Город

Вспомнив о Петалине, Дол вновь задумался о ее новой служанке Амите. Несколько вопросов, заданных кому надо, выявили, что если у кого точно не бывало такой горничной, так это у Керров. Ну хорошо, и откуда же она в таком случае взялась? Может, ее сам Марцелл приставил за Петалиной смотреть? Или некто неизвестный – за Марцеллом шпионить?

Вероятность, что за Амитой стоял именно Марцелл, была единственным обстоятельством, не дававшим Долу тотчас же учинить ей допрос.

Дворцовые интриги сплетались таким запутанным клубком, что вопрос о верности кому-то одному лучше было не ставить. Если девчонка шпионила за Марцеллом, Дола это нисколько не волновало. Марцелл был фактическим правителем Города. И, будучи таковым, являл собой средоточие всеобщего интереса.

Внезапно заметив, что тело начало затекать и неметь от долгого сидения в кресле, старый солдат зашевелился и с трудом встал. Вытянул бесполезную ногу и тихо выругался, тотчас взмокнув от боли.

«Будь я немного храбрее, – подумал он, – настоял бы, чтобы ее отняли, и не пожалел бы небось».

Нагнувшись, он выглянул в окно кабинета. Небо на востоке едва заметно бледнело, обещая рассвет, улицы еще тонули во тьме. Ветерок доносил запах пекущегося хлеба. Настроение чуть улучшилось. Вот и кончилась еще одна долгая-долгая ночь. Сейчас войдет слуга, принесет еду и питье. Начнется новый день…

* * *

Амита тревожилась все больше. Охапка свитков, украденных из библиотеки, не давала ей покоя. После той ночи она вытащила их из укромного местечка среди своих вещей и перепрятала в гардеробной Петалины. Написала короткую записку неведомому связнику, сообщая, где лежат планы, и сунула бумажку в нишу контрфорса. Однако на другой день записка лежала на прежнем месте, отсыревшая после ночного дождя. И на второй день. И на третий…

Каждое утро, еще до пробуждения Петалины, завершив текущие дела, Амита шла в гардеробную, разворачивала планы и подолгу всматривалась в них. Водила пальцем по выцветшим линиям, пыталась прочесть крохотные надписи, как-то сопоставить чертежи с теми коридорами и покоями, которые видела ежедневно. Ночами, босиком и закутавшись в черное, она бродила по дворцу, стараясь как можно лучше его изучить. Каждое крыло было громадным многоуровневым лабиринтом. Возвращаясь, в предутренние часы она искала увиденное в скупых линиях планов. Когда-то они были начерчены разноцветными чернилами, но с течением времени все вылиняли, причем каждый цвет бледнел по-своему. Амита постепенно сообразила, что разными цветами были обозначены разные этажи. Это несколько облегчило ей работу.

Когда она обнаружила первый известный ей ориентир, а именно Гранатовую лестницу, представленную бледной чернильной спиралью, девушка взяла карандаш и нерешительно пририсовала на плане квадратик. Перенесла его на чистый лист и подписала на языке Города: «Гранатовая лестница».

Дальше дело пошло веселей. Амита быстро отыскала Библиотеку Безмолвия, определила еще с полдесятка мест, где побывала, и уже смелее внесла их в свою пояснительную записку.

Каждый день она сворачивала этот листок вместе с планами. Но по-прежнему никто за ними не приходил.

На третий день, когда Петалина, по обыкновению, прилегла поспать после обеда, Амита в очередной раз скрутила планы и спрятала их под обувными коробками. Запереть комнату она не могла, потому что в таком случае ее связник не сумел бы попасть внутрь; приходилось идти на риск, что служанка, прибиравшаяся в гардеробной, доложит о незапертой двери Петалине. Амита постаралась всячески уменьшить вероятность доноса. Она была неизменно добра с этой девушкой и надеялась, что та придет рассказывать о недосмотре не прямо к хозяйке, а сперва к ней.

Закусив губу, она пробежала через садик, украдкой бросив взгляд на стену над контрфорсом. Что делать, если записку так никто и не заберет? Другого способа связаться с друзьями у нее не было. Между тем дни становились все прохладнее и короче – неотвратимо близился Пир призывания. Переступая порог теплых покоев, Амита дрожала от холода.

– Где ты была?

Петалина стояла в своем шелковом белом халате и смотрела в окно. Отсюда не был виден контрфорс, но у Амиты пробежали по спине мурашки, как если бы хозяйка могла видеть, чем она занималась.

– Вытряхивала платья, госпожа, – ответила она заранее придуманной фразой. – Я каждый день вычищаю по несколько штук, чтобы не возиться сразу со всеми.

– Ишь какая придумщица… Так ты делаешь это каждый день, пока я сплю?

– Да, госпожа.

– А где тебя носит ночами, когда я просыпаюсь и зову горничную? Тоже платья вытряхиваешь?

Выражение лица Петалины не поддавалось истолкованию. Амита попыталась отвечать как можно правдивее:

– Иногда мне не спится, и тогда я гуляю по коридорам… – И она опустила голову, изображая раскаяние.

– По ночам здесь не особенно безопасно, – сурово произнесла Петалина. – Во дворце полно солдат, и вряд ли они пропустят молоденькую девчонку вроде тебя! – Потом ее лицо смягчилось, она улыбнулась. – А может, именно на это ты и надеешься?

Амита была искренне потрясена.

– Нет, госпожа! – воскликнула она. – Что ты!

Неужели эта женщина в самом деле такое о ней подумала?

Но Петалина лишь отмахнулась:

– Посмотри-ка вот на это! – И показала Амите восхитительный букетик роз, желтых и розовых.

– Какой хорошенький… – Девушка взяла его и принюхалась.

Свежие розы были перевиты искусственными: шелковые лепестки, льняные листочки. Амита силилась понять, чего ради.

– Это носят на корсаже, – объяснила Петалина. – Марцелл сегодня вечером ведет меня в Малый оперный театр и прислал мне этот букетик, чтобы я надела его.

– Надела?

– Его носят пришпиленным к платью.

Амита про себя сочла украшение тяжеловатым: чего доброго, испортит верхнюю линию платья, – но оставила эти мысли при себе. Спасибо корсажному букетику и на том, что отвлек Петалину от ее ночных похождений.

– Если госпожа хочет встретиться с господином сегодня вечером, времени у нее не много… – отважилась намекнуть она.

Выкупать Петалину, напудрить, одеть и накрасить – на это уходили часы. Она протянула букетик обратно, но Петалина вдруг вскрикнула: «Ой!» – и уронила цветы. Сунула в рот палец, потом показала его Амите и по-детски пожаловалась:

– Я укололась!

Потом, сидя в ванне, она невинно рассуждала про Марцелла. Амита вполуха слушала ее болтовню. Кажется, эта женщина вся состояла из загадок и противоречий. Большей частью она вела себя как шестнадцатилетняя девочка, а временами – точно шестилетняя. Тем не менее Амита успела понять, что ее хозяйка была весьма умной женщиной. Порой она улавливала в глазах куртизанки холодный расчетливый блеск, плохо вязавшийся с любезными речами. Никакого сомнения – Петалина и не думала забывать о ее ночных отлучках. Значит, впредь нужно будет вести себя осторожнее.

К наступлению сумерек Петалина была одета с еще более спокойным изяществом, чем обыкновенно. Серое шелковое платье, ожерелье из лунного камня… Готовясь прикалывать букетик, Амита невольно подумала: он мало что добавит к ее красоте. И тут ей попалась на глаза капелька крови, замаравшая искусственные лепестки.

Петалина пришла в ужас.

– Все пропало! – выдохнула она, трагически округляя глаза. – Эту кровь ничем не вывести! – Она оглянулась на дверь, где маячили два рослых стражника, готовые сопровождать ее. – Я и так уже опаздываю!