Город грехов

— Это почему? — удивлённо подняла бровь Бекки, — Не сомневайся, я не обманываю. Можешь хоть сейчас пересчитать…

«Чёрт, да плевать мне на деньги — можешь хоть сейчас забрать обратно этот дурацкий конверт! Но ты же мисс гордость!»

— Потому, как у меня есть для тебя гораздо лучшее предложение, — внезапная идея озарила Гранта. Если он не мог больше спокойно наслаждаться её выступлением… Раз лишился своего любимого развлечения… — В пятницу ты задержишься после закрытия. И споёшь лично для меня.

Бекки поражённо приоткрыла ротик от этого странного заявления. По спине пробежал холодок, когда она представила, как выступает для него одного в пустом клубе. Судя по тому, что произошло сегодня в коридоре, с ним вообще опасно оставаться наедине.

— Я могу отказаться? — тихо, несмело попыталась было пойти на попятную, приводя весомый аргумент, — А как же музыканты, их тоже попросить задержаться…

— К чёрту музыку, справишься акапеллой, — усмехнулся Зак этой забавной растерянности в её глазках, — Главное, нарядись, как сегодня. Три любых песни из твоего репертуара, и забудем про долг окончательно. И нет, я бы не советовал отказывать мне.

— Хорошо, — обречённо кивнула Бекки, — Тогда до встречи в пятницу?

— До встречи, — он посторонился, пропуская её и не предлагая проводить. Решение было принято, и нужно его придерживаться. Как бы сильно не щипало под рёбрами сожалением.

***

Ребекка вышла из клуба, уверенная, что кроме мистера Мендрейка, всегда засиживающегося в своём кабинете до полуночи, никого из персонала не осталось. Не знала, куда деть дрожащие руки — то сильней стискивала ими сумочку, то прятала в карман холодную влажную ладошку. Её обескуражило поведение Гранта. То он зажимает её в коридоре, откровенно демонстрируя интерес, то превращается в непрошибаемого ублюдка, заставляющего «отработать» остаток долга. Да уж, сегодня Бекки в тысячный раз пожалела о том опрометчивом шаге год назад…

— Бек? — окликнул её вдруг голос позади, — Не составишь компанию? Ты обещала, — несмело улыбнулся ей Арти, показавшись внизу ступенек.

— Конечно, — даже обрадовалась возможности не думать о Гранте хотя бы по дороге домой Ребекка, — Нам же, вроде, в одну сторону?

— Ага, — как-то грустно кивнул друг, вызвав очередной приступ жалости у девушки. Похоже, парню просто необходима компания сегодня. Бекки была не из тех, кто бросает друзей наедине с их проблемами.

— Сильно расстроился из-за Лайлы? — начала она не самый приятный разговор, чтобы Арти мог выговориться о наболевшем, — Если не хочешь, можешь не отвечать.

Они не спеша пошли по тёмной улице, каждый втихомолку радуясь приятной компании, отвлекающей от внутренних демонов. Даже смотреть на него было больно — плечи ссутулились, губы искусаны, а обычно яркий цвет шевелюры словно помрачнел.

— Да что тут говорить, — горько вздохнул он, — Лайла повела себя… отвратительно. Не знаю, в чём была сложность хотя бы нормально мне всё объяснить. Я бы понял.

— Она сказала, что у вас и не было отношений в полном понимании этого слова, — робко заметила Бекки.

— Да, всего-то пара поцелуев, кто сейчас обращает на такие мелочи внимание? — зло съязвил Арти, но тут же спохватился, — Прости. Ты не обязана выслушивать всё это. Мне просто реально больше некому… Никто не поймёт…

— Арти, всё в порядке. Ты можешь выговориться, — улыбнулась ему Бекки, тихо удивляясь себе. Почему же рядом с рыжеголовым другом нет никакого напряжения, нет желания коснуться, нет манеры анализировать каждое слово и тон, ловя малейшее изменение градуса?

Наверное, потому, что к нему не тянет, словно привязанную невидимым арканом.

— Спасибо, Бек. Правда. Ты не такая, как Лайла. Ты… настоящая, — с лёгким восхищением Арти протянул ладонь, словно собираясь взять её за руку. Но Бекки тут же сунула её в карман, якобы не заметив этого порыва.

— Кстати, у меня для тебя просьба, как к человеку, умеющему играть на гитаре, — ловко перевела она опасную тему, пока у самой не вышло ситуации, подобной конфузу подруги, — Я разучиваю одну новую песню, и мне не помешает твой талант. Выступишь со мной?

— О, я бы с радостью, — просиял он и с азартом поинтересовался, — А что за композиция, раз понадобилась гитара?

— Black Betty, — хищно и совсем не свойственно самой себе усмехнулась она, не заметив, как напрягся её провожатый.

***

«Кретин» — мысленная оплеуха самому себе, от которой не стало легче.

Эти милые улыбочки и то, как давил на жалость знакомый бармен, словно зная характер Бекки — поможет всем и всегда, наплевав на себя. Что-то горело внутри, распространяя зловонный ядовитый дым, душивший, как ледяные пальцы.

«Сволочь, ты не проснёшься этим утром» — хищная ухмылка, пока Грант перебирает все известные ему способы убийства от простой пули в лоб до четвертования и инквизиторских пыток вроде запихать наглеца в железную бочку и подвесить над пламенем, слушая крики варящегося заживо урода.

Две фигуры скрылись в ночи, и только тогда Заккари позволил себе выйти из тени. Смотреть, как она уходит с каким-то напыщенным придурком, было не просто противно, а действительно, почти что физически больно. Казалось, Грант знал всё о боли и мог прочитать лекцию о том, какой она может быть: ноющей и тупой; сводящей с ума и заставляющей кусать губы до крови; холодной и липкой, стискивающий свои мерзкие лапы на горле. Но такого ему не приходилось испытывать. Она прокатывалась по телу волнами, от середины пустующей груди вдоль натянутых нервов. Оседая в голове пониманием, что он не убьет глупого бармена, решив проблему привычным и вполне приемлемым для себя образом. Потому, что Бекки улыбается — а значит, этот олух ей дорог.

Нервно закурив, Грант ушёл в противоположную сладкой парочке сторону, с каждой затяжкой лишь раздирая что-то внутри на рваные неаккуратные клочки и давясь своими чувствами, которые пришлось осознать в полной мере. Он и не знал, как это называется, и есть ли вообще название той буре, что завывала в груди.

«Ты попал, Зак. Ты правда, в полном дерьме».

6. Чёрная Бетти

Дом был большой, четырёхэтажный, со старыми каменными фасадами и огромными глиняными вазами по бокам от резной двери, в которых, впрочем, никогда не было цветов. От самого порога всегда жуткой какофонией смешивались ароматы парфюма, алкоголя и табака. Заккари вздохнул и всё-таки постучал по благородному красному дереву специально предназначенной для этого тяжёлой металлической петлёй. Соблюдать приличия в публичном доме — ужасно странно, однако, хозяйка данного заведения была сторонницей строгого порядка, хотя сама буквально распространяла вокруг себя хаос.

Заезжие гастролёры часто удивлялись молодости матери грешниц Клифтона, а местные лишь помалкивали, не рискуя открывать рот. Когда-то фамилия Бакстер пользовалась в городе уважением и имела нешуточное влияние, но это было до войны, забравшей жизнь отца семьи Роберта, трагически погибшего в Пёрл-Харборе. После этого его вдове не пришло в голову лучшей идеи, кроме как открыть бордель на все оставшиеся сбережения. Однако пять лет назад и основательница дома разврата таинственным образом скончалась — газеты писали слезливые некрологи о не выдержавшем сердце. Слухов стало ещё больше, когда на похоронах матери её единственная дочь не проронила и слезинки, а сын-морпех лишь прислал открытку с соболезнованиями сестре. Тихо, чтобы ненароком не услышали вездесущие Змеи, взявшие молодую особу под своё крылышко, люди шептались о чересчур внезапной кончине совсем не старой вдовы, но открытых обвинений так никто и не предъявил, справедливо опасаясь, что ночью придут хмурые парни в чёрных плащах и заткнут навсегда…