Город сестёр

– Ну, да. Второй раз такая же история с Мурами. Там ещё смешнее. Они прицеп подкатили к колонне. И там начали его распаковывать... БМП и штуки три самодельных броневика превратились в хлам. Нас, после этого, надолго в покое оставили.

– А третий раз?

– А третий раз тоже Муры. Расстреляли сброшенный прицеп из пулемета. Но взрывчатка, само собой, не сработала. Они отправили одного посмотреть. Раба, наверно. Ну и садануло. Мы в тот раз полный кузов тушёнки везли. Ты когда-нибудь видел дождь из тушёнки? Вот... А мне довелось.

– Понятно, - покивал Скорый.
– А третье колесо для устойчивости?

– Да. Так меньше вероятности опрокидывания.

– Слушай, Короткий, а ты кем был до... Ну... До того.

– Педагогом. Преподавателем математики.

– А покажи-ка глушитель.

– Смотри, - пожал печами Короткий.

Пашка спустился в смотровую яму.

– И как тут?

Короткий опять подошёл к месту штурмана и потянул за что-то. Вдоль по газоотводу скользнул длинный, на полметра, хомут, открывая сектор с отверстиями.

Пашка вылез из ямы, отряхнул ладони.

– Умно, умно. Надеюсь, про педали ты говорил иносказательно.

Короткий хохотнул.

– Вовсе нет. Пошли.

Извлёк из под сиденья редуктор с гидравлическими шлангами. И, главное, с педалями, как у велосипеда, только мощнее. Вставил штифтами в тройку углублений в днище.

– Видишь? Настоящие педали.

– Это... В расчёте на вашу с Шилом мощь?

– Конечно. Я приседаю со штангой триста восемьдесят кило. А Шило за четыреста. Не знаю сколько точно. Тяжелее штанги не нашли. Это около тридцати лошадей добавляет.

– И это всё твои задумки?

– Ну не Шила же, - усмехнулся Короткий.

– У меня, кстати, тут мысль появилась, - заинтриговал Скорый, - насчет снайперки твоей. Кстати, а что это за зверь?

– Аэсвэкашка. Двенадцать и семь. А что за мысль?

– А насчёт отдачи.

– Да,...
– покивал Короткий, - бьёт, как лошадь копытом.

– Давай изобретем дульный тормоз поэффективней. Бумага тут есть? Вот смотри, что я придумал.

И они полезли в технические дебри.

Дверка гаража открылась и Машка-Беда позвала.

– Парни, пошли завтракать.

В гостиной разливался аромат жареной колбасы.

Беда выкатила сервировочный столик с большой кастрюлей и со сковородником. Разложила всем толчёной картошки и обжаренной копчёной колбаски.

Шило понюхал, попробовал и попросил у Бабки.

– Бабуль, давай её сагитируем в команду.

– Попозже, - ответила Бабка.
– Месяца через два, когда у неё организм заматереет - тогда можно будет попробовать.

Шило огорчился.

– Это долго...
– И, с совершенно серьёзной физиономией, предложил.
– Слушай, Беда, выходи за меня.

Машка царственно вздёрнула конопатый носик, приподняла бровки, и вальяжно ответила.

– Мне надо подумать.

Все прыснули.

– А где картошки взяла?
– поинтересовался Короткий.

– В подвале. Она там почти вся подрябла. Но выбрать немного удалось.

* * *

И тут Бабка снова насторожилась.

– Суки. Пожрать не дадут...

– Что?
– Выдохнули одновременно мужики.

– Вроде рубер. А может и элитник. Здоровый.

– Может мимо пройдёт?
– Понадеялся Шило.

– Нет, мальчики, он сюда прёт, тварь безмозглая. С кухонными ароматами мы явно переборщили.

– Сколько их?
– Снова уточнил Шило.

– Один, как ни странно... Прихрамывает. Беда, быстро в спальню. И сиди там тихо. Поняла?

Броню одевать не стали. Короткий и Шило присели с оружием у приоткрытых окон гостиной. Скорый с АСВК собрался подняться на второй этаж, к коридорному окну.

Вниз по лестнице скатилась Машка-Беда. Глаза выпучены. Рот открыт. Дышит напугано-тяжело.

– Там... Там крокодил... На ножках... Здоровенный.

– Я тебе сказала - наверх!
– Рявкнула Бабка. Беда тут же исчезла в спальне.

Павел поднялся на второй этаж, осторожно выглянул из окна.

Метрах в двухстах, по полю не спеша приближался монстр. Чудовище. Голова примерно на уровне второго этажа. Вытянутая морда и правда походила на крокодилью, но было в ней что-то человеческое. Глаза, посаженые близко, смотрели вперёд из углублений костяного шлема, придавая этой харе осмысленной выражение. Между глаз чернело носовое отверстие, как на человеческом черепе. А челюсти, безобразно вытянутые вперёд, были усеяны не вмещающимися в пасть, акульими зубами.

Гипертрофировано мускулистое тело, укрывалось за броневыми пластинами. Правда - неплотно прилегающими. Правая лапа заканчивалась чем-то вроде клешни с заострёнными концами, явно колюще-режущими. Левая, оснащённая мощными когтями, свисала ниже колен, иногда касаясь травы.

Монстр шел на задних лапах, похожих на обмускуленные куриные, припадая на одну. На ней, сзади, чуть ниже колена, был выдран большой кусок мяса.

– Господи! Это кто же на "Такое" отважился напасть? Что, бывают твари, ещё страшнее этой?
– подумал Скорый. Чуть оттянул затвор и убедился что патрон в казённике.

– Ну, в глаз, так в глаз, - пробормотал он.

Открыл оконную створку. Плотно прижал приклад к плечу. Поймал в перекрестие черную точку внутри глазницы. Выдохнул.

– Поехали.

И нажал на спуск. Гулко ахнуло. Загуляло эхо.

Зверюга резко остановилась, дёрнув головой назад. Опустилась не четвереньки, постояла так, покачиваясь, и шумно рухнула набок.

– Всё, что ли?
– Спросил удивлённо Пашка сам себя.

И, со стволом на плече, спустился вниз.

Бабка, бледная как полотно, сказала.

– Так. Сидим, ждём. Сопровождения у него нет. Но даже тяжело раненный он опасен.

Павел подошел к приоткрытому окну, забрал у Короткого АКМ, перещёлкнул на одиночные, приложился и всадил пулю во второй глаз страшилища. Тот даже не дёрнулся.

– Остыл, - торжественно объявил Скорый.

Все долго молчали. Павел ждал какой-то команды, но, так и не дождавшись спросил.

– А их едят?

Бабка сорвалась, и метнулась в туалет.

Шило возмутился - Скорый! Ты, бля, находишься в приличном, мать твою, обществе! Мы тут все - культурные, сука, люди! Это ладно, что ты Новик... Но больше такой хреновины никогда, нигде не спрашивай! Никогда! И нигде!