Город опаленных крыльев

Мэй помассировала виски:

– У бескрылого явно на нее что-то есть. Иначе зачем ей его поддерживать? Все-таки она дочь небесного князя.

– Согласен. Но это потом будем выяснять, сейчас у нас есть проблемы поважнее.

Мэй прислонилась к дымовой трубе на крыше. Ей просто хотелось лечь и поспать, но с этим явно придется повременить.

– Какие? – Нехорошее предчувствие усилилось.

Риз поскреб ногой мох.

– Каркуша приказала мне тебя найти и отправить к ней.

В желудке у Мэй заурчало, и ей показалось, что ее сейчас стошнит. «Каркуша» было кодовым обозначением ее матери, которое они с Ризом придумали еще детьми. Вранова леди заслужила его тем, что постоянно ругала их – по ее мнению, они вечно плохо себя вели.

– Ты не можешь сказать мне, что случилось? – взмолилась Мэй. Она хотела подготовиться к встрече с матерью.

Риз осмотрелся по сторонам и наклонился к ней:

– Пока ты была без сознания, бунтовщики захватили дворец.

* * *

Поникшая, Мэй сидела в кресле во Врановом гнезде. Их семейная усадьба находилась в восточной части Золотого квартала, в окружении кустов и высоких деревьев. Но сегодня эта красота не радовала Мэй. Ее крылья, просунутые между спинкой и подлокотниками, вяло свисали сзади, касаясь кончиками пола.

Риз не составил ей компанию. Мэй описала ему место, где была заперта, после чего он отправился к пепельным воителям, а она – к своей матери.

Там она сейчас и сидела в гостиной, глядя на огромный зеленый герб, украшавший стену по левую руку от нее. Гигантский ворон взирал на нее сверху вниз своими серебристыми глазами и, несмотря на его строгий вид, приносил Мэй утешение. Мать же излучала негодование. Она с каменным лицом сидела напротив на диване, уставившись на весело пылающий огонь в камине.

– Еще раз подведем итоги. – Мэй мелкими глотками пила чай и мечтала наконец пойти спать, но перед этим ей нужно было кое-что прояснить. – Во время всеобщего хаоса из-за атаки жар-света бунтовщики проникли во дворец, одолели тех немногих гвардейцев, которым не нужно было следить за эвакуацией, и поставили туда своих людей.

– Именно так. – Вранова леди сделала глоток ягодного вина, такого темного, что оно казалось почти черным и окрашивало ее губы в темно-красный цвет. – Они украли форму из прачечной, поэтому их обнаружили не сразу. Когда же они поднялись в воздух, было уже слишком поздно: их было уже в разы больше. Бескрылому оставалось лишь войти во дворец и пригрозить всем гвардейцам, что на них падет его проклятье, если они немедленно не присягнут ему на верность.

Мэй еще крепче сжала чашку.

– Инсценировка нападения жар-света – гениальный ход, надо отдать ему должное, – сказала вранова леди, и в ее голосе сквозила резкая нотка. – Мы больше не можем контролировать бескрылого, а население его чествует, ведь он якобы всех спас.

– Как он связан с бунтовщиками?

Он и словом об этом не обмолвился. И теперь Мэй гадала, не было ли это все его изначальным планом, а ключ – лишь уловкой.

– Этого мы пока не знаем. Но он, несомненно, им что-то пообещал. – Мать осторожно потеребила ниточку своего брючного костюма кончиками пальцев и выжидающе уставилась на Мэй. – Как это возможно, что за время ваших с ним тренировок ты ничего не заподозрила о его планах?

Мэй этот вопрос тоже не давал покоя. К горлу подступала горькая кислота. Предотвратить переход магии к бескрылому у нее не было шансов, но ведь предугадать его ход она могла! Должна была предугадать.

– Не было никаких признаков.

Словно сама по себе, ее рука скользнула в карман штанов и сжала маленькую шахматную фигурку. Мэй пообещала Орасу присматривать за городом. Но ей не удалось этого сделать, и даже думать не хотелось о том, что бескрылый будет творить дальше.

Мать поджала губы и одарила Мэй недовольным взглядом. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая недостаточно хорошо выполнила свое задание, хотя и старалась изо всех сил. Мэй невольно съежилась.

– Лорды теряют к нам доверие. – Вранова леди резко опустила бокал на стол, тот опасно звякнул, и вино в нем закачалось из стороны в сторону. – Тебе надо постараться, иначе мы потеряем весь престиж, который приобрели за последние годы.

В горле у Мэй набух комок. Она знала, как важна для матери была ее победа в играх богов. Лишь так они смогли восстановить хорошее имя семьи, которое прилично пострадало во времена жизни деда Мэй. Старый врановый лорд проиграл семейное состояние и стал посмешищем.

В гостиную прошмыгнул крючконосый слуга и протянул врановой леди письмо, запечатанное королевским гербом.

Желудок Мэй, чуя неладное, болезненно сжался.

Мать кончиками пальцев осторожно открыла конверт, словно опасаясь, что он отравлен, и наморщила лоб.

– Этот проклятый ублюдок, – в конце концов злобно прорычала она, встала и резко сунула листок в руки Мэй.

Мэй пробежала взглядом по записке. Снова и снова перечитывала эти несколько строк, пока до нее, наконец, не дошел их смысл.

«Завтра в четыре часа пополудни я сделаю в тронном зале важное объявление. Присутствовать на нем или нет – решать Вам. Однако, если Вы заинтересованы в том, чтобы случаи выпадения перьев перестали расти, настоятельно рекомендую Вам принять участие в собрании.

Король Луан».

Мать одним глотком опрокинула остатки вина и беспокойно закружила перед камином.

– Как ты думаешь, что он задумал? – спросила Мэй надтреснутым голосом.

Она не ожидала, что после захвата власти он будет сидеть сложа руки, но и не рассчитывала на такие скорые действия.

– Наверняка ничего хорошего.

Вранова леди снова взяла письмо и, перечитав его еще раз, швырнула в огонь.

С мрачным выражением лица она наблюдала за тем, как бумага, съеживаясь по краям, превратилась за несколько секунд в пепел и дым.

– Мы должны продумать наши следующие шаги.

Потирая виски, она повернулась и остановилась перед семейным портретом, уже давно прикрытым куском черной материи.

– Твой отец знал бы, что делать, – тихо сказала она.

В этих словах Мэй услышала боль. Ту самую скорбь, от которой спустя все эти годы ее собственное сердце все еще обливалось кровью.

Мэй встала и подошла к матери. На картине ее отец, гордо расправив свои сойкины крылья с сине-черным узором, обвивал ими свою семью, словно желая защитить их от любых невзгод. Его темно-синие, как ночное небо, глаза, такие же, как у Мэй, с любовью смотрели на жену, чьи вороновы гены унаследовала Мэй.

Сама она стояла посередине, родители положили руки ей на плечи, и она улыбалась до ушей, демонстрируя дырку на месте выпавшего зуба.

Мать подняла руку, словно хотела прикоснуться к полотну, но на полпути опустила ее.