Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Горячее молоко
Шрифт:

Художница

Джульетта Гомес объяснила, как добраться до ее мастерской. В Карбонерасе есть сквер, оттуда совсем близко, так что машину она посоветовала оставить в переулке, а дальше пройти пешком. Теперь я не вылезала из «берлинго». Он оказался легким в управлении, только с трудом переключался на нейтралку, но у меня в жизни бывали проблемы и посерьезней. Больше всего я боялась полиции — документов-то у меня не было. Это еще одна черта, роднившая меня с мексиканцами, которых кинул Пабло, а также с иммигрантами, работающими в пекле теплиц на фермах среди пустыни.

— Ваши документы?

— Угу.

И,

по примеру антропологов, которые в прежние времена работали в колониальных странах, суну guardia civil trafico тринадцать стеклянных бусин и три перламутровые речные раковины. Если этого не хватит, добавлю упаковку рыболовных крючков из Боливии, а если и этого покажется мало, предложу два яйца из-под курочек сеньоры Бедельо — пусть положит себе в тот карман, где револьвер. Ну, не знаю я, что буду делать. Задним ходом втиснулась между каким-то автомобилем и тремя мусорными бачками; сбила все три.

В сквере, на деревянном помосте, окруженном чахлыми лимонными деревцами, проходит урок танцев для двенадцати девочек в ярких платьях фламенко и соответствующих танцевальных туфельках. Волосы у каждой юной танцовщицы были стянуты в тугую, строгую кичку. Я понаблюдала, как девочки щелкают пальцами и притопывают каблучками. Улыбаться им не полагалось, но некоторые не могли удержаться. Всем было лет по девять. Обзаведутся ли они, в отличие от меня, водительскими документами, да и всеми прочими документами, необходимыми для функционирования на Земле? Научатся ли бегло говорить на разных языках, заведут ли себе возлюбленных — будь то женского или мужского пола, выживут ли в меняющемся климате после землетрясений, наводнений и засух, будут ли опускать монету в прорезь тележки, чтобы у стеллажей супермаркета затовариваться помидорами и кабачками, выращенными в пекле с использованием рабского труда?

Пурпурная бугенвиллея пышно цвела над стеной промышленного здания, которое и оказалось мастерской Джульетты Гомес. Это строение было последним в ряду из трех однотипных складских корпусов на мощенной булыжником улице. Я нажала на кнопку именного звонка.

Джульетта отворила металлическую дверь и провела меня в пустой зал, пропахший масляной краской и скипидаром. Сегодня она надела джинсы с футболкой и кроссовки, но при этом веки у нее были подведены идеальными стрелками, а ногти покрыты густо-красным лаком. На цементном полу к голым кирпичным стенам прислонились шесть картин и несколько чистых полотен. Вся обстановка ограничивалась кожаным диваном, тремя деревянными стульями и холодильником; тех вещиц, к которым я приценивалась на базаре, чтобы купить для дома, не было и в помине. Ни даже мыше-, крысо-, моле- или мухоловки. На столе остались бокалы, чашки, две хлебные доски. Полки ломились от книг.

Джульетта сказала мне, как произносится ее имя:

— Хулиэта.

Ее полная фамилия — Гомес Пэнья. А почему отец зовет ее сестра Солнце — после смерти матери она, еще школьница, перестала улыбаться.

— Это, между прочим, помогает, да и пациенты приободряются.

Она достала мне из холодильника пиво, а потом и себе тоже.

Я сказала, что у меня часто возникает желание сменить фамилию, поскольку никто не может ее произнести. Не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не переспросил: «Папа» — а дальше как?

— Но ты же не сменила фамилию: значит, она тебе чем-то интересна? — Поднеся к губам пиво, Джульетта сделала изрядный глоток. — Вот чем я занимаюсь в свободное время.

Имеется в виду, что в свободное время она глушит пиво?

Отойдя к стене, она повернула холст; на другой стороне обнаружилась картина. Это был портрет молодой женщины в традиционном испанском черном платье. Жуткие круглые глаза навыкате. Масляные глаза,

как мухи, только больше, размером с монету в два евро. У подбородка держит веер и немного смахивает на Джульетту.

— Это я с глазами хамелеона. — Живая Джульетта рассмеялась от моего ужаса, замаскированного долгой паузой. — Хамелеонами не рождаются, ими становятся.

Мне подумалось: уж не под хмельком ли она?

— Ты любишь животных? — Я заговорила, как полная идиотка, но так и не нашла что сказать про ее кошмарные глаза.

— Да. Мне нравится, когда в доме есть животные. И моему отцу тоже.

Джульетта рассказала, что в детстве у нее был кокер-спаниель, но в этой области Испании спаниелей часто воруют. Ночью соседи видели, как подъехал пикап «тойота», а наутро обнаружилась пропажа собаки. Мать Джульетты была инженером. Она разработала внутриматериковую водопроводную систему, позволявшую снабжать пустыни Андалусии речной водой из более плодородных областей. А погибла ее мать в авиакатастрофе: вертолет, на котором она летела, разбился в горах Сьерра-Невады, и отцу пришлось ехать на опознание в Гранаду. Это была вторая потеря в жизни Джульетты, и порой у нее путались сны: ей грезилось, что пикап «тойота» похитил ее маму.

Я спросила, где Джульетта научилась методике опроса, которую использовала при составлении, как она выражалась, «истории болезней» моей матери.

— А, я веду все архивы клиники, потому что хорошо знаю английский. — Она покрутила носком кроссовки по цементному полу, как будто нашла непогашенный окурок.

Опустив глаза, я увидела, что она раздавила таракана.

— А почему история болезни называется физиотерапией? — После знакомства с ее автопортретом я присматривалась к ней испытующе.

Не выпуская из рук бутылку пива, Джульетта уселась на растрескавшийся кожаный диван и закинула ногу на ногу.

— Присаживайся.

Она указала на деревянный стул — один из трех, придвинутых к столу. Я переставила его поближе к дивану и села. В залитой светом студии было прохладно. Мне нравилось сидеть там с ней вдвоем, пить пиво и болтать. Впервые за долгое время я ощутила такое спокойствие. Спокойствие птицы, отдавшейся на волю морских волн и течений. Я не стеснялась себя, а это, наверное, значило, что она не считает меня странной, поэтому я не видела причин подражать тем, кто менее странен, и была избавлена от необходимости играть в хамелеона.

Быть может, я и сама захмелела.

Потягивая пиво, Джульетта спросила, нравится ли мне этот сорт. Сама она предпочитала «Эстреллу», а это был «Сан-Мигель».

Да, мне он пришелся по вкусу.

— Физиотерапия — основное лечение, применяемое в нашей клинике. У отца разработаны собственные процедуры и методики. В то же время он, конечно, ищет диагностические показатели в симптомах твоей матери. Измерил электрическую активность мышц и мозга, но не нашел ничего такого, что внушает опасения. Он считает, что не мог проглядеть скрытые органические поражения или сосудистые заболевания.

— Это понятно, но я спросила насчет истории болезней, — сказала я.

— Ее паралич, София, не стоит принимать за физическую слабость.

— Для того мы и приехали в Испанию — чтобы выяснить, есть ли у нее какие-нибудь физические проблемы. — Я набиралась дерзости.

Она подняла на меня взгляд и заулыбалась. Я тоже.

Быть может, мы копировали друг дружку, играя в хамелеона?

Вот только ее ослепительно-белые зубы по большей части оказались фарфоровыми. Они были безупречны. Не понимаю, отчего в безупречности всегда есть что-то жутковатое, но это так. Порой мне случается размышлять о винирах. Вдруг с таких коронок отвалятся фарфоровые покровные фасетки — и тогда обнажатся подпиленные заостренные пеньки, зубы чудовища?

Поделиться с друзьями: