Горизонты ада

Я мог бы поспорить, но приезд Кардинала говорил о многом, поэтому мне не хотелось его провоцировать.

– Слепцы сказали, что они знают, кто ее убил, – сказал я вместо ответа.

– Они вступили с тобой в контакт?

– Да.

– Они говорили с тобой по-английски? – Кардинал выглядел потрясенным. – Я не знал, что они способны на обычную речь. Расскажи, что они сказали.

Я вкратце рассказал о встрече с виллаками.

– Разумеется, они вполне могли соврать по поводу убийства Эллен и Ник, – подытожил я.

– Сомнительно, – возразил Кардинал. – Бессмысленно было тащить тебя под землю, только чтобы соврать. – Он погладил подбородок изогнутым мизинцем и посмотрел в сторону. – Они объяснили, почему называли тебя Плоть сновидений? – Хотя он задал вопрос обычным тоном, я понял, что ответ для него очень важен.

– Нет. Они болтали что-то про кровь и какую-то чакану, но мне все показалось бессмысленным.

– Они упоминали слово «аюамарка»?

– Нет, – ответил я, но не стал говорить, что слышал это слово от Паукара Вами.

– Любопытно, – пробормотал Кардинал, потом махнул рукой. – Хватит об этих слепых идиотах. Как насчет расследования, хочешь продолжать?

– Слишком поздно останавливаться, – ответил я.

– Ерунда. Я могу поручить это дело другим людям. И пошли в зад все мои шантажисты. Если хочешь, можешь уехать из города и вернуться, когда все уже утрясется.

– Я не сбегу, – твердо сказал я. – И не хочу, чтобы вы вмешивались. Убийцы Эллен – мои. Если кто-нибудь встанет на моем пути…

Кардинал ухмыльнулся:

– Я оказался прав насчет тебя, Ал. Ты зря терял время в гвардии. Прекрасно, дело все еще твое. Желаю удачи!

– Мне не нужна удача. У меня есть это. – Расстегнув куртку, я показал пистолет.

– Не менее убедительный аргумент, чем многое другое, – сухо заметил Кардинал и больше не произнес ни слова до конца поездки.

Поминки проходили в большом доме, принадлежащем одному из кузенов Эллен. Родственники и друзья переходили от группки к группке, тихо разговаривали, много пили и курили так, будто табачная промышленность собиралась завтра свернуть работу.

В главной комнате находился большой камин. Кто-то затопил его еще в начале дня, несмотря на великолепную погоду, и я уединился возле него в глубоком кресле, потому что больше не мог переносить сочувственные похлопывания по спине. Я бы ушел, но это было бы невежливо, а я ради Эллен хотел хоть раз в жизни вести себя прилично.

Я сидел у камина, смотрел на огонь, и мне никогда не было так холодно. Спустя несколько медленных, одиноких минут ко мне подошла Дебора, старшая сестра Эллен.

– Держишься? – спросила она, вытирая глаза платком. Я тупо кивнул. – Мама совсем расклеилась. Мы за нее очень беспокоимся.

– Некоторые люди воспринимают подобные вещи хуже, чем другие. Рано или поздно она смирится. Просто будь рядом, когда ей понадобишься. – Банальности произносились легко. – Ты вроде в порядке, – заметил я.

Она оглянулась, желая убедиться, что никого нет рядом, затем тихо спросила:

– Помнишь Данни, моего сына?

– Конечно. Настоящий ходячий кошмар. Сколько ему, тринадцать, четырнадцать?

– Четырнадцать, – уточнила Дебора.

– Он здесь?

– Нет, он в больнице.

– Да?..

– У него рак, – сказала она так, словно открыла секрет. – То же, от чего умер отец.

Я смотрел на нее. Я не плакал с того времени, как опознал Эллен в «Скайлайте», но сейчас едва сдержал слезы.

– Это серьезно? – задал я глупый вопрос.

– Данни умирает. Его оперировали дважды, но это не помогло. Он опять в больнице. Мы не стали говорить ему про Эллен. Он скоро умрет. Через несколько месяцев мы снова наденем траур и соберемся здесь. Вот почему я так спокойна. Я готовлюсь к похоронам.

– Поэтому мама так сильно переживает? – спросил я.

– Мама ничего не знает. Мы решили скрывать от нее болезнь Данни. Другим родственникам тоже не говорили. Мы ведь живем за городом, так что видимся с ними редко. Скажем после ближайшей операции, если она тоже окажется безрезультатной. А теперь… – Дебора посмотрела на рыдающую мать. – Извини меня, – сказала она, уже не сдерживая рыданий, и поспешила прочь. Плечи ее тряслись.

Я остался сидеть возле камина, думая об Эллен, ее матери, ее племяннике Данни. Люди бродили по комнате как зомби, болтали о прошлом, работе, детях, но не об Эллен. Они не хотели говорить о покойной, как обычно бывает после похорон. Эллен покоилась на Глейд-хилл, но люди вели себя так, будто она здесь, в центре этой комнаты.

И во всем виноват я один.

Я вспоминал, как могильщики опускали в землю гроб. Слова священника, пытавшегося утешить скорбящих родственников. Стук комьев земли о крышку гроба. В гробу она выглядела как живая! Убийца не тронул ее лицо. Со стороны могло показаться, что она спит, но я-то хорошо знал, что Эллен спала с открытым ртом и весьма неспокойно. Она постоянно двигалась, ворочалась, шевелила пальцами ног. Морщилась. Но все это осталось в прошлом.

Мне нужно было что-то сделать. Охота на убийцу начнется позже, но я не мог ждать так долго. Медленно поднявшись, я нашел Боба, брата Эллен, и спросил, есть ли у него колода карт. Его моя просьба удивила, но карты он для меня отыскал. Я нашел пустую комнату и попросил Боба в ближайшее время позаботиться о том, чтобы туда никто не вошел.

– Что происходит, Ал? – поинтересовался он.

– Доверься мне, Боб. Я хочу помочь, – ответил я.

Затем пошел разыскивать мать Эллен. Одна из теток Эллен пыталась ее утешить. Я отодвинул ее в сторону с максимальной вежливостью и взял рыдающую женщину за руку.

– Миссис Фрейзер, – сказал я, – мне очень жаль.

Она продолжала рыдать, но не сопротивлялась, когда я повел ее за собой.

– Я хочу вам кое-что показать. Эллен хотела бы, чтобы вы это увидели.

– Эллен? – В ее голосе прозвучала слабая надежда, как будто безутешная женщина поверила, что я могу воскресить ее дочь.

– Да. Сюда, пожалуйста. Это не займет много времени.

На пороге комнаты я попросил Боба никого не впускать. В глазах его отразилось сомнение, но он не стал спорить, не желая поднимать шум.

Я посадил мать Эллен на кровать и включил свет. Достал из кармана колоду карт и перетасовал их:

– Пожалуйста, следите за картами, миссис Фрейзер. Я сейчас покажу вам фокус.

– Фокус? – неуверенно переспросила она.

Я улыбнулся и положил карты лицевой стороной вверх:

– Не беспокойтесь. Это хороший фокус. Теперь выберите карту, но не называйте мне, какую выбрали.