Город сестёр 2

– Понятно. Вагонетка большая?

– Это... Это такая платформа с низкими бортами. Она примерно размером полтора на два.

– Так. С этим понятно. Теперь вопрос. Когда следующее включение портала?

Владимир задумался на секундочку.

– Через пять дней.

– По времени, когда открывается окно?

– Обычно ночью. Где-то часа в два. Там, на той стороне, как раз утро.

– Отлично. Значит, надо будет управиться до этого дня. Или в тот же день, но до двух часов ночи. Ладно. Всё. Давайте ужинать и я пойду отдыхать.

Пашка устал за день как собака. Он раздевался, уже засыпая на ходу.

Подошёл к койке, Танечка подвинулась к стенке, освобождая ему место.

Скорый улёгся и сразу же начал задрёмывать. Но Танечка спросила такое...

– Паша... Я тебе надоела?

Сон, как рукой сняло.

– Таня... Ты... Я не понял...

– Уже дней пять... А то и больше... Ты относишься ко мне без эмоций. Я тебя не чувствую... А сегодня проснулась, а ты на моей койке, отдельно спишь...

– Танечка, зайчик мой... Да ты моя радость... Я просто не стал тебя будить. Ты заняла всю койку, разбросалась... Будить человека нехорошо.

Таня пробормотала.

– Ну, слава Богу. Прорезалось. Теперь чувствую.

– Что чувствуешь?

– Как ты ко мне относишься, чувствую... Паша, ты наверно сильно устаёшь.

– Конечно устаю, солнышко. Особенно после того, как Дар поэксплуатирую. Прямо с ног валюсь.

– Тебе надо полноценно отдыхать. Хоть раз в декаду устраивать выходной...

Тут дверь тихонько открылась и вошла Бабка.

– Паша, ты спишь?

– Нет, Мила, не сплю.

Бабка села на край кровати. Таня поинтересовалась.

– Ты его заберёшь?

– Нет...
– горько ответила Бабка.
– Мне бы к нему прижаться разок. Я, Паша, по тебе скучаю. Таня, ты не обижайся... Скорый, обними меня.

– Погоди, - остановила её Тьма.

Она перелезла через Дугина, пошла, сняла со своей кровати у окна матрас, вместе с постельным бельём, и положила его на пол. Потом подошла к Пашкиной койке.

– Встань-ка. А ты, - она обратилась к Милке, - принеси свою постель сюда.

Бабка поняла задумку. Быстренько сходила в свою каюту и приволокла свой матрас и всё прилагающееся. Они на пару с Тьмой организовали большое ложе.

– Всё. Иди, ложись посредине.

Дугин улёгся. Справа, повернувшись спиной, головой на его руке, притиснулась Тьма. Слева, обняла его Бабка. Прошептала ему на ухо.

– Надюшку усыпи, как следует. А то она ночью иногда просыпается и плачет. Приходится успокаивать.

Он усыпил.

Всех.

И себя.

* * *

День ничего особенного не предвещал.

Но вышло как всегда. Покой нам только снится. События завертелись с бешеной быстротой.

С самого утра, ещё до завтрака, Беда сказала.

– Что-то в Полисе "не то". У кого-то из наших неприятности.

Бабка тут же села на диванчик и закрыла глаза. На оценку ситуации хватило двух секунд. Она вскочила и побежала натягивать на себя экипировку, на ходу бросив.

– Скорый, одевайся по полной. И пригони пепелац.

Пашка тоже, не будь дураком, по-армейски, на скоростях, экипировался и умчался за багги. Остановился у ворот со стороны улицы. Посигналил.

Бабка выскочила с автоматом, скомандовала.

– К Гоги! Гони!

Буквально через пару минут они уже стояли у входа в лавочку.

– Паша, расстояние небольшое - возьми меня за руку. И глуши всех.

Ну, Пашка так и поступил. В салоне толпилась куча народу, он всех и осчастливил.

На полу разлеглось человек двадцать. Все незнакомые. Но, судя по тому, что рядом с каждым валялся длинноствол - ребята пришли не сахару купить.

Среди бандюков лежал и Гвоздь.

Бабка разозлилась.

– Ну, бля, говнюк! Ведь достал уже до печёнок! Чего неймётся-то!... Так. Ладно. Доигрался, мальчик.

Огляделась.

– А Гоги где?... А! Вон там, наверно.

Они потолкались в каморку персонала. Дверь подпёрта чем-то изнутри. Грузин держал осаду.

– Паша, разбуди этого блокадника...

Управляющий очухался, шумно засопел под дверью. Бабка приказала.

– Гоги, открывай. Всё нормально... Открывай, тебе говорят!

За дверью что-то грохнуло и дверь распахнулась. Грузин, в бронежилете, в каске и с калашом выглянул в салон.

– Вы что, уже всех убили?

– Нет, Гоги. Просто - усыпили. Тащи наручники.

Хозяин исчез в темноте склада и через пяток секунд вынырнул с кучей пластиковых стяжек в горсти. Бабка требовательно задала вопрос.

– Что тут случилось?

– Они Галю пришли забрать.

Бабка удивилась.

– Какую, нахрен, Галю?

Скорый остановил разборки.

– Я потом объясню... Я ему подарил женщину... Где она?

– Там. На диване лежит.

На диване лежала Киса, уже на белых простынях, в белоснежной кружевной сорочке, под белоснежным одеялом. Рядом не табуреточке стояли тарелки со сладостями и пакет яблочного сока.

Бабка строго глянула на управляющего.

– Нет, главное, он только вчера предлагал мне замуж. И уже... Какое, блин, непостоянство!

Тот покраснел, засмущался. А Бабка выдержав паузу залилась своим колокольчиковым смехом.

– Да шучу я! Шучу... Подожди... Скорый... Ты сказал "подарил"?... Кису "подарил"?

– Ну, да.

– И с каких это пор ты баб по всему Полису раздариваешь? Особенно - таких оторв, как Киса?

– Потом расскажу. Давай с теми разберёмся.

Оружие стаскали в бытовку. Обобрали всех до нитки. Оставили в исподнем. Затянули наручники на всех.