Город без людей

— Все случилось так, потому что я этого захотел, — сказал он сам себе.

Омер вскочил с кровати, сунул окурок в стакан с недопитой водой. «Если я так хочу, значит, так и должно быть», — продолжал он свою мысль. Он повернул ключ, открыл дверь и громко крикнул вниз:

— Неджми!

— Неджми нет, — отозвался из-под лестницы рыжеусый дежурный.

— Где он?

— Вышел на улицу...

— Он придет еще?

— Конечно, придет.

— Когда придет, пошли его ко мне.

Омер чувствовал, что он не понравился этому рыжеусому дежурному с первой же минуты.

Он вернулся в комнату, оставив дверь открытой. В коридоре не было никого. Задумавшись, он начал ходить взад и вперед по комнате.

Гёнюль нисколько не изменилась, по крайней мере так ему показалось в тот момент. Такая же невысокая, те же черные волосы и черные глаза. Разве что немного поправилась и стала более женственной, но во всем остальном точно такая, какой была много лет назад, в те дни, когда он ласкал ее в парке Гюльхане и в кино. И взгляд она сохранила такой же выразительный и проницательный. Гёнюль была на четыре года моложе его, сейчас ей должно быть около сорока. Как непостижимо быстро пролетели годы! Они не видели друг друга по меньшей мере двадцать лет. Тем более удивительно, что он сразу ее узнал. За все эти годы он вспоминал о ней всего несколько раз. Однако он забыл, что именно заставляло его тогда терзаться этими воспоминаниями.

Омер зажег еще одну сигарету и погрузился в раздумье. Заслышав шаги, он повернул голову и увидел подымающегося по лестнице Неджметтина.

— Слушаю, ага-бей, ты меня, кажется, звал?

Омер посмотрел на него изучающим взглядом. Затем пригласил:

— Заходи...

Неджметтин, поджав губы, напустил на себя деланную серьезность и настороженно вошел в комнату.

— Все нормально?

Омер проглотил слюну, не зная, с чего начать. Потом, словно сразу все оценив, посмотрел на Неджметтина.

— Послушай-ка, я должен встретиться с одной женщиной.

Настороженность Неджметтина сразу исчезла. Его губы поднялись к шраму на правой щеке и растянулись в довольную улыбку.

— Браво, ага-бей! Молодец! Я, между прочим, сразу сообразил, что ты из Сафранболу развлечься сюда приехал... Я с первого взгляда вижу человека. Ей-богу, ты и на меня-то набросился, наверно, потому, что не смог найти подходящую женщину.

— Ладно, оставь пока свою болтовню...

— Как оставить, если ты, ага-бей, меня так порадовал, что и слов нет?.. У меня где болтовня, там и дело, а значит — и деньги, по крайней мере на пачу [110] , я думаю, мне перепадет...

110

Пача — суп из бараньих ножек.

— Ты можешь мне помочь?

— Только прикажи...

— Сюда я могу ее привести?

Неджметтин вытаращил глаза и с удивлением посмотрел на Омера.

— Ты что, с ума сошел? Разве можно встречаться с женщинами в таких отелях?

— А что я могу еще придумать?

— Да в любом месте это можно устроить, мало ли их в огромном Стамбуле... А бабенка-то хороша?

— Тебе какое дело?

— Да не сердись ты. Я хотел только спросить — может она из приличных женщин, чтобы ты и место для встречи подходящее подобрал. Ведь бывает такая, что в рай ее приведи, так она и там будет кокетничать и жеманничать, а другую под руку подцепил, да и тяни в любую хибару где-нибудь около Эдирнекапы [111] .

111

Эдирнекапы — район на окраине Стамбула, где живет беднота.

— Меня устроит что-нибудь среднее: не очень богато и не очень бедно.

— На ночь останешься?

— Не знаю.

— В общем там сам посмотришь... Где лучше для тебя? В Бейоглу или здесь?

— Все равно...

— На Тарлабаши есть у одной старухи подходящий дом. Хочешь сведу туда? Но только ты сначала пошел бы прогулялся...

Омер непонимающе посмотрел на него.

— С такой бородой, ага-бей, — продолжал Неджметтин, смеясь, — ты так оцарапаешь свою подружку, что и лица ее потом не узнаешь. Я тебе бритву найду, или, еще лучше, спустись-ка в парикмахерскую.

— Ладно, — согласился Омер.

— Пока ты поскребешь свою бороду, я тоже буду готов.

Неджметтин с довольным выражением лица бросился к лестнице.

— Послушай, Неджми! — крикнул ему вслед Омер.

— Слушаю, ага-бей.

— Можешь купить мне рубашку и галстук?

— Конечно, могу... Какой размер?

— Да подойди же ты сюда...

Омер снял с себя пиджак, рубашку. Достал пятидесятилировую бумажку и протянул Неджметтину.

— На вот, возьми деньги и рубашку... Купи точно такого же размера, а то я не знаю, какой номер мне надо.

— Ты что же, ни разу в жизни не покупал себе рубахи?

Омер отвернулся и подошел к окну. В самом деле, за все эти годы он ни разу не покупал себе рубашки, а всегда их заказывал в мастерской и не знал своего размера.

До возвращения Неджметтина он задумчиво расхаживал по комнате в нижней рубахе. В голове у него носился рой самых противоречивых мыслей. «О, как мне хотелось бы...» — вырвалось у него. Однако, что именно ему хотелось, он и сам хорошо не знал. То ли, чтобы рядом просто была какая-нибудь женщина, то ли мать, на колени которой можно сейчас положить голову, то ли ребенок, которого можно нежно погладить по головке и забыть рядом с ним о всех своих горестях. Или друг, чтобы спокойно излить ему все, что накопилось на душе? А может быть, брат, перед которым можно без всякого стеснения разрыдаться? Все эти желания смешались для Омера сейчас в одно смутное чувство.

С небольшим пакетом в руках, запыхавшись, вернулся Неджметтин. Быстро разорвав пакет, он выложил рубашку и галстук.

— На вот, возьми и носи на здоровье... На мой вкус, думаю, не пожалуешься. Не могу даже себе представить такую кралю, которая бы устояла перед таким галстуком и рубахой.

И галстук и рубашка были самого низкого качества. Такие обычно продают на лотках уличные торговцы. Омер, однако, промолчал.

— Что, может, не нравятся? — с беспокойством поглядывая на него, спросил Неджметтин.

— Нравятся, спасибо.

— Ну-ка, одень, посмотрим...

Омер опять чуть было не вспылил, но сдержался. Стараясь даже улыбнуться, он одел рубашку и завязал галстук.

— Тебе это идет, глаз не оторвешь! — воскликнул Неджметтин, подпрыгнув от восторга. — В этом галстуке ты сразу превратился в чиновника кадастрового управления. А если щетину еще сбреешь, то и щеголь из свиты королевы рядом с тобой будет выглядеть шутом...

Как бы он хотел поверить этим словам Неджметтина. Но, встретившись в зеркале все с тем же страшным лицом, Омер невольно вздрогнул, испугавшись самого себя. Однако тут же постарался скрыть свое чувство и, улыбнувшись, ударил Неджметтина по плечу.

— Ты хочешь подбодрить меня. Спасибо на добром слове!

— Спасибо и тебе!

— Я спущусь в парикмахерскую, а ты тем временем приготовься сам...

— Не пройдет и четверти часа, как я буду в твоем распоряжении.

Пока парикмахер вытирал Омеру после бритья лицо, он рассматривал себя в зеркале, и ему показалось, что он помолодел лет на десять. Постепенно боязнь самого себя исчезла, появилась уверенность. Немного ввалившиеся глаза и впавшие щеки придавали его лицу совершенно новое выражение.