Горькая истина

Я подалась вперед, вдыхая аромат дорогого одеколона и любуясь Домиником. Он смеялся, запрокидывая голову, сверкая зубами, и мое сердце билось быстрее. «Какая у него мужественная шея!» – думала я. Как мне хотелось поцеловать ее, потрогать языком, губами…

Но тут я опомнилась.

Мой взгляд упал на кольцо, блестевшее на пальце Дома. К тому моменту я уже выпила бокала три, не меньше, и вопрос слетел с языка сам собой:

– Зачем ты пригласил меня сюда, если ты женат?

Улыбка Доминика пропала, взгляд стал серьезнее.

На долю секунды мне захотелось сказать, что это не важно и он может не отвечать.

Но наконец Дом произнес:

– Это просто дружеская встреча, Бринн. Не более того.

Я плотно сжала губы. Врать не буду, его слова меня слегка задели. А потом стало любопытно: какая у Дома жена? Как она выглядит? Эта женщина сексуальнее меня? Моложе? Старше? Почему он сейчас не с ней? Или жена вот-вот к нам присоединится?

Мне хотелось то ли убежать, то ли провалиться сквозь землю от стыда. По крайней мере, до тех пор, пока Доминик не протянул руку и не дотронулся до моего бедра. Наши взгляды встретились. Губы Дома были так близко, а от его прикосновения по телу пробежала сладкая дрожь.

– Но если два старых друга захотят возобновить прежнее знакомство, может быть, одной болтовней вечер не ограничится… Я сегодня ночую в частном доме неподалеку отсюда и, признаюсь честно, Бринн, сейчас хочу тебя так сильно, что сил нет терпеть. – Доминик говорил медленно, и его слова обволакивали меня с ног до головы, будто липкий мед. Они струились по моему телу, собираясь теплой лужицей в груди. – Помню, как хорошо нам было, когда мы встречались в школе. А ты помнишь, Бринн? Как ты выгибала спину дугой… Открывалась, будто цветущий бутон – влажный, горячий, готовый, чтобы его сорвали. А сейчас тоже так будет?

В горле у меня пересохло, и, когда Доминик убрал руку, я ощутила внизу живота почти физическую боль. Допив третью порцию бурбона, Дом улыбнулся, затем поставил бокал на стол и произнес:

– Мне сейчас надо кое-куда зайти. А потом уедем и обсудим подробности в машине – если ты, конечно, согласна.

Поднявшись из-за стола, Доминик подмигнул мне, а мое сердце билось быстро-быстро, как у зайца.

14

ДЖОЛИН

Ночью Доминик так и не явился. Было уже далеко за полночь, когда после долгого ожидания я выключила лампу на тумбочке и постаралась уснуть. Напрасно я надеялась, что он придет ко мне! Меня очень напугали слова Доминика о том, что кто-то ломился в наш дом, но ведь полиция рядом, к тому же мы крепко заперли все двери и окна. С этой мыслью я в конце концов задремала.

Проснувшись, я привела себя в порядок, потом заглянула в гостевую спальню, где Доминик ночует, когда мы ссоримся. Вот он, развалился на кровати, свесив одну ногу, будто после ночных приключений просто кинулся на постель и сразу отключился.

Не знаю, что он делал ночью после попытки ограбления. Сказал, что ему надо позвонить Фрэнку, а потом еще кому-то, но кому? И почему так поздно? У Доминика столько секретов, что от них голова кругом. Такое чувство, будто я совсем не знаю своего мужа, а может, я его не знала вообще никогда.

Решив не будить Доминика, иду на кухню готовить завтрак: тосты из цельнозернового хлеба, сок из свежевыжатых фруктов и, пожалуй, яичница-болтунья из пары яиц. Первым делом берусь за фрукты: режу апельсины и лимоны и мимоходом принимаю капсулы с куркумой, чтобы успокоить живот. Не стоило так жадно глотать круассан. Последствия давали знать о себе всю ночь. Меня раздуло, как кита, и, пытаясь это скрыть, я надела просторную шелковую пижаму. Но к счастью, сегодня новый день, и я очищусь от всего дурного.

Когда на кухню входит Доминик, я как раз разбиваю яйца. Он приближается к кухонному острову, пока я бросаю скорлупу в мусорное ведро.

– Ну и видок у тебя! Жуть! – замечаю я, взявшись за венчик.

– Спасибо, – ворчит Доминик. – Я и чувствую себя жутко.

Окидываю мужа взглядом. На нем рубашка и черные брюки без единой морщинки.

– Может, ляжешь обратно в кровать?

Не успеваю договорить, а он уже качает головой:

– Не могу. В резиденции полно дел.

Ах да. Губернаторская резиденция. Туда Доминик ездит не реже трех раз в неделю: ставит подписи на приказах, проводит деловые встречи и лично принимает просителей. Нам предлагали поселиться в резиденции, и мы дружно ответили: «Ни за что». Я отказалась жить в поместье, смахивающем на отель из фильма «Сияние» [5] . Не говоря уже о том, что уединиться там просто невозможно. Мало того что по специально отведенным дням в резиденции устраивают экскурсии, любой желающий мог остановиться на улице за кованой оградой и сколько душе угодно пялиться на наши окна, пока мы делаем зарядку, едим, спим и даже, черт возьми, занимаемся сексом.

5

«Сияние» – фильм ужасов режиссера Стэнли Кубрика по мотивам одноименного романа Стивена Кинга (1980).

Не вижу ничего хорошего в том, чтобы чувствовать себя зверем в зоопарке. К жене губернатора и без того внимание повышенное. Кроме того, меня ведь никто не воспринимает всерьез, как бы усердно я ни трудилась, чтобы достичь своих целей. Многим нравится думать, что, раз у меня богатый отец, я ни дня в жизни не работала, но на самом деле папа предоставил мне доступ к трастовому фонду, который сам же для меня и открыл, только когда мне исполнилось двадцать шесть. А до этого, будучи студенткой, я одновременно и училась, и работала неполный день в закусочной, где продавали пончики: папа хотел, чтобы у меня сложились реальные представления о жизни. Он был против того, чтобы мне все подносили на блюдечке с голубой каемочкой, и я не возражала. Я тоже хотела жить в реальном мире, лишь бы не стать такой, как мать, вечно требовавшая подачек и обиженно надувавшая губы, когда ей надо было хоть пальцем шевельнуть.

Папа завещал ей пять с половиной миллионов долларов плюс дом, все машины и несколько сотен акций своей компании «Тру ойл». Мне он оставил десять миллионов долларов в дополнение к моему двухмиллионному трастовому фонду и в два раза больше акций, чем маме. А еще, чтобы я уж точно не бедствовала, мне досталась мажоритарная доля в компании.

Папа скончался через год после того, как трастовый фонд перешел в мое распоряжение, и всего за четыре месяца до нашей с Домиником свадьбы. С тех пор обиженная мама вечно тыкала меня носом в мое богатство. Но я не виновата, что папа не испытывал к ней особого уважения. Она сама все испортила: кроме денег и барахла, ее ничто не волновало, а когда муж отлучался по делам, она тащила в постель первого встречного. Не понимаю, зачем папа вообще ей что-то оставил. Она ведь только и делала, что использовала его и лгала ему. Но мама произвела на свет меня, а для папы я была его самым ценным творением, и, наверное, поэтому он считал, что обязан ей.

В отличие от мамы, я трудилась не покладая рук. Не сидела, критикуя окружающих и вешая на них ярлыки, а работала. Сейчас я владелица потрясающе красивого чайного бутика под названием «Ригал» [6] . Это изысканная чайная, отдающая дань традициям английского чаепития. Каждый день мы устраиваем приемы гостей во второй половине дня, а еще у нас есть линия «чай с собой». Многие думают, что это просто забава для души, но мой бизнес приносит доход в сотни тысяч долларов. Впрочем, на самой чайной действительно много не заработаешь. Основной источник прибыли – продажа абонементов, по которым мы каждый месяц рассылаем чай в ассортименте, шоколад, десерты и рецепты.

6

От англ. regal – царственный, королевский.

Помимо работы в чайном бутике «Ригал», я посещаю бизнес-семинары и собрания в отцовской компании «Тру ойл». Согласно завещанию, деньги я могла получить лишь при соблюдении этого условия. И пусть меня не слишком интересует нефтяной бизнес, папа хотел, чтобы я участвовала в работе компании и следила, чтобы все шло гладко. Раз в месяц я на три дня езжу в Техас, где находится офис «Тру ойл». У нас с Домиником общий бухгалтер, и он тщательно контролирует всю документацию.

– Что с тобой?