Город-фронт

Комиссар, услышав от меня, что генерал Никишев пишет в Г енштаб просьбу о помощи, предлагает замолвить словечко и о саперах.

Пилипец ворчит:

— Как же, жди, так сразу и дадут! Немцы к Одессе подходят, а мы с просьбами... Вот увидите, опять скажут: используйте местные ресурсы.

В этом была правда. Даже командующий фронтом время от времени попрекал меня тем, что на фронте, мол, строителей больше, чем войск.

Из женщин, что ли, минеров будем готовить? — пожимает плечами Пилипец.— Сейчас нужны моторизованные инженерные части.

Одно другому не противоречит...

До этого нам просто не приходило в голову, что девушки тоже могут быть минерами. Но в тот день мы твердо решили формировать новый запасной инженерный полк и специальные отряды минеров из строительных отрядов, прошедших уже суровую школу на строительстве оборонительных рубежей.

А еще через несколько дней Москва сама преподнесла нам приятный сюрприз: прислала отдельную роту минеров. И, что нас особенно удивило, все бойцы были с автоматами!

Командир роты лейтенант Рыбин доложил, что вначале их готовили для действий с партизанами, но внезапно изменили решение и послали к нам. По его словам, штаб инженерных войск Красной Армии формирует не только такие небольшие подразделения, но и целые инженерные бригады, предназначенные для создания больших зон минных заграждений.

В Смольном и в здании на Дворцовой площади с особой остротой переживались перипетии не только на нашем фронте, но и на Северо-Западном. Все яснее раскрывался общий замысел врага.

Контрудар в районе Старой Руссы развития не получил. Фон Лееб, командующий группой армий «Север», перебросил туда со смоленского направления 39-й моторизованный и 8-й авиационный корпуса, моторизованную дивизию «Мертвая голова», 3-ю моторизованную дивизию и управление 50-го армейского корпуса. Перевес в силах оказался на стороне неприятеля. Войска Северо-Западного фронта начали отход сначала южнее, а затем и западнее озера Ильмень, на стыке с лужским сектором нашего фронта. Это создавало угрозу обхода всей лужокой полосы.

Мне вспоминается обстановка в штабе нашего фронта на второй день наступления немцев. Никишев получил срочную телеграмму из Г енерального штаба. «В связи с создавшейся обстановкой,— говорилось в ней,— группу войск Северо-Западного фронта в составе 1-й дивизии народного ополчения, 237-й и 70-й стрелковых дивизий временно включить в состав Северного фронта и без разрешения Ставки с этого направления не снимать».

В кабинете начальника штаба были при этом П.Г. Тихомиров, П.П. Евстигнеев, комиссар штаба Д.И. Холостов и я. Прочитав телеграмму, Дмитрий Никитич не удержался:

— Вот и ответил Г енштаб на мою просьбу, что писал третьего дня. Дал те же дивизии, которые Климент Ефремович взял у нас для соседа. Только теперь они целый корпус немцев тащат за собой...

А через несколько дней нашему фронту была переподчинена вся 48-я армия Северо-Западного фронта. К этому времени четыре гитлеровские дивизии, прорвав фронт нашего соседа, подошли уже к Октябрьской железной дороге, заняли Чудово и двинулись на Любань по Московскому шоссе. Никаких оборонительных рубежей там наш фронт не готовил.

Ни на час не прекращались бои и с главными силами 4-й танковой группы противника в кингисеппском секторе.

Три наши дивизии отбивали натиск пяти фашистских. За шесть суток противник потерял там больше ста пятидесяти танков и около семи тысяч солдат. Но на седьмые сутки ему удалось перевалить через железную дорогу восточнее Кингисеппа.

3

Фронт неумолимо приближался к городу Ленина.

14 августа Военный совет принял решение о приведении в боевую готовность всего Красногвардейского укрепленного района, включая населенные пункты Красное Село, Г атчина, Колпино. Г орком партии направил туда тысячу коммунистов — бойцов и политработников. Горисполком в течение суток мобилизовал еще сто двадцать тысяч ленинградцев на строительство укреплений. Одновременно шло формирование семи отдельных артиллерийскопулеметных батальонов для занятия дотов. Спешно укомплектовывались 2-я и 3-я гвардейские рабочие дивизии народного ополчения.

Заводы города получили задание за трое суток изготовить для Красногвардейского укрепрайона двести огнеметов и сто двадцать минометов. Этому же укрепрайону передавались сто станковых пулеметов.

Неделя прошла в лихорадочной работе по созданию вторых и третьих рубежей.

Почти весь состав Инженерного управления в те дни был на колесах. Помогали строителям и саперным частям создавать всевозможные заграждения на оборонительных рубежах, дорогах, в лесных дефиле.

Одна из рот запасного саперного батальона работала у села Ильеши, перекрывая узел дорог в полосе 1 -й гвардейской рабочей дивизии. По предварительным нашим расчетам она должна была уже закончить это задание и прибыть на ропшинский аэродром, чтобы подготовить его к разрушению. Но саперов все не было. Я решил проверить, в чем дело. Вместе с офицером управления майором А.В. Писаржевским выехал на место работ. Подъезжаем и глазам своим не верим: дорога не рвом, а бетонными надолбами перекрыта. Между надолбами противотанковая пушка стоит. А перед ней на дороге, метрах в ста, три мотоцикла валяются и с десяток убитых гитлеровцев. Совсем близко трещали автоматы и слышались разрывы ручных гранат.

В придорожном кювете нашел младшего лейтенанта. По всем признакам некадровый: немолодой, в очках и осанка типично штатская.

— Начальник штаба запасного инженерного батальона Соломахин, — представился он.

— Что здесь происходит? Где саперы? Почему не выполнены работы?

Черные как уголь близко посаженные глаза смотрят через очки чуть иронически. Соломахин пожимает плечами:

Виноват, товарищ начальник. Пришли сюда, только собрались работать, а немцы тут как тут. Пришлось отбиваться. Вон, видите, лежат, — показывает младший лейтенант на трупы и мотоциклы.

— Надолбы откуда, пушка?

— Надолбы какой-то водитель подвез, сам не знаю откуда. Я их свалил, вместо рва завал сделал — все равно препятствие. А пушка из артиллерийской бригады. С командиром расчета сержантом Козловым договорились и взаимодействуем. Только что немцы опять подошли.

— А где же части Первой гвардейской рабочей дивизии? — удивляюсь я.

— Они слева, у железной дороги. Отбиваются от танков. Оттуда приезжал капитан, поблагодарил нас за инициативу и приказал любой ценой удерживать дорогу.

Я сказал, что поблизости отсюда должна быть и 281-я стрелковая дивизия.

— Правильно, — подтвердил Соломахин. — Оттуда тоже наведывался майор и строго-настрого приказал нам держаться.

К нашему разговору с младшим лейтенантом внимательно прислушивались стоявшие за деревьями парни в гражданской одежде и с трофейными автоматами. Время от времени они пускали очереди в невидимого врага. Вероятно, на всякий случай, для острастки. Спрашиваю:

— Это что за партизаны?

— Строители, — улыбается Соломахин. — Здесь совсем рядом с нами отряд НКВД. На земляных работах был. Так вот эти хлопцы оттуда. Они засаду в лесу устроили и лопатами пристукнули нескольких фашистов. Автоматами немецкими вооружились и «пригребли» к нам. Пополнение стоящее — хоть и из бывших заключенных.

Рота нужна мне была позарез. Но разве снимешь, ее при таком стечении обстоятельств?! Пришлось подтвердить приказание неизвестных мне капитана и майора об удержании дороги до тех пор, пока я сумею разыскать штаб какой-либо из двух дивизий и договориться там о смене саперов стрелковым подразделением.

Ввязался в бой и ершистый начальник отряда метростроевцев И.Г. Зубков. Получилось так, что один из стрелковых полков 2-й дивизии народного ополчения не смог удержаться на подготовленном для него у станции Веймарн рубеже. Иван Георгиевич стал уговаривать командира полка не оставлять позицию, но тот получил разрешение на отход и предложил непрошеному советчику «катиться ко всем чертям вместе со всеми своими строителями». Обозлившийся Зубков занял позицию своим отрядом. В результате его излишней горячности отряд потерял несколько человек убитыми и лишился одного экскаватора. Однако ругать неугомонного метростроевца было некогда, да, пожалуй, и не за что. Отряд его, хотя и не смог долго удерживать свой участок, все же уничтожил два немецких танка и перестрелял до взвода фашистской пехоты.