Горизонты ада

– Кардинал знает о виллаках и их планах, – сказал я.

– Ничего удивительного.

– Я-то думал, что их треп насчет потоков крови, плоти и сновидениях простая белиберда, но Кардинал воспринял это серьезно – выходит, и мы должны.

– Точно, – согласился Вами.

– Тогда выясни, – предложил я.

– Как?

– У слепца – под пытками. Или вытащи Кардинала через черный ход из Дворца и выбей из него правду. Мне наплевать. Это твоя забота. Я тем временем займусь Ником и Зиглером.

– Зачем разделяться? Давай последим за Ником и Зиглером вместе, затем…

– Нет, – прервал я его. – Если один из них виновен в убийствах или знает киллера, он мой. И если найдешь убийцу, отдай его мне.

– Ты становишься жадным, Ал, мой мальчик, – проговорил Вами. – Все удовольствия – тебе.

– К чертям удовольствия! – вскричал я. – Это уже не игра. Я любил Эллен. Ты можешь это понять, сукин сын с черным сердцем? Ты знаешь, что такое любовь?

– Пожалуйста, – поморщился Вами. – Избавь меня от попсовой лирики.

Я покачал головой:

– Не шути. Я серьезно.

– Как можно быть серьезным насчет такого пустяка, как убийство? – возразил он. – Ведь мы все умрем. Она мертва, прими это и забудь. Тем более что вы давно разошлись.

– Это не имеет значения. Я ее любил.

– Любовь… – Он презрительно усмехнулся. – Самое подлое чувство. Любовь владеет слабыми – владеет, калечит их и уничтожает.

– Ты представления не имеешь, о чем говоришь. Ты никогда не любил. Это нельзя понять, если только…

– Но я люблю! – воскликнул он. – Я люблю смерть.

– Это вовсе не то же, что любить человеческое существо, – заметил я.

– Это даже лучше, – ответил он. – Смерть – единственная дама, достойная любви, потому что она владеет нами всецело. Любить себе подобного – это форма рабства. Только научившись любить смерть, человек может вкусить свободы. Признав границы, которые полагает смерть, мы освобождаемся, чтобы познать жизнь.

– Не собираюсь вместе с тобой вдаваться в философию, – сказал я. – Люби, черт возьми, что хочешь. Я же любил Эллен, и я найду ее убийцу и уничтожу его. Один. Если у тебя по этому поводу проблемы…

– Ал, Ал… – Вами поцокал языком. – Сыновья не должны восставать против своих отцов. Это противоречит законам природы.

– Ты отдашь мне убийцу? – потребовал ответа я.

– А если нет? Восстанешь ли ты во гневе?

– Если придется.

– А если я буду сопротивляться?

Я не ответил. Вами присмотрелся ко мне, затем кивнул:

– Да будет так. Убийца твой.

– Благодарю, – холодно произнес я.

– Знаешь, – улыбнулся Вами, – я тебе почти завидую. Уже много лет прошло с того времени, когда я отнимал жизнь в гневе. Ничто не сравнится с первой пущенной кровью, экстазом от… – Он замолчал, заметив пробежавшую по моему лицу тень. – Я что-то не то сказал?

– Нечто похожее говорил слепой жрец.

Я вспомнил слова голого парня на платформе: «Ты должен получить кровь во гневе». Может быть, я зря пошел туда один. Возможно, именно этого они и хотели, и я сыграл им на руку.

– Ты начинаешь задумываться, – заметил Вами.

– Отчасти, – согласился я.

– Хочешь передумать?

Тщательно все прикинув, я ответил:

– Нет. Мне не нравится идея одиночного полета, но так должно быть.

– Как скажешь. – Вами двинулся к двери. – Если понадобится помощь, ты знаешь, как меня найти.

– Обещание свое помнишь? – крикнул я ему в спину. – Не станешь действовать, не связавшись со мной?

– Только в крайнем случае.

– Подожди. – Я остановил его, когда он уже взялся за ручку двери. – Ты сказал, что любишь только смерть, что больше нет ничего достойного любви. Означает ли это, что ты не любишь меня?

Он прищурился, как будто делал какой-то вывод.

– Ты интересуешь меня, как и несколько человек еще. И я испытываю к тебе некоторые отцовские чувства.

– Но не любовь?

Он ухмыльнулся:

– Вот если бы ты был мертвым.

И вышел.

Когда я пришел в «Красную глотку», там почти не было посетителей: заведение открылось совсем недавно. Ника нигде не увидел, но я и не надеялся застать его так рано. Я заказал минеральную воду и нашел уголок, где мог просто сидеть и наблюдать.

Ник появился через пару часов. Он выглядел помятым, как будто не выспался, и был одет в футболку и джинсы. Он прошел к бару, заказал выпивку и огляделся. Увидев меня, нахмурился, затем подошел.

– Мой старый друг Ал, – сказал он, садясь и прислоняя холодный стакан ко лбу. – Еще вопросы?

– Не возражаешь?

– Да нет. Я вчера здорово набрался, но если ты спросишь ласково…

Встав, я кивнул в сторону туалетов:

– Не хочешь заняться этим там?

– Только не говори, что ты поголубел, – подозрительно фыркнул он.

Я выдавил улыбку:

– Боюсь, что нет. Просто хотел поговорить без посторонних. Это ненадолго. Быстро кончим.

Ник засмеялся:

– Следи за словами, Ал.

Он пошел впереди меня, виляя бедрами и ухмыляясь через плечо. Я в ответ холодно усмехнулся.

Комната была ярко освещена и пуста.

– Знаешь, – сказал он, когда я закрыл дверь, – я не первый раз захожу сюда с другом, но администрация не любит, когда…

Я набросился на него. Зажал ему рот ладонью, схватил за левую руку, заломил ее ему за спину и давил, пока он не завопил в мою ладонь. Я остановился, затем вывернул ему запястье так, что послышался хруст. Я заглушал вопли Ника, затем развернул и нанес несколько коротких ударов в живот. Ник согнулся пополам. Тогда я схватил его за волосы и ударил лицом об пол, не со всей силы, чтобы он не потерял сознание, но достаточно сильно, чтобы сломать ему несколько зубов.

Когда я его отпустил, он съежился и жалобно застонал. Я позволил ему перевести дух, затем принялся бить его ногами, жестоко, с силой, по животу, бедрам, рукам. Пах не трогал – приберегал на потом.

Ник тихо подвывал, и я устроил себе перерыв. Вымыл руки и посмотрел на свое лицо в зеркале, обезображенное злобной, свирепой гримасой. Мне было не по душе то, что я делал и что еще собирался сделать, но образ Эллен в гробу, промелькнувший перед моим мысленным взором, настроил меня на второй раунд.