно улыбнулся, глядя в потолок, — признавать уже нечего.
Глава 11
Лязг наручников вытягивает из чёрной, беспросветной мути, будто петля, накинутая на шею. Я барахтаюсь в собственных воспоминаниях, как висельник, которому неудачно затянули верёвку. Меня снова ждёт кошмар? Сколько я здесь? Голова такая тяжёлая. Не могу пошевелить рукой. Нашатырь... тошнит...
Уже сегодня, или ещё вчера?
Не помню.
— Просыпайся крошка, — медленный тягучий голос проникает под кожу, словно едкий яд, вскрывая едва затянувшиеся раны. — Крош...ка, — он пробует новое прозвище на язык, забавляясь с каждой буквой. — Кро-оо-шка. Вкусно. Хочу ещё.
Моё измученное тело снова в его власти. Холодные и жалящие будто северный лёд пальцы, скользят по груди собирая кожу.