Господин Времени. Часть первая

Поднявшись, я размял конечности. Над дорогой уже вовсю плыл манящий аромат жареной свинины. Веселушка Фрося, до странности похожая на вчерашнюю Глашу, устроилась у меня под боком, и протянула шампур с нанизанными кусочками мяса. Конечно, разведенный у дороги костер — это не огромная, специально построенная печь, и даже не мангал, так что некоторые кусочки подгорели, а другие — были явно приготовлены по старинному английскому рецепту [4]. Но это не имело никакого значения. Так что я, отчетливо сознавая, что прямо-таки нарываюсь на проблемы, обнял придвинувшееся ко мне плечико. Конечно, когда об этом узнает Глаша — будет… не очень хорошо. Но, сильно подозреваю, что разрешение конфликта выльется в серию эдаких мини-квестов, завернутых вокруг дипломатии, и, возможно, дающих улучшающие ее достижения [5].

Когда последний кусочек жареного мяса был съеден, я отдал приказ погасить костры и продолжать движение. Впереди нас ждал объект, отмеченный феечками на карте как «деревня Красноголовики». С минуту я покатал в сознании мысль о том, почему эта деревня так называется…. Покатал, и выбросил из сознания. Вариантов было слишком уж много: от того, что в деревне большинство, или, хотя бы значимая часть населения — рыжие, и до того, что некогда деревня была сожжена особо зверским образом, и языки пламени над сгорающими черными стенами напомнили кому-то пресловутые «красные головы».

Открывшаяся перед нами деревня была раз в десять побольше крохотного Яблоневого. И толпа «радостно приветствующая нового господина» также была больше раз в десять. А значит, численно превосходила мой отряд почти вдвое. Правда, изменчивые ветра варпа шептали мне, что мораль встречающих — в буквальном смысле этого слова «на нуле», и они сами не знают: будут ли нападать или убегать.

Возглавлял толпу крестьян с дрекольем седой мужик чуть более чем средних лет, подпираемый двумя детинушками ростом почти с Фабриса. Взгляд предводителя этого «стихийного восстания крестьянства» мне сразу не понравился. Да и после взгляда на запись имени сего персонажа мое мнение о нем ничуть не улучшилось. «Ефим Жлобный». И прозвище то ли от «злобы», то ли от «жлобства», а скорее всего — совмещало в себе оба понятия. Нет, такой самолет — не полетит. И такой староста мне в моей деревне — не нужен.

— Уходь, поганый! — начал впечатляющую речь староста. — Нету тут для тебя ни дани, ни девок!

— Я — новый хозяин этих земель, — не то, чтобы слова еще были нужны…. Но раз уж взялся отыгрывать роль — надо продолжать.

— А плевать! — заявил Жлобный, чувствуя за спиной поддержку своих сыновей… правда, остальной народ как-то не спешил поддержать его притязания. «Народ безмолвствует» — очень и очень нехороший признак для того, кто хочет считать себя над этим самым народом властью. — Прежний хузяин был чернохнижником, и новохо таке жо подобрал! Вот ужо прознает Анператор!

Тут крестьянин был даже в чем-то прав. Когда Император Грифон узнает о смене хозяина в домене — он будет… недоволен. Но есть более чем шанс, что к тому времени я уже успею закрепиться, а бросать свою гвардию, или, хотя бы сильных герцогов на отвоевание мелкого домена где-то у хвоста Великого Змея [6] — будет «несколько несвоевременно».

— Бунтовать?! — медленно и грозно спросил я.

Да, я осознанно шел на обострение. Видно было, что староста уже успел почувствовать себя эдаким самовластным царьком, и любой ущемление этой воображаемой власти будет им воспринято в штыки.

— Да чуго там базарить?! — взвыл тот из парней, что был слева от уже почти что бывшего старосты. — Бей його, робяты!

Они уже начали неторопливо и тяжеловесно набирать разгон в мою сторону, когда я протянул к толпе крозиус и закончил плетение заклятия «Глас Древнего врага». И с некоторым удивлением обнаружил, что мораль бунтовщиков упала даже не на одну, а сразу на две единицы. Оглянувшись, я увидел, как Пьен опускает руки, сложенные в удивительно знакомый жест активации того же заклятья.

— Фабрис! — выдохнул я.

— Ай-ай, м’лорд! — ответил оборотень и радостно, и предвкушающе взвыл.

Края набегающей толпы почти не подпали под вой, и уж подавно оказались вне зоны действия заклятий. Они просто остановились. Зато центру досталось по полной. Роняя дубье и вилы, а частенько — и выскакивая из безнадежно и необратимо изгаженных штанов, крестьяне кинулись наутек. Устояли только два сына старосты, продолжая приближаться. Наверное, им казалось, что они мчатся, как ветер, а их топоры — просто размываются от скорости. Но мне-то было видно, что они еле ползут.

Я кивнул вопросительно оглянувшемуся Фабрису, указывая крозиусом на правого. Левую же руку я сжал в кулак, оттопырив три пальца.

Шаг. Еще шаг…. Оборотень уже преодолел больше половины расстояния до жертвы, которая, по некоторой неторопливости мышления все еще считала себя охотником. Поднятый щит отклонил в сторону неуклюжий, крестьянский удар топора сверху вниз, а оружие младшего вождя орков с хрустом вошло бунтовщику в ногу под коленом. Закричавший от боли крестьянин упал, а оборотень схватил его за волосы, и под взглядом остолбеневших мятежников, вторым ударом снес ему голову, и вздернул ее ввысь, еще больше роняя и без того невысокий боевой дух тех, кто еще не нашел в себе достаточно сил, чтобы бежать.

Все это заняло гораздо меньше времени, чем ушло на то, чтобы описать эту маленькую трагедию. В сущности, второй сын старосты еще не успел осознать поражения и гибели брата. Да я почти уверен, что он ее даже и не видел, с хриплым рыком надвигаясь на меня. Я опустил руку, тремя отогнутыми пальцами указывая на него, в уверенности, что Юкио поймет меня правильно. И она поняла. Три Стрелы Хаоса ударили в грудь крестьянина, махом снимая его невеликий запас жизни. Честно говоря, есть шанс, что хватило бы и одной. Но я решил перестраховаться.

— Ох, что же это?! — в глазах бывшего уже почти без всяких «почти» старосты стыло непонимание. Феечки, до того прятавшиеся за строем еретиков, сейчас взлетели вверх и парили у всех на виду. Но кинуть в них топором, или хотя бы камнем — было некому. — Это же феечки! Друзья эльфов… Как же так?!

— А вот так, — криво усмехнулся я, отмечая, что к гонке на приз «спрятаться в доме» присоединились самые крепкие духом крестьяне. — Прежние союзы будут разрушены и заключены новые. Лик мира меняется по воле Повелителя Перемен! — Разумеется, говорил я не для все еще дышащего, но уже мертвого человека, а, скорее для своих. — И ты сам выбрал свой путь. Да примет твою душу Изменяющий пути!

Произнося все это, я подошел к остолбеневшему Ефиму в упор, и Рассекающий реальность вошел тому в горло. «Коварный удар. Удар по несопротивляющейся жертве. Удар в уязвимое место. Критический удар. Наложен негативный эффект «Удушье». Наложен негативный эффект «Кровотечение» — отозвалась система. В сущности, бывший староста был мертв еще до того, как упал на землю.

— Вперед! — скомандовал я.

Между тем, строчки системных сообщений продолжали извещать меня о поступлении опыта. Видимо, кого-то там, в бегущей толпе, уронили и затоптали.