Горячие точки на сердце

Семенов, как бывший военный человек прямой, после длительных и бесплодных встреч с центральным руководством решил созвать пресс-конференцию, чтобы высказать на ней все наболевшее. Открывая ее, он заявил, что очередные переговоры с московскими правителями ни к чему не привели.

— Но переговоры были?

— Было толчение воды в ступе!

— Были вам сделаны какие-либо конкретные предложения? — спросила молодая журналистка, представлявшая местное телевидение.

— Ни одного.

— Встречались вы с главой кремлевской администрации?

— Да, я разговаривал с Александром Волошиным. Встреча длилась полтора часа. Но мне все время казалось, что мы говорим на разных языках. Я про Фому, он про Ерему.

И все-таки поездка в Москву принесла Владимиру Семенову определенную пользу. Обладая тонкой интуицией, Семенов почувствовал: если, несмотря ни на что, он проведет-таки инаугурацию, Москва протестовать не будет. Никто из федералов не станет вставлять ему палки в колеса, если они наконец завертятся.

Правда, в этом случае весь риск ложился на одного Семенова: мол, мы предупреждали, а ты…

Что ж, кто не рискует, тот не пьет шампанского, — рассудил Семенов. Рисковать бывшему главкому было не впервой.

И все-таки перед отъездом из Москвы настроение Семенова было скверным, а на душе тревожно.

Уже когда Семенов собирался ехать в московский аэропорт, торопясь к рейсу на Минеральные Воды, ему по телефону позвонили в гостиницу.

— Товарищ Семенов?

— Он самый.

— Хорошо, что я вас застал.

— Кто говорит?

— Я помощник Александра Волошина.

— Очень приятно, — ответил Семенов и подумал: «Опять какую-нибудь пакость приготовили…».

— Александр Стальевич просил передать, чтобы вы слушали радио.

— Зачем?

— Это касается вас.

— Не понял.

— Через короткое время выступит президент России Борис Николаевич Ельцин.

— А я при чем?

— Президент коснется трех вопросов: Карачаево-Черкесской республики, Дагестана и Чечни.

— Теперь понятно.

— В КЧР планируется введение прямого президентского правления, о котором велись столь долгие переговоры.

— Когда это произойдет?

— Вот это — неизвестно.

— Снова неопределенность! — с раздражением прокомментировал Владимир Семенов, предварительно положив трубку на рычаги.

Крупными шагами меряя номер, он размышлял: что это? Злонамеренность или постыдное старческое бессилие? Вот загадка тебе, хитрый Эдип, разреши!

И генерал принял окончательное решение: ни на минуту не откладывать возвращение в республику и ни на йоту не отклоняться от заранее намеченного плана.

Промедление смерти подобно.

* * *

Атаки на Владимира Семенова в эти тревожные дни продолжались буквально с разных сторон.

Вскоре после возвращения из Москвы в семеновский штаб позвонил Валентин Власов и предложил встретиться с ним. Семенов, не колеблясь ни мгновения, выразил согласие — ему было интересно, что предложит временный глава республики.

Валентин Власов не посчитался — приехал сам в штаб Владимира Семенова. У него была новенькая, щегольская, заморская машина неизвестной Семенову марки.

— У нас разговор тет-а-тет, — предупредил Власов.

— Без свидетелей?

— Без.

Семенов выслал охранников в коридор, попросил никого не впускать во время разговора и самолично запер дверь.

— Слушай, Семенов, откажись от должности президента! — огорошил Власов генерала первой же фразой после дежурного обмена приветствиями.

— Плохо себя чувствуешь, товарищ Власов? — осведомился Владимир Семенов.

— Я дело говорю.

— От своего имени?

— Не только, — многозначительно произнес Валентин Власов.

— Не спеши отказываться, Семенов. Дело гораздо серьезнее, чем тебе кажется.

— Да уж вижу.

— Хочешь, я тебе устрою встречу с самим президентом?

— Ты с ним говорил?

— Ну… Не я сам.

— А кто?

— Волошин.

— Мифы древней Эллады.

— Нет, такая встреча реальна.

— Допустим, она состоится. Что дальше?

— Семенов, буду с тобой откровенен. Ты же знаешь, все в России решает Ельцин, его администрация без самого президента не в силах решить ни один вопрос. Сам, небось, убедился во время поездки последней в Москву.

— Это я усвоил.

— Президент обласкает тебя.

— Я не женщина.

— Оставь ерничество, дело слишком серьезное, — сурово заметил Валентин Власов, повысив голос.

— И что же я скажу президенту?

— Скажешь ему, что отказываешься от президентства.

— Скромненько, но со вкусом. А во имя чего?

— Для поддержания спокойствия в республике.

— Допустим. А потом?

— А потом… Ты же знаешь, у президента щедрая душа. Ты за свой отказ получишь в десять раз больше.

— Уж я не верю увереньям… — Громко пропел, развеселившись, Владимир Семенов.

— В сто раз больше.

— Зря стараешься, Валентин Власов, — оборвал его генерал. — Не сотрясай напрасно воздух. У меня для тебя есть встречное предложение.

— Какое? — оживился Власов.

— Знаешь, мне меду прислали из Приэльбрусья. На альпийских лугах собран. Видел наши альпийские луга?

— Ну, видел. — Власов никак не мог понять, куда клонит хитромудрый Семенов.

— Душистый, свежий, — продолжал нахваливать свой мед избранник республики. — Ты такого никогда не пробовал, ручаюсь.

— Ну, усвоил я, что твой мед — нечто неземное, — не выдержал Власов. — что ты хочешь — продать его мне?

— Зачем продать? — удивился Власов. — Предлагаю чайку с ним попить…

— Ну, знаешь…

— А своим начальникам передай, что я скорее застрелюсь, чем откажусь от своего президентства.

— Пожалеешь.

— Предателем своего народа не был и никогда не буду. Если изменю, люди проклянут меня и мою семью до седьмого колена.

— Риторика.

— Для тебя — может быть.