Город призраков

— И вы, профессор, при этом присутствовали?

Профессор явно ничего не понимал.

— Да нет, я и не знал, что она разбила эту колбу.

— Я боялась вам сказать, профессор. Откуда я знала, вдруг это важно! В этой колбе была какая-то жидкость! Вдруг это был эликсир спасения! — по-детски захныкала Белка. Но я уже не имел привычки верить всякому ее хныканью. В отличие от профессора, который, улыбаясь, погладил ее по голове. И успокоил тем, что никакого эликсира там не было. А если бы и был, то это не важно. Поскольку главное, чтобы его формула была на бумаге.

— Белка, припомни, не та ли это колба, которая стояла на комоде?

— Откуда мне знать! — закричала девушка. И положила голову на грудь профессора, пытаясь защититься от меня. — Может, и эта, а может, и нет! Знаешь, сколько там всяких колб и пробирок! Ты же помнишь, как я вчера спешила! Все бросала в сумку! Чтобы меня не застукали. А дома… Дома я ее случайно разбила. И испугалась…

Я кивнул. Такое вполне могло случиться. В конце-концов, если это Белка вчера вырядилась привидением, зачем ей понадобилось тащить эти осколки домой. Но с другой стороны, она спешила… Черт! Но зачем тогда ей это нужно! Зачем залезать ночью в номер профессора, если она и так могла взять все, что ей необходимо, вчера вечером?

На всякий случай я отвел профессора в сторону. И тихо спросил.

— Скажите, профессор. Белка вчера куда-нибудь отлучалась ночью?

— Мне не нравятся, молодой человек ваши вопросы! — уже строго ответил профессор. — Теперь вы переходите на мою дочь! Это крайне нелепо, смею вас уверить!

— Значит, отлучалась, — подытожил я. — Иначе бы вы ответили проще.

— О, Боже! Ну хорошо! Она вчера была у Угрюмого…

Черт! Я так привык, что Угрюмый находится в тюрьме. Что начисто забыл о его существовании. Профессор тут же пояснил, что Угрюмый временно решил пожить поодаль, в заброшенном доме. Который никому не принадлежал после смерти хозяина.

— Странное решение, — заметил я. И тут же добавил. — И ужасно глупое! Почему он остановился не в доме дочери. Это же сразу наводит на подозрения.

Профессор со мной целиком согласился. И уверил, что сегодня же Угрюмый вернется домой.

Не скажу, что в гостиницу я шел, приплясывая от радости. Мне не нравилась эта разбитая колба и история вокруг нее, в которой замешана Белка. Мне не нравилась, что ее в эту ночь не было дома. И все же Вано я решил рассказать всю правду. Особенно не акцентировать внимания на своих подозрениях. Со стороны он вполне мог дать объективную оценку происходящему.

Вано меня выслушал с интересом. И к глубокому сожалению не порадовал своими выводами. Мне было бы легче, если бы он категорически заявил, что мои подозрения — чушь собачья.

— Конечно это не чушь собачья. К тому же призрак вполне походил на девушку. И все же… Все же это маловероятно. Однако, как говориться, доверяй — но проверяй. Мы не раз спотыкались на женщинах, которым безгранично доверяли. Особенно ты, — довольно язвительно заключил он, припомнив историю с моей женой.

В свою очередь Вано рассказал, что обзвонил всех вчерашних посетителей гостиницы. Все они живы-здоровы, чего и нам желают. К тому же никто ничего подозрительного не заметил. Поскольку все были заняты болтовней и чаепитием. И в чашку к соседу не заглядывали, потому что это, по их мнению, попросту бескультурно.

Я предложил поскорее направиться к Угрюмому, чтобы узнать, где все-таки Белка провела ночь. Хотя не был уверен, что он все выложит нам на блюдечке. Вполне вероятно, что он попытается всеми силами отвести любые подозрения от своей обожаемой доченьки.

Но Вано жестом руки остановил меня.

— Погоди, Ник. Это еще не все. Хотя, может быть, это всего лишь мои подозрения. Но, если честно, мне все это не нравится.

— Ты можешь выражаться яснее? — нахмурился я. — Или ты перенял манеры ведения беседы у жемчужан.

Вано пропустил мимо ушей мои ехидные замечания.

— Понимаешь, Ник. Единственный человек, кому я так и не смог дозвониться — это жена адвоката.

— Ну и что? — я пожал плечами. — Может, она вышла подышать свежим воздухом.

— Вообще-то она должна быть на работе, в библиотеке. Она человек крайне обязательный, и сотрудники очень удивлены, что она не вышла без всякого предупреждения.

М-да, мне эта новость тоже не понравилась. А то, что Лариса Андреевна — человек обязательный, я нисколечки не сомневался.

— К тому же, — продолжал Вано, — когда я позвонил в первый раз, трубка была поднята, и тут же брошена, словно кто-то чего-то испугался. Хотя, конечно, я мог ошибиться номером.

— Подозреваю, что ты попал именно куда надо, — мрачно предположил я уже на улице, едва поспевая за своим приятелем.

Мы осторожно отворили дверь аккуратного кирпичного дома, выкрашенного в бежевый цвет. Едва мы переступили порог, под ногами чуть слышно скрипнула какая-то половица и одновременно мы услышали истошный вопль. И ворвались внутрь. В большой и просторной комнате, увешанной коврами, заставленной фарфоровыми статуэтками и заваленной книгами. В самому углу на полу сидела Лариса Андреевна, поджав под себя ноги. И зажмурив со всей силы глаза.

Вано громко кашлянул. Она вздрогнула. Съежилась еще больше, но глаз не открыла.

— Лариса, Андреевна, — прогудел Вано. — Это мы, Вано и Ник. Не бойтесь.

Наверное, она узнала рык моего приятеля. Потому что тут же открыла глаза и захлопала ресницами. И даже слегка расслабилась, разглядев нас должным образом.

— О, Боже, — дрожащим голосом выдавила она, поднимаясь с пола и опираясь руками о моего здоровенного товарища. — Неужели дверь была открыта… Мне казалось, я ее запирала… А, может и нет… Я ничего не помню… Это ужасно…

— Что ужасно, — мягко спросил я.

— Что? — она взглянула на нас уже более осмысленным взглядом. — Вы спрашиваете — что…

Она всхлипнула и громко икнула. Вано тут же принес ей воды. Залпом выпив полный стакан, она потихоньку стала успокаиваться.

— Это ужасно, молодые люди… Я видела это… Это!

Торопить ее не имело смысла. К тому же под нашим натиском она вообще могла замкнуться в себе. Поэтому нам не оставалось ничего другого, как ждать, пока она не осушит целый графин с водой. И сама все не расскажет. А выговориться ей, похоже, было необходимо.

— Когда я вернулась домой после этой вечеринки в гостинице, было уже поздно. Немного почитала. Потом… Потом погасила ночник, но долго ворочалась с боку на бок. Меня одолела бессонница. Вы знаете, я и раньше очень чутко спала. Но после смерти мужа, — она вновь всхлипнула. — После смерти мужа мой сон стал особенно неспокоен. Я стала бояться ночей. Каждую ночь я молюсь о том, чтобы поскорее наступило утро. И только под утро я засыпаю. Уверяю вас, молодые люди, боязнь ночи — страшная болезнь. Практически треть жизни проводишь в страхе. Практически треть жизни вычеркнута.