Город Бегемотов

Всю ночь во сне я пересматривала то, что произошло со мной за день. Этот сон полноправно можно назвать кошмаром наяву. Еще казалось, что меня кто-то душит, отчего я несколько раз пугливо вскакивала с неудобной лавки, после чего вновь погружалась в тягостную дрему. Стоит ли говорить, что я не выспалась?

Однако только Виевна проснулась, как хлопком заставила свечи зажечься.

— Просыпайкайся, — прямо на ухо рявкнула та. — Пора за работенку браться.

Я сползла с лавки, размяла затекшую шею, потянулась, протерла глаза. В голове звонкой тревожной трелью переливались колокольчики, словно сообщая, что что-то не так.

— Шарко, ты печь то растопонькай, до вечера должно пропечькаться! — уже не обращая на меня внимание, Виевна хлопотала подле стола и раскладывала разные травки, сцепляя их в тугие пучки. — Подь сюды.

Я послушно подошла, хотя очень хотелось умыться. Виевна попросила разобраться с травами, чтобы в пучке были различные виды, начиная с укропа и заканчивая дурманом. Последний я старалась трогать очень аккуратно. Зачем старухи такие пучки?

— Виевна, я сделала, — спустя какое-то время сказала я, тщательно вытирая руки и подол юбки. Пальцы чуть чесались, я громко чихнула, протерла нос — зачесался и он.

— А теперь раздевонькайся и цепляйкай пуки на себя, — ссыпая какой-то красноватый порошок с зеленым, произнесла бабка.

— Простите? — эту ее фразу я полноценно перевести не смогла. Либо это просто оказалось выше моего понимания. Она что, серьезно хочет, чтобы я разделась и обложилась травами, часть из которых желательно даже в руки не брать.

— Раздевонькайся, говорюж! — недовольно проговорила Виевна.

Так… Меня потопили в баньке, сытно накормили, спать уложили… Напоминает мне это что-то очень нехорошее. Бежать надо.

— Сказала, раздевонькайся! — уже совершенно нечеловеческим тоном произнесла старуха, отвлекаясь от приправ. — Печь уже вовсю дожиданькается!

Страх прошелся по телу легкой волной, от пят и до самой макушки, отказывающейся подсказывать, что делать. Маленькие частички мозаики постепенно вставали на свои места, складываясь в полную картину. Да что ж это за место такое странное?! Может, я сплю? А если нет?

Виевна отошла от стола и начала на меня надвигаться, увеличиваясь в размерах. И без того тонкая кожа начала рваться, кости росли вширь. Больше всего пугали черные глаза — они были на пол лица. Слипшиеся волосы доставали до пола. Старуха уже почти не походила на человека: ноги вытянулись метра в полтора, руки белесыми кривыми костяшками доставали до пола, зловеще перестукивая, будто поджидали пока я сама подойду и сдамся. Ешкин-кошкин, да что ж я стою-то?!

Я побежала к двери, сквозь щель которой проникал тонкий дневной свет. Свечи погасли в тот самый миг, как я двинулась с места, потому я ориентировалась только на него. Больно стукаясь о мебель, я бежала. Старуха утробно захохотала, смех с каждым мгновением казался только ближе. Словно она просто наклонялась откуда-то сверху.

— Шарко, милок, хватанькай ее, — проговорила Виевна.

Что-то схватило меня за коленку. Домовой! Не церемонясь, я тут же его пнула второй ногой, теряя равновесие. Зацепившись за какую-то поверхность, я поднялась, получила по плечу тяжелой сковородкой, еще раз пнула в никуда, на этот раз с замахом, чтобы обезвредить предприимчивого Шарко.

Раздался грохот и сдавленное кряхтение. Так просто он не сдастся. В голове всплыли строчки, которые я, ратуя на то, что мозг не враг мне, а, следовательно, и себе, не станет подсказывать чушь.

— Харев та харь, хенелт байшин, хеерж ож байна… — как можно четче проговорила я. Я что, была ведьмой в прошлом? Хотя нет, если бы была, то было бы куча света и молний, а домового бы разорвало. А так — он просто застонал. Память подсказала, что это какой-то заговор изгнания злого духа. Заговор тем и хорош, что пользоваться им могут и простые люди, а вот сила его действия зависит от силы Духа. Духа? Опять щекотно. Да откуда я все это знаю?! — Харев та харь, хенелт байшин, хеерж ож байна!

Я повторила. Домовой застонал громче. Теперь за дело взялась сама бабка. Похоже, она прекрасно ориентировалась в темноте — что-то с силой схватило меня за волосы и потянуло вверх. Я зацепилась за конечность руками, чтобы как-то сгладить боль и подтянулась, стараясь ногами дотянуться до рожи старухи и выбить ей пару костяных зубов. Просто так я свою жизнь не отдам.

Била наугад, полагаясь на интуицию. Со второго раза и правда по чему-то попала. Ступни обожгло холодом, старуха тут же выпустила меня.

— Знак, — утробно прокряхтела она. — У тебя есть знак…

Больно стукнувшись об пол, я поняла, что по счастливой случайности оказалась почти подле двери. Не разбираясь, о каком таком знаке говорит Виевна, я метнулась к тонкой полоске света и выбежала на свежий воздух.

Бежать, бежать дальше, глубже в леса. Уж лучше еще раз поплавать с гадюками, чем оказаться в этом доме!

Глава 11

Я брела по засыпающему лесу. На яркие зеленые кроны деревьев опускались сумерки, вечерний ветер заставлял ежиться, а кусты больше походили на чудовищ, нежели чем на растения. Подол платья был подран в лохмотья, ступни кровили, оставляя алую дорожку следов на вымощенной камнем дороге.

Я не знала ни куда иду, ни зачем, но понимала, что от Виевны лучше держаться подальше. Хотя какая уж разница, вскоре на запах крови сбегутся хищники, и я все равно окажусь в чьем-то желудке.

Внезапно по лесу эхом разнесся нежный голос. Каждое слово будто переливалось в другое, а само звучание завораживало:

Когда блуждаешь в неизвестности

В окрестностях… В окрестностях…

Зашелестели листья, словно подпевая.

Лишь выбор верного пути

Может спасти… Может спасти…

Я как завороженная направилась на песню — она манила. Ее хотелось сравнить с дыханием леса, со спасительным маяком в шторм, с оазисом в пустыне. Голос сменился, стал чуточку жестче:

Хотя нет лжи, нет правды,

Истина во всем.

Спасем… Спасем…

Спасут? Может, они знают, кто я и как мне вернуть память? Может, смогут вывести из этого дурацкого леса?

Коль ты направо повернешь -

Налево путь закрыт.

И мглой покрыт… покрыт…

Споткнувшись, я остановилась. Налево путь закрыт? Мглой? То есть идти направо? Уставившись в густые колючие заросли, я вновь вслушалась в песнь.

Коль прямо стопы ты направишь,

То быть тому, и выбор твой

И там покой… покой…

Прямо, значит, покой. А покой в каком, интересно, смысле? Упокоят меня там или дом найду?

Коль ты левее повернешь

То мгла с других сторон

Зовет тебя лишь звон… Лишь звон…

Все настолько понятно, что ничего непонятно. В песне мне лишь обратно не предложили повернуть, и на том спасибо. Оборвалась она так же резко, как и началась. Все! Не могу!

Наплевав на сгущающиеся сумерки, я уселась на камень и вытянула ноги. Значит, если пойду прямо, то будет мне покой. Справедливо, ведь это единственный путь, идя по которому мне не надо погружаться в колючие тернии. Если, значит, поверну налево, то меня позовет какой-то звон? Или звоном назвали эту песню и пойдя по предложенному пути, я найду тех, кто ее исполнил? А если направо, то… вообще непонятно. То налево путь закрыт. А налево это там, где звон. Значит, если пойду направо, не узнаю, кто порадовал меня этой задачкой?