Город

Сашка так и не понял, почему больше никто не захотел научиться пользоваться этим оружием. Он предлагал научить всех, но даже Шерг не прикоснулся к механизму, может, действовал запрет на предметы со священного столба, но при перевозке её все равно бы снимали и куда-то паковали, скорее всего, кочевники просто боялись непонятной штуки. Как бы то ни было, Санька остался единоличным пользователем этого оружия. И, конечно, его просто жгла мысль о том, где азалы взяли это чудо. На все его расспросы они или отказывались, мотивируя тем, что надо долго рассказывать, или начинали длинную сказку о разрушенном колдовском доме, в который можно приходить только ночью.

Теперь, когда Сашка стал полноправным членом племени, начались и некоторые проблемы с той стороны, откуда он никак не ожидал: старейшины решили обязательно оженить его. Санька понимал их, такого ценного воина надо обязательно привязать к племени покрепче, а что может держать крепче, чем родные дети? Но Сашка ни в какую не хотел лезть в эту западню. Хотя боль от потери Элен со временем притихла и уже не так резала сердце, но он не забыл её и запретил себе думать о ней как о мертвой.

****

В свете всего случившегося до этого, поездка в оазис была делом рискованным, но все в племени, уже, похоже, привыкли к его удачливости - если в поездку в заброшенный город, он так и не смог отбиться от навязанных сопровождающих, то теперь, старейшины лишь формально предложили ему взять двух воинов, но после его отказа, разговор об этом больше не поднимали.

Первый раз в оазис он попал сразу после того, как племя откочевало к новому колодцу. Сашка тогда очень переживал, что они уходят с этого места - ему иррационально казалось, что найти пропавшую Елен, он сможет только здесь, где сам выполз из моря. В племени уже все знали про то, что он ищет черноволосую маленькую девушку - поняли из его расспросов. После его рассказа о путешествии по океану и том как он потерял Элен, все сходились во мнении, что она погибла именно там - в море. И Шерг, и Шухур в один голос говорили ему, что никаких других следов возле лодки не было. Как ни странно, Сашка, всегда трезвомыслящий, в данном случае отбрасывал всю логику и истово верил в чудо. Он не допускал и мысли о гибели любимой - тогда жить просто незачем.

Однако, появление нового человека в ближайших племенах, не прошло бы незаметно - аборигены воевали только за воду, при обычных встречах в пустыне, все были абсолютно доброжелательны и общительны - все угощали друг друга напитком и степенно пересказывали все новости. Поэтому во всех трех ближайших общинах, хорошо знали и про Сашку, и про лодку на берегу, но никто не слышал о маленькой черноволосой девушке. Так что все решили, что если она и появилась, то только в городе в оазисе. По их рассказам, там среди многочисленных приезжих, легко могла потеряться сотня таких девушек.

Поэтому, он легко согласился, когда старейшины предложили ему съездить в оазис, в качестве охранника торговой миссии племени. Вторым охранником стала Гужир - девушка-воин, близкая подруга Шухур, а сама 'миссия' состояла из четырех человек: один из старейшин с непроизносимым именем Ухгр и трое погонщиков-грузчиков. На продажу везли дары пустыни - так ценящиеся в этом пекущемся мире шкуры шужуров, те самые, что так удивили Сашку при первой встрече с кочевниками. Теперь он и сам был одет в такую же - как оказалось золотистый мех шужуров, не только красив, он реально спасал от жары. Незаконченное университетское образование позволило ему понять, что этот мех является идеальным природным теплообменником. Шкура передает тепло только в одну сторону, отводит его от тела, в обратную сторону она становится теплоизолятором.

В прошлый раз, путешествие по пустыне было для Сашки внове и прошло быстро. Желающих поживиться чужим добром в тот раз им не встретилось, так что весь день Гужир ехала рядом с ним, рассказывала и показывала, как выжить при путешествии в этих горячих песках. Сашка многое узнал за те два дня, а ночью произошло еще одно событие, которого он никак не ожидал.

На ночлег остановились у одинокой, торчащей из барханов, такой же белой, как и песок, скалы. По словам компаньонов, бывают времена, когда внизу под скалой начинает пробиваться ручеек, и тогда вокруг собирается множество обитателей пустыни. Сашка и сам убедился в этом, когда отошел оправиться и наткнулся на кучи торчавших из песка, выбеленных солнцем, костей.

Как только дневной зной сменился относительной прохладой вечера, Сашка сразу расстелил потертую циновку рядом с уже дремавшим драконом и улегся спать. Еще перед ужином они с Гужир договорились, что первую половину ночи будет дежурить она, а вторую Сашка.

Санька всегда отличался отличным здоровым сном и тут тоже не изменил себе - через несколько минут он уже спал. Проснулся он от того, что кто-то гладил его по лицу - он замер, со сна ему показалось, что это та, о которой он так и не смог забыть. Боясь спугнуть, он затаил дыхание и не открывал глаз, чувствуя, как девичий пальчик рисует узоры у него на лице. Наконец он решился и открыл глаза - но нет, чуда не произошло, даже при слабом свете звезд Сашка узнал очертания головы Гужир.

– Что ты делаешь?
– прошептал он.

В ответ лежавшая рядом девушка запустила руку ему под меховой жилет и прижалась лицом к лицу Саньки. Тот мгновенно почувствовал, как жар первобытного инстинкта заливает тело, повернулся к Гужир и крепко обнял её. Она ждала этого, сначала прильнула к нему, потом отодвинулась и начала быстро раздеваться. 'Черт, как все здесь просто', - мелькнуло в голове у Сашки, а руки в это время уже стаскивали жилет прямо через голову.

После жарких объятий и любовного акта, во время которого они не сказали и пары слов, оба расслабились. Санька повернул голову к девушке, лежавшей на его руке и хотел спросить её о причинах столь необычного поступка, но та, видимо, предчувствуя тему, закрыла ему рот ладошкой. Через минуту, она поднялась с его руки и растворилась в темноте.

Наутро, Гужир ни словом не обмолвилась о ночном происшествии и Санька тоже решил молчать. Однако, как он понял их секс не остался тайной для погонщиков и Ухгра, утром у костра они весело поглядывали на них и перекидывались скабрезными шуточками.

Когда он только попал в племя азалов, по внешним признакам они показались ему очень похожими на жителей земных пустынь арабского востока: беспрекословное подчинение старшим; подчиненное положение женщин в доме и еще много мелких деталей, подчеркивавших сходство. Но, почти с самого начала он увидел и расхождение: женщины были воинами наравне с мужчинами; вольное поведение девушек на вечерних посиделках, когда они, выпив местной слабенькой бражки завлекательно танцевали среди мужчин; и вот теперь это - секс без всяких обязательств, просто потому что захотелось. При этом никто не высказал не то что недовольства, но даже удивления.

Впрочем, Порошину такая простота нравов понравилась, а раз никаких поползновений на его свободу не было, он просто принял это - у всех в этом мире разная мораль. Днем, когда они опять ехали рядом, он все-таки попытался заговорить на эту тему, но Гужир так удивленно-невинно глянула на него, что все слова застряли в горле. А, может, ничего и не было - пошутил он про себя - просто эротический сон.

В конце второго дня, стали попадаться люди - такие же кочевники, как и их компания. Все ехали в город, ехавших в обратную сторону не было. Когда Сашка спросил об этом у Гужир, та объяснила, что обратно в пустыню, все стараются выезжать рано утром, когда ночь немного остудила пески.

Уже на закате, когда злое солнце уползало в пески, он, наконец, он увидел то, что в этом мире казалось почти миражом - ровной зеленой стеной стояли деревья, а из-за них выглядывали белые шпили зданий. Санька невольно пришпорил шагунга, но Ухгр заметивший его движение, грозно взглянул на него, и показал рукой на место рядом с собой. Санька придержал 'коня' и послушно поехал рядом, с другой стороны ехала Гужир. Все кочевники сделали равнодушное лицо, словно то что они сейчас увидят, их нисколько не интересует.