Город
Шрифт:
– Вот извольте, - Сиюминутов поставил перед Григорием чашку с кофе, придвинул коробку с шоколадом.
– Угощайтесь, Григорий Алексанлрович!
– Спасибо!
– поблагодарил Орлов, отхлебнув кофе. Он был отличным, - в меру крепким, запашистым.
– Вы с кем-то из пациентов уже успели подружиться, Григорий Александрович?
– спросил Сиюминутов. Голос его заметно дрожал. По всему, главврач нервничал.
"Уж не хочет ли он меня завербовать?
– подумал Григорий.
– Глупо, если не сказать больше".
– Да так, лишь кое с кем успел познакомиться, - ответил он.
– У нас в бараке 13-бис проживает отец Максим. Очень, знаете ли,
– Спасибо, я непременно воспользуюсь вашим советом.
– Орлов допил кофе, вопросительно взглянул на главврача.
– Я могу идти?
– А может все же коньячка?
– Нет, спасибо.
– Тогда не смею вас больше задерживать.
Сиюминутов проводил Григория до двери, долго жал на прощание руку и, заглядывая в глаза, сказал:
– Заходите, Григорий Александрович, в любое время и без всякого стеснения. Сочту за честь побеседовать с вами.
Об истинных причинах своего странного визита к главврачу Орлов уже стал догадываться, когда вышел из административного здания и, вдруг, почувствовал слабость в ногах. Метров через тридцать он ощутил сухость и горечь во рту, тошноту и головокружение.
"Этот "ителлигент" меня отравил", - понял он и потерял сознание.
12. Чистилище.
Орлов стремительно летел в черном и бездонном пространстве. Время от времени мимо проносились какие-то странные желто-зеленые облака, да вспыхивала впереди ярко-голубая звездочка. Сознание, как никогда, было четким и ясным. Он понимал, что только-что на Земле он оставил свою бренную симпатичную оболочку, отравленную приятным во всех отношениях господином главврачом сумасшедшего дома, и теперь летит для определения своей дальнейшей судьбы. Не было ни сожаления, ни удивления, а лишь огромное чувство ответственности перед тем, что ждало его впереди. Даже мысли о Тане не причиняли ему теперь боли. Нет. Он был твердо уверен, что они обязательно встретятся. Если не в том прекрасном доме, который предлагаел ему Бог, то в каком-нибудь другом. Но встретяться. И будут жить долго и счастливо. В принципе, им будет хорошо вместе и в шалаше. Честно.
Но вот звездочка стала ярче, постепенно преврааясь в ослепительно-белый пучок света. Свет все расширялся и расширялся. Он обволакивал Орлова. вливался в него, наполняя душу великой радостью бытия. Движение замедлилось. Григорий оказался в каком-то прекрасном саду с вечнозелеными деревьями и необыкновенно яркими и крупными цветами. Они тянулись головками к Орлову, а лепестки дрожали, издавая едва уловимый шелест. Григорий поднял голову, ища солнца. Но солнца не было. Он увидел черно-феолетовое небо с мириадами звезд, и понял, что на планете нет атмосферы. Да, но где же источник этого необыкновенного света? Такое впечатление, будто его излучает сама планета.
Центральная аллея сада подходила к огромному, величественному зданию, выполненному в виде амфитеатра с выходящей вперед колоннадой из бело-розового мрамора. К зданию вела широкая гранитная лестница. У её подножия стоял высокий молодой блондин, заинтересованно смотрел на Орлова и улыбался. Свободная белая туника, широкими складками ниспадающая до земли и длинные, аккуратно подстриженные волосы делали его похожим на сенатора Свободного Рима.
– Здравствуйте, Григорий Алексадрович!
– проговорил мужчина, продолжая улыбаться.
– Мы давно вас ждем.
Орлов нисколько не удивился осведомленности мужчины. События последнего времени научили его ничему не удивляться.
– Здравствуйте! Простите, что заставил
вас ждать. Но, можете мне поверить на слово, никакого злого умысла у меня не было... Извините, но с кем имею честь разговаривать?– Я секретарь-распорядитель чистилища Лукреций Кар.
– Тот самый - римский поэт-философ?
– Орлов когда-то увлекался древне-греческой и древне-римской философией и был знаком с трудами многих философов.
– Вы знакомы с моей поэмой "О природе вещей"?!
– спросил удивленно Лукреций. Ему было приятно узнать, что на Земле все ещё его помнят.
– Читал. Но, как я понял, вы - материалист. А здесь материалистов не очень жалуют. Ведь так?
– Мне простили мои заблуждения. Они были искренними и, как вы правильно заметили, никакого злого умысла у меня не было. А это не считается тяжким грехом.
– Следовательно, и я могу расчитывать на снисхождение?
Лицо бывшего поэта-философа сразу стало замкнутым и официальным.
– Это мне неведомо. Мое дело - все подготовить надлежащим образом.
– Значит, меня будут чистить?
– Да, - кивнул Лукреций.
– Процедура не очень приятная, но необходимая. Без неё невозможно продолжение жизни.
– Скажите, Лукреций, а откуда этот свет? Я, как не пытался, не смог найти светила.
– Это не свет, в вашем понимании. Это энергия - первооснова жизни. Однако, нам пора. Нас ждут.
– Он повернулся и пошел вверх по лестнице. Орлов последовал за ним.
Пройдя через парадную дверь, они оказались в большом длинном зале, у стен которого на простых деревянных скамейках сидели многочисленные люди. Их лица были хмуры и озабочены.
– Кто они такие?
– спросил Орлов Лукреция, кивнув на людей.
– Ждущие своей участи, - ответил тот.
– И сколько же им ждать?
– Как и положено - девять дней?
– А мы что же - без очереди?
– Так повелел Сам.
– Лукреций воздел глаза к потолку. Но в его голосе, взгляде, жестах не было раболепия, а лишь уважение к Всевышнему.
В конце зала была ещё одна дверь, у которой стояли двое молодых мужчин в белых облегающих одеждах и коротких расшитых золотом накидках. Один из них распахнул перед Орловым и Лукрецием дверь и почтительно сказал:
– Прошу! Вас уже ждут.
И Григорий оказался в большом овальном зале, освещавшемся приглушенным матовым светом. Источника этого света также нигде не было видно. Слева Орлов увидел Дьявола, развалившимся в глубоком кресле и курящим трубку. Возле него хлопотала его свита, среди которой был и Бархан. Справа на низкой деревянной скамье сидел Бог с двумя архангелами. И Бог и дьявол сделали вид, что незнакомы с Григорием. Он не стал их в этом разубеждать. В центре зала стоял большой п-образный стол, за которым сидели какие-то люди. Их лиц, скрытых полумраком, Орлов не разглядел. "Это, вероятно, и есть тот самый Совет, о котором говорил Иисус, он и будет принимать решение", решил он. Огляделся, пытаясь увидеть самого Создателя. Но его нигде не было.
– Проходите, Григорий Александрович, - тронул Григория за локоть Лукреций. Он подвел Орлова к небольшому помосту напротив стола, огражденному резными деревянными перилами.
– Сюда, пожалуйста.
Когда Григорий взошел на помост, Лукреций торжественно провозгласил:
– Гражданин Земли Григорий Александрович Орлов предстает перед Высшим Советом с надеждой на вашу справедливость, объективность и великодушие!
– Имеете ли вы, Григорий Александрович, что сказать Совету?
– спросил человек, сидящий во главе стола.