Госпожа попаданка

Девушка, словно только сейчас увидев мужчин, вскинула голову — и ошеломленный Таки увидел широченную улыбку на красивом лице. Он не успел даже удивиться, когда позади него послышался шелест кожаных крыльев и телега вдруг сильно качнулась под новым весом. Тут же мужчина почувствовал страшную боль, пронзившую его шею. Таки еще услышал крик племянника и ржание напуганной лошади, но в следующий миг его сознание провалилось во тьму, под чавканье неведомой твари жадно высасывавшей кровь.

Утащить с дороги двух крестьян для благородного Кратиада не составляло особого труда — как и всякий восставший из мертвых он обладал нечеловеческой силой. Сейчас, в одной из пещер, усеявших здешние горы, горел костер, на котором поджаривались куски лошадиного мяса. Тут же сидела благородная Каллиодора, жадно обгладывавшая лошадиное ребро. Сидевший рядом с ней мужчина, выглядел менее голодным: легкий румянец на щеках и пунцово-красные губы ясно говорили, что он сыт сегодня. За стенами пещеры слышался вой и рычание — высосав кровь из обоих мужчин, Кратиад выкинул их тела из пещеры на поживу волкам и шакалам.

— Скоро придется уходить и отсюда, — озабоченно сказал вриколакс, — еще немного и эти пропажи приметят. Не ровен час, еще явится кто-то из Храма.

— Я готова прятаться всю жизнь, — сказала Каллиодора, — лишь бы быть рядом с тобой.

— Знаю, — лик вампира исказила гримаса сожаления, — но так не должно быть. Твое место — в доме твоего отца, а мое — на кладбище.

— Ты же помнишь, что случилось с кладбищем, — возразила девушка, — оно уже не может быть ничьим домом. Что же до меня…наверняка отец уже знает, что все это случилось по моей вине. Я украла нашу книгу и мне больше нет места в доме Карос, после такого. Отец будет вправе меня убить, если увидит — и я уверена, что он так и сделает.

— Не думаю, что он захочет еще больше ослаблять свой род, — пробормотал Кратиад.

— Напротив, он может даже усилить его, — возразила Кайра, — если принесет меня в жертву Мании, это частично, но возместит гибель кладбища. И я бы согласилась, если бы знала, что это приблизит меня к тебе, но в Лимбе мы уже никогда не будем вместе.

Кратиад мрачно кивнула в ответ.

— Мы можем вечно скитаться по лесам и горам, — продолжала Каллиодора, — тебе осталось сделать совсем немного. Всего один укус…в горло. Я готова отдать тебе всю себя, всю свою кровь — чтобы вечно быть вместе.

Она обнажила шею, подстаавляя ее мужчине, но тот поспешно отвернулся

— Не спеши, — сказал он, — и не думай, что это решит все. Став такой как я ты все равно будешь принадлежать Лимбу — и поверь, там знают как забрать свое даже с земли.

— Что бы это ни было, — сказала девушка, — я разделю с тобой любую участь.

Она потянулась к не-мертвому и тот, не в силах больше сдерживаться, припал к ее губам. Одежды оба не носилии два обнаженных тела сплелись в сладострастных объятьях. Каменные стены эхом отражали похотливые стоны, разносившиеся далеко за пределы пещеры…давая знать охотнику что он уже близок к цели.

Черное Солнце уже вставало над горами, когда уставшая Каллиодора, уснула на ворохе из сухой травы. Не нуждавшийся во сне Кратиад сел у входа в пещеру, невольно щурясь — его глаза были более чувствительны к тусклому свету черному светила, чем у живых людей. Постоянное пребывание в их мире давалось ему нелегко — он уже чувствовал, как под кожей вновь растекается смертельный яд разложения, даже несмотря на выпитую недавно кровь двух человек. Чтобы окончательно восстановиться, ему нужно было вернуться в Лимб, оставив тело в безопасном месте — однако, после разрушения кладбища, такого места для него как раз и не было.

Странный звук, донесшийся из подступавших к самой скале зарослей, прервал его невеселые мысли. Неискушенному человеку было легко спутать эти звуки с обычным шумом пробуждающегося леса, но более тонкий, чем у людей, слух вриколакса, разом отличил посторонние шумы. Осторожно он потряс за плечо спавшую девушку.

— Что такое? — вскинулась Каллиодора.

— Надо уходить отсюда, — торопливо сказал Кратиад, — быстро.

— Почему? — ответила Каллиодора, но тут со стороны леса послышался треск ветвей и воинственные крики. К пещере бежало с пару десятков людей, одетых в разное живописное тряпье. В руках они сжимали заостренные колья, вилы и топоры, а несколько человек даже имели копья и ржавые мечи.

— Оставайся здесь! — крикнул Кратиад, шагая вперед. Полы его, изрядно прохудившегося, плаща распахнулись и в небо взмыло крылатое создание, напоминающее исполинскую летучую мышь. Оскалив острые зубы Кратиад с устрашающим воем ринулся на людей. Те метнулись врассыпную, но вриколакс оказался быстрее: словно акула, ворвавшаяся в косяк сельди, он сходу растерзал двух человек. Еще один мужик замахнулся на Кратиада топором, однако тот, с неуловимой быстротой ускользнул в сторону, и в следующий миг могучие челюсти отхватили крестьянину голову. Однако остальные нападавшие, опомнившись от первоначального испуга, вновь бросились на вриколакса, что есть сил пытаясь поразить его всем своим неказистым оружием.

— Каллиодора беги! — крикнул Кратиад, заметив вышедшую из пещеры девушку. В тот же миг сразу двое мужчин метнулись к правнучке вриколакса. Похоже, они пытались взять ее живьем — за что и поплатились: ловко увернувшись от одного из нападавших, девушка выхватила кинжал, по рукоять вонзив его в грудь крестьянина. В тот же миг девушка почувствовала, как что-то сильно дернуло ее за волосы — это второй мужик, ухватив беглянку, сбил ее с ног. Прижав к земле руку с ножом, он навалился сверху, задирая ей платье и жадно шаря заскорузлыми лапами по девичьему телу.

— Помоги!!! — крикнула Каллидора.

Мужик расхохотался, дохнув смрадным дыханием, смешавшем вонь гнилых зубов, чеснока и перегара. Но глумливая улыбка пропала с его лица, его глаза выпучились, а изо рта, прямо в лицо Каллиодоры, плеснуло кровью. За его спиной тут же выросла черная фигура — Кратиад пришел на помощь правнучке-любовнице.

И в тот же миг его распахнутые крылья охватило золотистое пламя.

Каллиодора расширенными от ужаса глазами смотрела, как бьется на земле охваченный огнем возлюбленный. Она пыталась сбить огонь, но лишь обожгла руки и подпалила волосы. Она затравленно оглянулась— и увидела, как на одном из скальных обломков выросла фигура знакомого врага — мужчины в белом одеянии, украшенным золотым солнцем с множеством лучей. На пальце блестел золотой перстень, с которого били ослепительные лучи сжигавшие тело живого мертвеца.

И вдруг пламя погасло.

Торжествующая улыбка мужчины сменилась недоумением, он поднял взгляд к небу — и его лицо исказил страх при виде черной тучи, неведомо откуда взявшейся на доселе безоблачном небе. Туча закрыла солнце — и словно отсекла врага от источника его жуткой силы. Следом послышался громкий лай и из леса вырвались огромные псы с иссиня-черной шерстью и светящимися глазами. Несколько мужиков были мигом растерзаны огромными клыками, остальные с громкими криками устремились в бегство.

Мужчина с солнечным перстнем не смотрел на псов — вместо этого он полными ненависти глазами смотрел на выросшую на опушке леса стройную фигуру в черном одеянии и столь же черными волосами. Чело женщины венчала серебряная диадема в виде лунного серпа, украшенного семью рубинами. Фиолетовые глаза смотрели на мужчину в одеянии с солнцем. Тот же, судя по всему, не испытывал никаких иллюзий по поводу своей участи — сорвав с пальца перстень, он силой приложил его о камень, так что осколки стекла брызнули в разные стороны. Женщина что-то крикнула и сразу несколько псов, двигаясь огромными прыжками, кинулись к скале. Они запоздали совсем чуть-чуть — ухватив самый крупный осколок, мужчина вонзил его себе в шею, разом вскрыв артерию. Хлещущая струей кровь залила и камень и одежды мужчины и подскочивших к нему псов.