Город, где ничего не случается

Гершвин задал Королеву несколько вопросов по поводу обнаружения злополучного пакета (около двухсот граммов маковой соломки) и отпечатков пальцев Федора и Натальи Михайловны на нем, а потом заявил, что просит в связи с уже выясненными обстоятельствами объединить это дело с делом о самоубийстве Василия Кротова и вызвать свидетеля, который может подтвердить единство этих дел.

– Что за свидетель?
– спросила судья с "халой".

– Он может поведать много интересного о событиях на ферме в течение последних месяцев, которые привели к трагедии в городском парке в ночь с субботы на воскресенье, - загадочно ответил Наум.
– Не странно ли это, что болезнь, косившая коров в ограниченном ареале на Кубани, вдруг вспыхнула на отдельно взятой ферме на севере Ленобласти? Потом вдруг загорелся сеновал и за считанные минуты сгорел дотла, как будто его, знаете ли, чем-то облили для горючести! Да и появление пакета на полке кажется мне весьма странным. Не кажется ли вам, Ваша честь, что настоящий пушер лучше прячет свой товар, а не разбрасывает его где попало, куда запросто могут сунуть, знаете ли, нос? Также, я хотел бы побеседовать здесь с ветеринаром, которого вызывали к заболевшим коровам. Его тоже удивила эта загадочная эпидемия, поразившая именно кротовских коров. Федор Кротов обмолвился мне, что накануне приезда ветеринара из коровника внезапно пропала поилка - сразу после того, как Василий Кротов обсуждал с домашними болезнь животных и собирался сдать на экспертизу их кормушки и поилку. И как раз тогда мой свидетель был у Кротовых в гостях и присутствовал при разговоре!

Вероника мысленно зааплодировала ему. Ай да Наум! Сколько же он успел меньше чем за сутки!

– Рассмотрение дела по существу еще только предстоит, - недовольно сказала судья, - а сейчас мы только избираем подозреваемым меру пресечения.

– Я знаю, - ответил Гершвин, - и хочу, чтобы при этом были учтены все обстоятельства и факторы. Так вы разрешите мне вызвать свидетелей? Они уже здесь, долго их ждать не придется.

"Лучше бы она согласилась, - подумала Вероника, - иначе потом Наум ее замонает на дальнейших этапах работы!".

Словно прочитав ее мысли, судья ответила:

– Принято. Можете вызвать свидетелей. Только сначала заслушаем сторону обвинения...

Гершвин неспешно вернулся на свое место, уступив трибуну прокурору.

Ника отметила резкий внешний контраст между Наумом и обвинителем. Величавый гигант Наум, с царственной поступью и гордо вскинутой головой - и невысокий суетливый молодой человек, похожий на кузнечика, напялившего серый костюм и очки. Худощавый, какой-то нескладный, с подпрыгивающей походкой и манерой все время крутить головой, ловя взгляды окружающих. "Как будто боится, что забыл застегнуть штаны в туалете, и все это видят!".

Свою речь он протараторил с трибуны залпом, как школьник, который старательно вызубрил перед уроком стихотворение и торопится его прочитать, пока оно не выскочило из головы. Судьям несколько раз пришлось его останавливать: "Не так быстро, пожалуйста!". Прокурор упирал на то, что Кротовы подозреваются в преступлении, подпадающем под часть 2 и 3 статьи 228, и в таких случаях полагается содержание под стражей до суда и вообще Кротовы после конфискации имущества не имеют постоянного места жительства, где их можно было бы содержать под домашним арестом или подпиской о невыезде, и могут удариться в бега; потом добавил несколько душераздирающих историй о подростках, ставших должниками наркоторговца и его рабами. Как по команде, Никины соседки с плакатами вскочили и развернули свои транспаранты, где к умильному малышу тянулась черная рука монстра со шприцем и были написаны лозунги с требованиями защитить детей от наркобизнеса.

– Как они только протащили эту муру?
– недовольно прошептал Роман Павлович.
– Я на входе с зажигалкой "зазвенел", а они как прошли?

– Такие повсюду пролезут, даже в Питере нет-нет, да и изловчатся рамки обойти, - ответила Ника.
– И как вовремя они начали свой флэш-моб!

– Позер!
– следователь неприязненно посмотрел на прокурора, который, скорбно поджав губы, выразительно посмотрел на судей, потом указал им взглядом на плакаты.
– Где аргументов не хватает, он давит на эмоции. Но их сейчас угомонят, - он кивнул в сторону судьи, - Панкратова этого не терпит, когда председательствует на суде.

И в самом деле дама с "халой" уже сердито стучала молоточком по столу:

– Тишина в зале! И уберите плакаты, вам тут не первомайская демонстрация! Если вам так хочется ими помахать - ступайте на улицу!

К манифестанткам уже спешили судебные приставы; женщины суетливо свернули плакаты и заспешили на свои места, топая, толкаясь и громко стуча стульями. Все это заняло минут пять. Прокурор на трибуне терпеливо выжидал с выражением лица, красноречиво говорившим: "От правды не отмахнешься, правду не заглушишь!".

В тишине прозвучала громкая, насмешливая реплика Наума:

– Да... Дисциплина тут, я вам доложу, хромает! Вот довелось мне однажды вести дело на Крайнем Севере...

– Наум Моисеевич, - перебила его судья Панкратова, - ваши воспоминания мы с удовольствием послушаем в нерабочее время, а сейчас - тишина в зале, будьте любезны.

Прокурор продолжил речь с того места, на котором его прервали - теперь он попытался утопить слушателей в словесном потоке, запутать и добиться желаемого измором, но Панкратова опять постучала молоточком: "Говорите по существу, пожалуйста, не разливайте воду!" - спешно скомкал свой монолог и потребовал на время следствия поместить всех троих Кротовых под стражу.

Слово снова дали Науму и разрешили ему вызвать обещанных свидетелей.

Краснопехотский ветеринар подтвердил рассказ Натальи Михайловны о болезни, которая поразила большую часть коров на ферме. Потом доярка Степанида и сторож Афанасий поведали о краже поилки из коровника накануне приезда ветеринара. Затем Наум попросил разрешения задать пару вопросов присутствующей тут же в зале Веронике по поводу ее визита на ферму в день ареста хозяев.

По дороге к трибуне девушка сердито сверкнула глазами на Наума: "Мог бы и предупредить!". Он успокаивающе покивал ей: не волнуйся, все под контролем и после того, как Веронику привели к присяге, попросил рассказать в мельчайших подробностях о разговоре с Анжелой в сарае, и о самом сарае, а также о том, что девушка видела и слышала на ферме. "Ясно: подводит тему к поджогу коровника, тайным визитам Степки на ферму и к тому, что пакет подложил именно Фролов", - догадалась Вероника. Она уже догадывалась, кого вызовут следующим.

*

В отличие от Кротовых Степана никто не предупредил о том, что перед вызовом в суд нужно привести себя в порядок, и в зале он появился все в той же худи, вытянутых китайских штанах с пузырями на коленках и замызганных кроссовках, которые, уже без шнурков, некрасиво хлябали на ходу. Степка ссутулился еще сильнее, шаркал ногами, чтобы не потерять обувь и смотрел в пол, избегая встречаться взглядом с другими людьми, особенно - с Вероникой и Кротовыми. Его сопровождали двое конвойных.

С трибуны Степка угрюмо пробубнил слова присяги; при этом Панкратовой пришлось дважды просить его говорить внятно и четко, без многочисленных "эээ" и "нуууу". Меньше всего он был похож сейчас на того шумного, самодовольного парня, любителя виртуальных "баттлов", считающего себя "первым парнем на деревне", которого Вероника, Наум и Виктор еще накануне встретили на пороге "Три-Джи". За ночь в КПЗ Степка осунулся, поник и окончательно махнул на себя рукой.

– Начнешь финтить - и в деле появится трафарет, - вполголоса предупредил Гершвин, прохаживаясь по залу и на секунду задержавшись возле трибуны. Парень затравленно посмотрел на него и понуро обвел взглядом зал.

"Ладно, насчет "Релакса" я с Виктором после слушания поговорю, - подумала Ника, единственная в зале услышав шепот адвоката.
– Конечно, полумеры тут бесполезны и только смешат тех, против кого направлены, я это и дома наблюдаю. Но Морской слишком круто взялся за это дело. Но, - она вспомнила все тот же культовый фильм, - если мы с Виктором сейчас выйдем на улицу и наугад опросим сто горожан, что важнее в данном случае - не отступать от буквы закона и чтить ее, или пойти на радикальные меры и решить проблему, ответ может быть далеко не в пользу буквы закона... Почему-то мне кажется, что большинство людей согласится скорее с Морским!".