Город живых отцов

Меня оградила Сила, имени которой я не знаю. Эта Сила не раз меня выручала: спасала мне жизнь и вытаскивала из переделок. Я вспоминал ее, когда попадал в беду – остальное время неблагодарно о ней не помнил. И на этот раз я отделался утратой двух моих камер. Я лежал и думал: что же мне делать – идти под дождем в Джизмек или ждать попутной машины?

Мальчик принес мне чайник с черным чаем и блюдце с колотым сахаром. Я сидел на ковре, скрестив ноги, и думал о своей неудаче. Дождь звонко стучал по крыше, но внутри было сухо и тепло.

Через какое-то время я начал задремывать. Я увидел отца, сидящего с трубкой за кухонным столом у нас в Бронксе. Он явно не одобрял нашей с Джимом авантюры. Отец мой был человеком жестоковыйным как заросшая мхом скала. Он не верил, что я смогу чего-либо в жизни добиться. Сам он добился должности лифтера, перевозившего пассажиров с одного уровня на другой в парке Трайон, и подозревал каждого в том, что он метит на его место.

Потом я представил усатого Джима, курящего сигарету за сигаретой. Мы учились с ним вместе в колледже и сошлись на неодолимом отвращении к окружающему миру – в результате все наши сверстники включились в обойму и стали винтиками в чужих авантюрах, а мы оказались не у дел и начали думать о своем собственном проекте. И проект возник, но мы о нем никому не рассказывали, боясь быть осмеянными. Особенно тщательно мы скрывали наши планы от родителей Джима, слабых растерянных людей, души в нем не чаявших. Мы с Джимом были противоположностями своих родителей: я был нерешительным и во всем полагался на чью-либо помощь, а Джим – уверенным и твердым в своих поступках. В отличие от меня Джим во всем шел до конца, я же действовал с оглядкой и втайне рассчитывал на Силу, мне покровительствующую.

Мы нашли деньги на дорогу и месяц жизни в горах и полетели в Нурат – искать Медный город в Гургунском ущелье. О возможных осложнениях мы не подумали. И вот первый прокол: я не должен был верить случайным попутчикам. Должен признаться, что, несмотря на безнадежное положение, в глубине души я был спокоен – Сила меня никогда не подводила.

Меня клонило в сон – видно, грабители подсыпали мне лошадиную дозу. Я дремал и думал о Медном городе. В арабских сказках Медный город описан как самый прекрасный, но и самый недоступный город во Вселенной. Странно, что люди, читавшие эти истории, не предприняли ни одной попытки его найти. Очевидно, для них было аксиомой, что этот города исчез, испарился, провалился в глубокую пропасть, был засыпан песком или завален горным обвалом – или просто никогда не существовал. Но когда Джим прочитал сказки «Тысяча и одной ночи», он понял, что описанный в нем Медный город не менее реален и намного привлекательней, чем Троя. Слава новых Шлиманов нас не привлекала, влекло иное – волшебство, чудо, тайна. Видно слишком безрадостной была наша прежняя американская жизнь. Медный город «Тысячи и одной ночи» запал нам с Джимом в душу – нам захотелось прикоснуться к сказке. Что значит Медный город? Почему он невидимый? И кто в нем живет? Тайна, связанная с его обитателями нас захватила.

– Это город джинов, - радостно восклицал Джим. – Джины не хотят связываться с людьми. Они для нас невидимы, но город можно увидеть и в него можно попасть.

– Да, это город Сил,- поддерживал я его. – Мир полон Сил: Силы притяжения, Силы мысли, Силы внушения, Силы симпатии и над всеми Силами – Высшая Сила.

Джим едва ли понимал, о какой Силе я говорю. У него не было иных покровителей, кроме любящих его матери и отца. Во всем остальном мы с Джимом были единомышленниками.

3

История Медного города начинается с рассказа о медных кувшинах, в которые любимец Аллаха царь Соломон заключал могучих джинов и которые, запечатав магической печатью, забрасывал в море. Их находили рыбаки и путешественники и по неосторожности выпускали джинов на свободу. Обладание медным кувшином делало этих людей могущественными: джины могли выполнить любое их желание. Однако так было не всегда, иногда джины убивали своих освободителей. Джины и построили для себя Медный город.

Медный город нельзя увидеть простым взглядом. Иногда путешественниками давались точные инструкции о том, где этот город искать. В сказке пятьсот шестьдесят девятой ночи можно об этом прочитать:

«И воины двинулись, а шейх Абд-ас-Самад шел впереди и указывал им дорогу. И прошел весь этот день и второй, и третий, и вдруг оказались они у высокого холма. И посмотрели они на него и увидели на нем всадника из меди, и на конце его копья было широкое сверкающее острие, которое восхищало взор, и на нем было написано: "О тот, кто прибыл ко мне, если ты не знаешь дороги, ведущей к Медному городу, потри руку этого всадника: он повернется и остановится. В какую сторону он обратится, в ту и иди, и пусть не будет в тебе страха и стеснения. Эта дорога приведет тебя к Медному городу".

А сказка пятьсот семьдесят второй ночи говорит о том, что Медный город, даже когда путешественники могли его увидеть, оставался для них неприступным:

«И его спросили: "Где дорога, ведущая в Медный город?" И он показал дорогу в город, и оказалось, что между ними и городом двадцать пять ворот, но ни одни из них не были видны, и от них нельзя было найти следа, и по виду они были подобны куску горы или железа, отлитого в форме. И люди спешились, и эмир Муса и шейх Абд-ас-Самад также сошли с коней, и старались они найти городские ворота или обнаружить туда путь, но не достигли этого».

Далее рассказывается о том, что, не найдя ворот, они прислонили к стене длинную лестницу, составленную из нескольких связанных между собой лестниц, и начали по одному взбираться на стену, чтобы, проникнув в город, открыть ворота изнутри. Однако каждый из взобравшихся на стену видел перед собой десять прекрасных девушек, которые очаровывали их настолько, что, обезумев, они прыгали вниз к этим девушкам и разбивались насмерть. Последним поднялся по лестнице шейх Абд-ас-Самад, и вот что об этом он рассказал сам:

"Когда я оказался на верхушке стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, которые делали мне руками знаки: "Подойди к нам!" – и мне представилось, что подо мною море воды. И я хотел броситься вниз, как сделали наши товарищи, но увидел, что они мертвы, и удержался от этого и стал читать из книги Аллаха великого, и отвратил Аллах от меня козни этих девушек, и они ушли, и я не бросился вниз, и Аллах защитил меня от их козней и чар. Нет сомнения, что это – колдовство и ловушка, которую устроили обитатели этого города, чтобы защитить его от тех, кто захочет к нему приблизиться и пожелает в него проникнуть. А вон мои товарищи лежат мертвые".

«И затем, – продолжила свой рассказ прекрасная и мудрая Шехразада, – шейх Абд-ас-Самад дошел по стене до медных башен и увидел перед собой двое золотых ворот, на которых не было замков, и ничто не указывало, как их открыть. И шейх подождал столько, сколько того хотел Аллах, и, всмотревшись, увидел посреди ворот изображение медного всадника с протянутой рукой, которой он как будто на что-то указывал, а на руке была какая-то надпись, и шейх Абд-ас-Самад прочитал ее и увидел, что она гласит: "Потри гвоздь в пупке этого всадника двенадцать раз – ворота откроются". И тогда он осмотрел всадника и увидел у него в пупке гвоздь, хорошо сделанный, основательный и крепкий, и потер его двенадцать раз, и ворота тотчас же распахнулись с шумом, подобным грому».

4

Я повторил слова Шехразады: «шейх подождал столько, сколько того хотел Аллах», и решил, что тоже должен ждать, не ропща, столько, сколько того захочет моя Сила. После этого я заснул без сновидений и спал до вечера, не просыпаясь.

Меня разбудили громкие гудки автомобиля. Я выбежал из гостиницы и услышал невозмутимый говорок Джима:

– Привет, старина! Ты не забыл взять с собой стаканчики для рома?

Остаток вечера и большую часть ночи мы с Джимом пили чай с мосалой и ромом и обсуждали предстоящую экспедицию. Теперь, когда мы с ним встретились, нам незачем было ехать в Джизмек – минуя Джизмек, мы могли направиться прямо в горы. Предстояло добраться до Гургунского ущелья и тщательно его прочесать.