Город-фронт

Генерал Астанин запросил по радио разрешения пробиваться из окружения отдельными отрядами. Военный совет фронта разрешил ему разделиться на три группы.

Так завершались сорокавосьмидневные бои под Лугой.

По-разному сложились судьбы людей, принимавших в них непосредственное участие.

Больше двух тысяч человек вышли из окружения с отрядом полковника А.Ф. Машошина. и бригадного комиссара Л.В. Гаева. Отряд этот пробился между Красногвардейском и Колпино, Гаев погиб в последней атаке, не дойдя до цели нескольких сотен метров.

С боями вырвался из окружения и другой отряд, во главе с командиром 24-й танковой дивизии полковником А.Г. Родиным.

Генерал А.Н. Астанин шел с третьим отрядом, прикрываясь арьергардом из артиллерийских частей и различных специальных подразделений под общим командованием полковника Г.Ф. Одинцова. Вначале было взято направление строго на север, вслед за отрядом Машошина и Гаева. Но противник успел заделать брешь, и Астанин вынужден был повернуть на восток. Пробирались по лесам и болотам, стараясь обойти части 39-го моторизо ванного корпуса гитлеровцев, распространявшегося в сторону станций Кириши, Погостье и Мга. Постепенно отряд стал дробиться. Больных и раненых оставляли в глухих деревушках. Только в последних числах сентября, после тяжелых месячных скитаний по тылам гитлеровцев, Астанин с небольшой группой при помощи партизан пробился в районе станции Погостье.

Организованно вышел из окружения арьергард Лужской группы. Действуя где силой, где хитростью, полковник Одинцов сумел вывести несколько тысяч бойцов, в том числе более двухсот раненых.

Позже Г.Ф. Одинцов [В январе 1942 г. Г.Ф. Одинцов был назначен в Ленинград сначала начальником штаба артиллерии фронта, а затем командующим артиллерией. — Прим. авт.] поведал мне о своих злоключениях.

После нескольких суток боя у артиллеристов, прикрывавших отход главных сил Лужской группы, кончились снаряды. И горючего в тягачах не стало. Пришлось закапывать орудия в землю.

Вначале хотели пробиваться на Слуцк. Но разведка установила, что в том направлении немцы выставили сильные танковые заслоны. Пришлось изменить маршрут. Погрузили на лошадей раненых и потянулись через леса и болота на восток. Дошли до реки Оредеж, а там у всех бродов тоже дежурят танки и бронемашины с фашистской свастикой на бортах. Что делать? Собрал полковник командиров на совет. Договорились подождать, — может, уйдут немцы. Ждут час, ждут другой — безрезультатно. Стоят немецкие машины, будто цепями к бродам прикованы. И все осветительные ракеты пускают.

Кое-кто заговорил уже о форсировании реки с боем. Рискнуть бы можно, но Одинцов был убежден, что тогда наверняка пропадут раненые. На такую жертву Георгий Федотович идти не хотел. Решил еще часик подождать. И правильно сделал. Около часа ночи разведка донесла, что заслоны противника потянулись куда-то к югу.

Отряд перешел реку без единого выстрела и никого из раненых не потерял.

На шоссе между Вырицей и Тосно немцы опять устроили иллюминацию. Всю ночь дорога освещалась прожекторами.

— Ну, тут уж я не стал долго ждать, — улыбнулся полковник Одинцов. — Послал разведчиков искать электрокабель к прожекторам, а отряд тем временем подготовился к броску через шоссе четырьмя колоннами. Как только хлопцы перерезали прожекторные провода, все метнулись в лес — и поминай как звали. Шли самыми глухими местами — ведь драться было нечем. Питались грибами, ягодами. Для раненых и больных понемногу забивали лошадей...

Особенно гордился Одинцов диоциплиной и порядком в своем отряде.

— Ты знаешь, — взволнованно говорил полковник, — хотя иногда мы неделями не вылезали из болот, все же люди регулярно мылись и меняли подворотнички на гимнастерках. Какие бы трудности ни встречались, никто не терял человеческого облика. Вот, брат, что такое наши бойцы!

Группа Георгия Федотовича Одинцова тоже вышла к Погостью.

Позже мы узнали о судьбе начальника строительства лужской позиции Михаила Матвеевича Зязина и корпусного инженера Николая Сергеевича Иванова.

Зязина сразил в бою минометный осколок. Погиб и Иванов. Командир электророты Грицай рассказал, что Николаю Сергеевичу досталась нелегкая смерть. В бою под селом Рождествено он был ранен в щеку и в руку. Саперы несколько дней несли умирающего командира. Но в районе Дивенская — Тосно снова произошла стычка с немцами. В этом втором бою майор и погиб.

Пехотному училищу имени С.М. Кирова удалось пробиться из окружения довольно быстро, но со значительными потерями. Талантливый командир, полковник Г.В. Мухин действовал очень решительно.

Военный совет франта приказал эвакуировать училище из Ленинграда. Это удалось сделать буквально за несколько дней до того, как прервалась железнодорожная связь Ленинграда со всей страной.

Мы встретились с Г.В. Мухиным на вокзале. Он совсем почернел, высох. Пожимая мне на прощание руку, сердито сказал:

— Ты остаешься здесь, так передай начальству, что свой долг курсанты выполнили с честью. Жаль только, что погибло так много завтрашних командиров...

Увидеть Герасима Васильевича мне больше не довелось. Эвакуировав училище, он попросился опять на фронт. Командовал дивизией, затем корпусом и погиб под Лисичанском летом 1943 года.

Порой оперативные сводки в крупных штабах напоминают часы с хроническим отставанием: они отражают то, что уже прошло, чего уже нет в действительно сти.

День 28 августа мне запомнился на всю жизнь. Утром начальник штаба фронта предупредил, что части 48-й армии ведут бой на Октябрьской железной дороге между станциями Тосно и Ушаки. От имени командующего он отдал приказание отправить к Тосно минеров. Я послал на машинах небольшой отряд из 2-го запасного понтонного батальона и вместе с ним — старшего лейтенанта Гуляницкого из Инженерного управления. А потом мы с комиссаром Николаем Александровичем Мухой решили и сами проехать к Тосно.

По оперативной сводке выходило, что поселок Красный Бор на Московском шоссе удален от фронта на десятки километров. Но не успели мы отъехать от него и сотню метров, как услышали в лесу перестрелку.

Оставив машину на опушке, пешком двинулись на звуки выстрелов.

— Может, вражеские парашютисты высадились? — высказал предположение комиссар.

Я промолчал, однако встревожился очень.

Ведь позади нас, всего в нескольких километрах, за небольшой речонкой Ижорой, остался Колпинский укрепленный район. Он имеет броневые и бетонные доты. Но их только что занял Ижорский рабочий артилле-рийско-пулеметный батальон, еще не освоивший технику стрельбы из стационарных орудий и пулеметов. А за тоненькой ниткой укрепленного рубежа — совсем пустынное Московское шоссе, широкие юго-восточные ворота Ленинграда. Что будет, если враг прорвется сюда?..