Город заклинателей дождя

–  Быстрее, - вполголоса произнес индеец, сунув в руку Оскару кошелек, туго набитый монетами.
– Eso es todo, это все - тебе.

Oскар раскрыл кошелек, блеснуло серебро.

–  И вот это не забудь… - Капак протянул ему кожаный футляр, который Оскар сразу же узнал. Официальные бумаги за подписью губернатора!

У него не было слов. Единственное, что он мог - благодарно и растерянно улыбаться.

–  Спасибо, друг, - наконец проговорил он.
– Но объясни, зачем ты это делаешь?

–  Не сейчас. Это… это большая честь для меня. Когда-нибудь ты все поймешь.

В этих словах крылась какая-то тайна, но, так или иначе, сейчас они были спасены.

–  Не знаю, что бы мы делали без тебя… - пробормотал Оскар.

В полутьме сверкнули ослепительно белые зубы индейца. Он произнес:

–  Колка - peligrosos viajes… опасное путешествие.

–  Ты знаешь это ущелье?

Капак на мгновение заколебался.

–  Да. Каньон Колка - проклятое место. Нельзя ходить. Там начинается страна заклинателей дождя.

Оскар настороженно уставился на него.

–  Ты слышал о них?
– спросил Капак.

Oскар кивнул.

–  Слышал. Но по-прежнему могу только догадываться, кто они такие.

Он протянул руку индейцу.

–  Мне пора. Иначе кто-нибудь заметит мое отсутствие. Если бы ты знал, как я благодарен тебе за помощь! Я всегда буду помнить об этом.

–  Adios, mi amigo!
– негромко произнес индеец.
– Прощай, друг!

17

Спустя два дня

Губернатор Эрнесто Альварес был вне себя. Исчез не только футляр с документами экспедиции Гумбольдта, но и кошелек с деньгами, полученными ранее в качестве взятки. Сумма не так уж велика, но если слух о происшествии выйдет за пределы резиденции, в городе начнут болтать о том, что обокрасть первое лицо в провинции - легче легкого.

Расхаживая по кабинету, его превосходительство то и дело рассекал воздух хлыстом. Пусть только попадется ему тот, кто хотя бы косвенно причастен к этому делу! Мерзавец будет повешен вниз головой на самой высокой башне дворца…

Колокол в городском соборе пробил одиннадцать, и его тягучий звук достиг вершины холма. Куда, к дьяволу, запропастился этот сумасшедший ученый? Просто наглость - заставлять себя столько ждать!

–  Капак!

Индеец с низким поклоном возник в дверях.

–  Сеньор?

Альварес нанес короткий жестокий удар хлыстом по лицу индейца. Схватившись за рассеченную щеку, Капак рухнул на пол, корчась от боли.

–  Я уверен, тебе известно имя грабителя! Я хочу его услышать!

–  Нет, сеньор, нет, я ничего не знаю!

–  Может, это твоя работа?

–  Нет, клянусь, я не имею к этому отношения!

–  Мануэль говорит, что ночью видел тебя на балконе. Что ты там делал?

–  Я услышал шум, - с трудом выговорил Капак.
– Обезьяны забрались на виноградную лозу. Я прогнал их.

–  Я прикажу обыскать твою комнату, лживая тварь. И горе тебе, если там найдется хотя бы малейшее доказательство того, что ты связан с ворами! Умирать тебе придется очень, очень долго.

–  Пожалуйста, сеньор…

Альварес задыхался, лицо его налилось темной кровью.

–  Кто еще мог проникнуть в мой кабинет?

–  Кроме вас, сеньор?

–  Разумеется, остолоп.

–  Но ведь комнаты во всем доме никогда не запираются, - проговорил индеец.
– И на имущество вашей милости никто не решился бы посягнуть!

Альварес нетерпеливо хрюкнул. Это ему и так известно. Большинство помещений в резиденции вообще не имели замков, потому что губернатору не нравилось таскать с собой здоровенную связку ключей. И все вокруг знали, что случится с тем, кто решится даже на мелкое воровство. Рисковать жизнью из-за какой-нибудь безделушки никому не улыбалось. Поэтому губернатор не допускал, что похитителем мог оказаться кто-нибудь из прислуги или работников.

В то же время его мысли снова и снова возвращались к сумасшедшему ученому и его свите. Уже в первые минуты знакомства он усомнился, что перед ним подлинный потомок Александра Гумбольдта. Этот человек был подозрительно молод, чтобы оказаться его сыном. Прикинув, Альварес пришел к выводу, что великому естествоиспытателю должно было быть около семидесяти лет, когда он зачал этого ребенка, а это едва ли возможно. С другой стороны, ему наплевать на степень их родства, лишь бы указанная сумма была своевременно уплачена.

–  Убирайся, - велел губернатор индейцу.
– Сейчас ты мне не нужен. Но будь рядом на случай, если понадобишься.

–  Слушаюсь, сеньор.

Капак, уже пришедший в себя, отвесил глубокий поклон и бесшумно скрылся.

У парадного подъезда послышались удары копыт и хруст гравия, а через открытое окно кабинета донеслось фырканье лошадей. Коляска, посланная за Гумбольдтом, вернулась. Наконец-то! Альварес огладил бороду, взял перо и положил перед собой чистый лист бумаги, делая вид, что занят важными государственными делами.

В дверь постучали.

–  Войдите!
– отозвался губернатор.

Вместо ученого в кабинет ввалился потный и взмыленный слуга, посланный в гостиницу. Прищелкнув каблуками, он воскликнул:

–  Ваше превосходительство!..

–  Докладывай, Альфонсо, - перебил Альварес.
– Ты привез его?

–  К несчастью, нет, ваше превосходительство. Ученый и все сопровождающие его лица покинули город еще вчера утром!

–  Как?
– Альварес в бешенстве вскочил.
– Ты хочешь сказать, что им продали мулов и продовольствие без моего разрешения?

–  Никак нет, ваше превосходительство. Они предъявили все необходимые бумаги, в том числе и разрешение на покупку снаряжения. Все документы подписаны лично вами.

–  Но это, это же… - от ярости Альварес на некоторое время утратил дар речи. Действия Гумбольдта прямо указывали на его причастность к преступлению.

–  Воры!
– наконец просипел он.
– Хитрые, вероломные воры-гринго! Они, надо полагать, пробрались сюда вечером, во время приема… Ну, нет, это не сойдет им с рук!

Он взмахнул хлыстом и обрушил на полированную поверхность своего стола такой удар, что Альфонсо непроизвольно присел.