Город

Марцелл молча озирался.

– Капитан Рийс, не так ли? – первым заговорил Раф.

– Да, государь! – с готовностью ответил тот, польщенный, что столь великий человек, оказывается, запомнил его имя.

– Что здесь случилось? – спросил Раф.

– Мы услышали, как внутри начался бой, государь. Мы вернулись, но воины Тысячи не дали нам войти. Ну, мы их и убили, – без затей ответил капитан.

Он сам бы не отказался задать Рафу пару-тройку вопросов, но не решался.

– Хорошая работа. – Марцелл точно проснулся. – Дай нож.

– Он в крови… – виновато пояснил Рийс, немедля вытащив кинжал и протянув вельможе рукоятью вперед.

После боя он действительно лишь кое-как вытер клинок об одежду кого-то из павших телохранителей. Прозвучало довольно глупо, ибо ладонь, в которую он вложил рукоять, была сплошь залита кровью.

Марцелл взял кинжал за острие, обернулся и метнул в озеро. Клинок чмокнул, войдя в шею последнему из бунтовщиков: тот, раненный, пытался уплыть к берегу в темноте.

– Проследи, капитан, чтобы все тела были убраны, – приказал Марцелл. – Твоему погибшему товарищу будут оказаны все должные почести. Тела мятежников – сжечь.

– Слушаюсь, государь! – Рийс посмотрел на тихий и темный театр и неуверенно спросил: – Там… лекарей, может быть?

– Нет. Там все мертвы. В том числе и госпожа Петалина.

Рийс промолчал. Для соболезнований определенно было не время. И не место.

«Вот бы знать, – вновь подумал он, – что же там произошло?»

– Оставшихся Леопардов собрать и под замок, – продолжал Марцелл. – Возможно, они ничего не знали о заговоре, но рисковать мы не можем.

– Слушаюсь, государь.

– Итак! – Марцелл в самый первый раз прямо на него посмотрел, и Рийс едва не попятился – такая запредельная властная мощь исходила от этого человека. – Итак, мне необходима новая сотня. Выберешь в Первой Несокрушимой девяносто девять воинов, вне зависимости от ранга. Наделяю тебя всеми необходимыми полномочиями. Ты станешь их командиром, и называться они будут сотней Ночных Ястребов. Имя же Леопардов сотрется со страниц истории.

– Это великая честь, государь… – Рийс наклонил голову. – Прикажешь ли Ночным Ястребам допросить Леопардов?

– Нет, этим займутся другие. Мы непременно выясним, кто в ответе за сегодняшние события.

И двое братьев зашагали прочь по белому мраморному мостику. На их телах и одеждах подсыхала черная кровь, позади тянулись цепочки кровавых следов…

Рийс перевел дух и шагнул внутрь театра. Огляделся – и сначала ничего не понял. Тел, по существу, не было. Зато все поверхности – стены, пол, даже высоченный потолок округлого зала – были сплошь залиты кровью. Запах стоял непередаваемый. Рийс вдохнул его и чуть не запаниковал: показалось, будто легкие наполняются кровью. Потом глаза начали привыкать к факельному освещению, и он стал различать куски тел. Сгустки мозга, обрывки плоти, осколки костей… Некоторые совсем маленькие, другие покрупней. По стене, скользя в густеющей крови, медленно съезжала половина оторванной кисти. Застряла… сдвинулась… вновь поползла…

Некоторое время Рийс завороженно смотрел на нее. Потом тряхнул головой и отвернулся.

Его товарищи стояли рядом с ним, бледные и молчаливые.

– Вызывайте уборщиков, – приказал Рийс. – Хоронить, похоже, тут нечего…

33

В тот год первый снег выпал рано – как будто осажденному Городу только этой напасти и не хватало. Суеверные утверждали: если снег выпадает прежде Пира призывания – быть суровой зиме! Старые карги поглядывали на небо и, качая головой, предрекали суровые дни. Мокрый снег лежал на улицах и переулках, погружая Город в непривычную тишину. Он медленно таял на черепицах крыш, влага проникала на чердаки, затекала в окна. Когда солнце уходило, слякоть превращалась в лед. Улочки Оружейной, а местами Баренны и Бурманского конца, и так-то небезопасные по ночам, в темные часы делались совсем непроходимыми для обычного люда.

Каждую ночь сотнями умирали беднейшие среди жителей Города, и без того донимаемые голодом, болезнями и двуногими хищниками, что норовили отнять последнее у обездоленных. Хотя что им смерть – то жалкое существование, которое они вели, и жизнью-то назвать было нельзя. Те, кто еще не желал сдаваться, переселялись в относительно теплые сточные подземелья. Так было всегда: чем свирепее зима, тем больше прибавлялось народу в древних Чертогах. Таким образом, население Города все убывало, а с ним сокращалась и потребность в продовольствии. Чиновники, ведавшие распределением съестных припасов, поздравляли себя с хорошей работой. В обычное время их задачей было еще и снабжение топливом, однако запасы угля и горючего масла практически исчерпались уже давно. До такой степени, что зимой отапливался только дворец, и то не весь.

До Пира призывания оставалось всего пять суток. На сегодня были назначены похороны госпожи Петалины. При первых признаках рассвета Рийс завернулся поверх нового мундира в широкий теплый плащ и торопливо зашагал стылыми коридорами дворца. Дыхание вырывалось облачками пара, он сутулился и держал руки глубоко в карманах. Сообразив, что бравому сотнику Тысячи следовало бы держаться иначе, на подходе к Цитадели Рийс приосанился и расправил плечи. Покосился на своего нового помощника и усмехнулся. Помощник Дарий только покачал головой. Рийсу велено было присутствовать на совещании сотенных предводителей Тысячи в Цитадели. Там он никогда еще не был. Стало быть, сегодня он войдет в самое логово императора. Кто мог знать еще несколько недель назад, что такое станет возможно! Он ждал этого события с невольным трепетом и волнением. И полагал, что Дарий, пусть и непричастный к замыслам Рийса, чувствовал то же.

Среди предводителей Тысячи Рийс, ветеран конного войска, оказался случайным и неожиданным образом. Он понятия не имел, как сотнику следовало себя вести, каковы его ежедневные обязанности, как он должен с подчиненными обращаться… По солдатскому обычаю, при очередном повышении он на первых порах просто подражал своему предшественнику. И лишь потом, обретя под ногами прочную почву, начинал играть эту роль по-своему.

Здесь ему пример брать было не с кого. Он никогда не принадлежал к императорским телохранителям, а скорее соперничал с ними. Иногда неохотно сотрудничал. На помощь других сотников он вряд ли мог рассчитывать: они открыто презирали его за то, каким образом он получил свое назначение.

Дарий, обычно немногословный, шел за ним, не задавая вопросов, до самых зеленых стен Цитадели. И тут впервые раскрыл рот:

– Нам что, ценные указания будут давать?

– Я-то почем знаю? – Рийс пожал плечами. – Мне вчера поздно вечером помощник полководца Боаза велел явиться в Цитадель на рассвете. Дескать, Марцелл приказал. Вот и все…

Дарий что-то буркнул.

– Знаю-знаю… – Рийс развел руками. – А что делать? Не отказываться же…

– Ты там оглядывайся почаще.

– А ты на что?

Двое мужчин подошли к главному входу в Цитадель. Бронзовые двери, заглубленные в серовато-зеленый камень выгнутой стены, были украшены рельефом, изображавшим эпические сцены из жизни Бессмертного. Арку охраняли солдаты в черной с серебром форме. Рийс узнал их: сотня Чернохвостых Орлов. Рийс уже хотел назваться, но солдат просто открыл перед ним небольшую дверь в бронзовой створке. Рийс невольно принялся гадать про себя, что это: упущение по линии безопасности или намеренное оскорбление? И они его никак не приветствовали. А должны были?