Город, стоящий у солнца
Шрифт:
«Старый добрый грабёж, война и насилие. А это мысль! Чем не мужицкое дело?» — пронеслось у меня в голове.
— Звучит неплохо! Ну поступим тогда с вами так, мушкетёры: оружие я в кредит продам. По рыночной стоимости, конечно, и под двадцать процентов в месяц.
— Ну мужик, так ломить!
— А что, с рейда добычи не хватит? Может, ну его тогда, это рейдерство? Наймётесь куда-нибудь охранниками или батраками, честный труд…
— Идёт! — рявкнул мой собеседник. Боже, как это легко! Реально повёлся на слабо? Дети, чисто дети!
— И второе: на сколько долей добычу делите?
— На семь частей, — пробормотал бывший крылатый, понимая, что так дёшево он не отделается, — старший себе три берёт, и мы с ребятами ребятам по одной.
—
— Мужик! От души! Нам лишний стрелок позарез нужен!
— А добычу поделим на десять частей. И моих из них три будет. Сверх того, что отдаёте за волыны, — продолжил я, глядя как в глазах собеседника гаснет восторг, — по рукам? Или за это только твой старший базарить может? Если так — зови его, добазаримся, а с тобой тогда разговор закончен.
— По рукам, — ответил он, лишаясь остатков энтузиазма. Помолчал и с досадой выдал:
— Старый сразу сказал, что ты с нами пойдёшь! И разрешил до трёх долей торговаться… Откуда он это знал? Ты-то откуда знал, до каких мне торговаться можно?! Это какие-то ваши тёмные штучки?
— Паучье чутьё! — медленно, тяжело, с нажимом произнёс я и скривил губы в подобие улыбки. Мы скрепили договор рукопожатием. Нервничает светлый. Боится. Хорошо! Назначив время для совместного похода в арсенал и обсудив время выход в море, мы достаточно тепло попрощались.
— Ты правда пойдёшь на это? Ты правда будешь убивать, грабить и насиловать только для того, чтобы самоутвердиться за счёт тех, кто слабее? — спросил я самого себя.
— О-о-о-о-о-о, да-а-а-а! — прорычал где-то внутри мой демон.
В конце концов, если другим можно, почему мне нельзя?
========== Глава 14. Стреляй и грабь! ==========
Комментарий к Глава 14. Стреляй и грабь!
Главный “герой” пытается идти в разнос и компенсировать свои страдания чужими. Какой оригинальный парниша…
У нас было два гранатомёта, пять автоматических карабинов, сотня магазинов к ним, дюжина пистолетов, гора гранат, дымовых шашек, и всего такого, три десятка автоиньекторов с боевыми стимуляторами всех цветов, а ещё литр термита, пять цинков патронов россыпью и две дюжины килограмм аммотола. Не то, чтобы это всё было нужно в рейде, но раз начал вооружаться в дальний поход, то иди в своём намерении до конца.
Единственное, что меня беспокоило — это боевой коктейль. В мире нет никого более беспомощного, безответственного и безнравственного, чем боец, полагающийся на стимуляторы. К тому же эта адская смесь из ангельской крови, каких-то ещё невообразимых алхимических ингредиентов и куда более привычных сыну двадцатого века кеторола, кофеина, адреналина и амфетамина садит печень всего за пару уколов. Но я опасался, что довольно скоро нам понадобится и это дерьмо.
Корабль, если можно назвать этот сраный старый баркас кораблём, пёр по волнам на удивление прытко — матросы-безымянные знали своё дело на отлично. Знакомиться с ублюдками-попутчиками я даже не стал, благо, при всём их внешнем различии, что-то в глазах моих попутчиков было какое-то общее выражение, эмоция, мысль, из-за чего все они стали для меня на одно лицо. Да и к чему знакомства — я иду веселиться, мстить и умирать в бою! Что бой будет, и он будет жарким, я уже не сомневался, чего бы не бубнили себе под нос мои временные союзники. Убеждайте себя, убеждайте!
У берега «старший» — тот самый местный демон, претендующий на три доли сразу, вытащил на палубу охапку мечей и тесаков в ножнах.
— Патроны могут закончиться. У патрулей бывают подавляющие поля. В них пушки даже не выстрелят. А меч всегда меч, — рвано и сердито пояснил он недоумевающему молодняку. Меня убеждать дважды тоже не пришлось.
У берега мы начали собираться. Я закинул в рюкзак суточный армейский паёк (на всякий пожарный),
пару индивидуальных аптечек, несколько прочных мешков для добычи и нераспакованную коробку патронов. Всё, хватит. Надо же оставить место, чтобы и в рюкзаке унести что-нибудь с собой! На пояс пошли ножны с тесаком, пистолет в кобуре и пара пистолетных магазинов, на ремни какого-то бюджетного подобия разгрузки — шесть магазинов к автомату, граната и два стимпака. Поверх чёрной спортивной куртки с тремя полосками, джинсов и рокерских говнодавов это выглядело достаточно сюрно. Картину дополняла балаклава (ну, а вдруг кто-то из жертв, возродившись, приедет в наши земли мстить?) и автоматический карабин со складным прикладом, выглядящий, как гибрид штурмгевера со штангенциркулем. Большая часть набранной снаряги благополучно осталась на корабле.Ещё был плеер с наушниками.
Как же без него?
«Die, die, crucified, hallelujah»
Наконец-то, после нескольких дней на палубе корабля, я почувствовал под ногами землю. Двое из наших уже ушли немного вперёд, и я поднажал, чтобы не отставать. А то ещё соберут всё самое лучшее — а я довольствуйся объедками и остатками!
«Die, die, crucified, dominus in fortuna»
Первые местные встретились нам, когда мы уже практически вошли в посёлок, выглядящий как странная смесь деревни в российской глубинке и благообразного американского пригорода, лишённая всех заборов, огородов и лужаек, так чтобы дома стояли впритык друг к другу, чуть ли не спрессовываясь в один. Количество красных фонарей и штор, впрочем, было видно уже отсюда — как и вывесок с надписью «казино» на всех возможных языках мира. Делегация из трёх человек, с дешёвыми пистолетами-пулемётами вышла к нам и поджидала в сотне метров от символических «ворот», выглядевших особенно внушительно в отсутствие хотя бы частокола. Они знали, зачем мы здесь, отлично знали, но всё-равно надеялись договориться.
«Stand up and fight»
Когда мы подошли уже вплотную, стоявший по центру этой троицы плешивый толстый мудак с дебильными усиками открыл рот, готовясь выдать что-то подобострастно-приветственное, но кто-то, возможно даже Карл, воткнул ствол пистолета между его маслянистых губ и нажал на спуск. Двойной подбородок жирдяя забавно дёрнулся, из его затылка плеснуло назад красным, и он упал как мешок с дерьмом.
«Sacrilege of doom tonight»
Второй даже успел поднять ствол, но его изрешетили сразу из четырёх автоматов. Третий заметался в панике, бросил пушку… И тем самым обрёк себя на куда более мучительную смерть: выстрелами ему сначала перебили колени, потом продырявили ладони, потом поочерёдно отстрелили все пальцы на руках. Впрочем, на каком именно этапе этой торжественной процедуры он скопытился от болевого шока, мне лично неведомо.
— Ну что, суки! — заорал кто-то, и я лишь пару мгновений спустя узнал свой собственный голос: — Уяснили, что будет с теми, кто нас разозлит?!
Уже отсюда я чувствовал там, за тонкими стенами казино и борделей ужас. Серьёзные люди с большой охраной могли бы дать отпор нашей импровизированной варбанде, только вот в таких гадюшниках они не обретаются. А местные…
Нет, не все они замерли в ужасе, как кролики перед удавом. Кто-то зашевелился, засуетился, потянулся в оружейный шкаф или просто под подушку, я чувствовал кожей их ненавидящие взгляды из зашторенных окон.
Чувствовал это не я один. Старший, с нечеловеческим упорством тащивший на себе всю дорогу обе наших «трубы», всадил по несколько выстрелов в те дома, из которых по нам уже начали было стрелять, перезаряжая гранаты с нечеловеческой скоростью. Жиденькие хлопки со стороны добычи стихли, над новыми руинами полотнищем задрожал густой чёрный дым.
Серые земли это не Город и даже не земли Тьмы — жилища тут не были неприкосновенными. Да и возродятся наши доблестные противники далеко, прямиком в лапах благих и мудрых созданий, от чьей благости, мудрости и «правосудия» они и скрывались тут годами. Никто не придёт.