Город сестёр

Бабка покивала.

– Тут всё подчинено одному - Выживанию. Сплошная война. Поэтому сразу привыкайте. Приедем на место, я вас перекрещу.

– А вот... Маша указала на пробегающие зелёные поля.

Бабка, как всегда опередила вопрос - Тут всегда лето.

Пашка задумался.

– А вот это... То что вы... то есть, "ты"... Сенс. Это что такое?

– Все те, Паша, кто иммунный, получают Дар. Разное получают... Кто-то отхватит полезное. А кто-то глупость полную. Тут уж как повезёт. Мне повезло.

– А у меня какой дар? То, что я хорошо начал стрелять?

– Нет, дружок. Это у тебя не дар. Просто природные способности усилились. Я это чувствую.

– А какой у меня дар?

– Не знаю, дорогой. Я не знахарь. Приедем в Полис, я вас к знахарю свожу, тот определит, - и тут же зашипела - Суки... Уроды... Выследили.

* * *

– Что?!
– Встрепенулись все.

– Дроны.

– Далеко?
– спросил Шило.

– Пара километров.

Пашка хмуро потянул Сайгу, полез на сиденье ногами.

– Паша, возьми вот это.

Пашка оглянулся. Короткий протягивал ему здоровенную винтовку с оптическим прицелом.

– Там бронебойные. Заряжать знаешь как?

– Нет. Впервые вижу.

– Смотри, - Короткий задвигал рукоятку, - раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь движений. Понял?

– Давай. Где они?

– Сзади на одиннадцать часов, - подсказала Бабка.

Только он уложил цевьё на трубу дуги, и приложился к прицелу, как над лесом появился чёрный силуэт самолёта. И как-то он, вроде сам по себе, попал в перекрестие. Павел только нажал на крючок и беспилотник вспыхнул огромным шаром огня.

Без промедления Павел передёрнул затвор. Мелькнула мысль - На плече синяк будет во всю харю.

Чуть слева, на высоте метров в пятьдесят, вылетел второй и тут же застрекотал пулемётом. Защелкали пули. И снова - перекрестие прицела, хлёсткий выстрел с характерным пришёптыванием. Дрон медленно завалился на крыло, и, не прекращая вращения, как пропеллер ушёл за лес. Грохнуло, повалил черный дым.

Шило аж взвизгнул от удовольствия.

– Вот так вам, суки!... Нет! Вы видели?! А?!

Пашка сел и увидел...

– Стой!
– Заорал он.
– Стой!

Кинулся к поникшей головой Машке.

– Машенька, деточка...

Грудная клетка, простреленная справа насквозь, истекала кровью и белела выломанным ребром.

Пашка трясущимися руками пытался сжать края раны, бормоча.

– Господи! Да как же это?! А-а-а, суки!

Машина остановилась. Все заметались. Шило вылетел из багажника с большой брезентовой сумкой.

Бабка выхватила у него этот баул, вытащила большой ватный пакет и приложила к ране, пытаясь остановить кровотечение. Шило подсовывал второй под Машину спину.

Пашка вдруг отчётливо понял, что это не игра, не сон, и он сейчас, вот прямо сейчас, потеряет эту, за несколько часов ставшую ему дорогой, девушку. Отчаяние захлёстывало.

– Приподними руку и держи. Мешает.
– Приказала ему Бабка.

Он двумя руками приподнял Машкину правую руку. В голове металось.

– Господи, только не Машка! Господи, возьми меня! Господи, только не эту девочку! Господи!!

Вся команда замерла и глядела на его руки держащие Машину ладонь.

– Да делайте же что-нибудь! Она же умирает!

Короткий сказал.

– К знахарю его вести уже не надо...

Бабка сняла ватный пакет, забрала у него Машину руку и приказала.

– Клади ладони на рану.

– Зачем?
– Удивился он бездушности и бессмысленности этого приказа.

– Не спрашивай, мать твою!
– Рявкнула Бабка.
– Быстро, руки на рану! Ну!

Пашка приложил ладони к дыре.

– Закрой глаза и лечи её!

– Да как?!!

– Тьфу ты бл*дь!
– Выматерился Шило.

– Закрой глаза! Жалей её! Сильно жалей! Пожелай, чтобы она выздоровела!
– Кричала Бабка.

Пашка в последней надежде закрыл глаза и пожелал.

И внезапно увидел... почувствовал... ощутил... непонятно как, и Машкино тело, и её боль, пульсирующую в ране, и силы уходящие из неё вместе с жизнью. Приоткрыл глаза. Вокруг его ладоней колыхалось и искрилось маленькое полярное сияние. Он снова зажмурился и отдал Машке свою силу. Всю. Без остатка.

* * *

Сознание медленно и нехотя возвратилось. Он застонал и со второй попытки открыл глаза.

Над ним стояла Бабка со знакомой флягой.

– Пей.

Паша покорно сделал глоток. Уже привычно скривился. И уронил голову на подушку.

Вдруг он вспомнил всё. Попытался вскочить, но руки подломились, и он чуть не грохнулся на пол.

– Лежать.
– Скомандовала Бабка, прижав его к постели.

– Как Маша?! Как она?!

– Как-как. Нормально она. Не суетись.

– Где она?

– Наверху. Спит наверно.

После живца стало намного легче. Через пару минут он, хоть с трудом, но сел. Потряс головой.

– Что со мной?

– Да ты, вроде как, копыта попытался отбросить. Но неудачно.

– Где Маша?

– Да я же говорю - наверху в спальне.

Павел огляделся. Он лежал на кожаном диване, в большой гостиной. Слегка ныло отбитое снайперкой плечо. За окнами вечерело.

– Мы где?

– На "Богатой даче".

Название ничего не говорило. Он поискал глазами, где это "наверху" и обнаружил лестницу на второй этаж. Осторожно встал и, стараясь не потерять равновесие, пошел туда. Поднявшись на пять-шесть ступеней, он понял, что таки переоценил свои силы и стал заваливаться, цепляясь за перила. Перед глазами закачалось и поплыло.

Его подхватили. С одной стороны Бабка, с другой Шило. И потянули наверх, понимая, что пока тот не увидит Марию - не успокоится.

В спальне, на белых простынях, укрытая одеялом в белоснежном пододеяльнике, лежала Маша. Рядом с кроватью стоял журнальный столик, на нём пара стопок книг. На этом постаменте покоилась Машина рука.

Увидев Пашку, Мария брызнула слезами.

– Дядя Паша...

Шило огорчённо шлёпнул себя по ляжкам.

– Ну что ты будешь делать! А? Ну вот - что говори ей, что не говори. Тебе же объяснили - никаких "дядь"! А ты снова-здорово!