Гость из прошлого

– Ты хоть счастлива с ним? – Получив положительный ответ, не смог скрыть разочарования. Тогда Светлана подумала, что скажи она «нет», осталась бы слабая надежда на продолжение отношений, но она не стала лгать. Она слишком долго жила с мужчиной, который смыслом своей жизни провозгласил правду, какой бы горькой она ни была. – Тогда прощай, мать.

Она не почувствовала потери. Расстояние между ней и ее детьми не стало больше. Фактически они перестали существовать как одно целое много лет назад. Может быть, это было даже к лучшему – разрубить узел раз и навсегда. У Светланы осталась ее любовь, ее любимый мужчина и ребенок, в которого она вложила то, что не смогла или не захотела дать двум старшим детям. Она была уверена, что сделала правильный выбор. Как героиня фильма «Москва слезам не верит», Светлана не сомневалась, что после сорока лет, да что там, и в пятьдесят, жизнь только начинается и впереди ее ждут долгие годы счастья.

Глава 8

Обмануть судьбу не удалось. Прохоров все чаще думал об этом. Вернувшись от Светланы в свою квартиру, снова ставшую приютом холостяка, он понял, что больше не хочет поддерживать в ней уют, порядок. Это просто место для ночлега, место, где он может отгородиться от всего мира. В нем Прохорова больше ничто не интересует. Его сына больше нет, зачем пытаться делать вид, что осталось ради чего жить? Бессмысленное существование. Не хочется напрягаться. Он не состоялся по всем статьям: карьера, семья, любовь… Все прошло мимо, к бабке не ходи. Отец говорил:

– Сглазили тебя, сынок, – поседевший, исхудавший, он с жалостью смотрел на сына. Раньше с гордостью, а после того, как Дмитрий приехал знакомить его со Светланой, – с неподдельной грустью. – Сглазили или опоили.

– Не понравилась тебе невестка? – вздохнул Дмитрий, оставшись с отцом наедине.

– Тебе с ней жить, – уклончиво ответил старик.

– Она беременна.

– Сколько ей лет?

– Точно не знаю. Тридцать шесть или тридцать семь. – Прохоров удивился: он на самом деле не знал возраста Светланы. Она немного старше его, но какое это имело значение?

– Не поздновато для ребенка?

– Так получилось, отец.

Дмитрий Ильич впервые задумался о том, что предстоят капризы беременной женщины, потом бессонные ночи с малышом, волнение за его жизнь, за его выбор. Светлана сказала, что родится мальчик. Даже имя придумала – Илья. Она знала, что никто не станет возражать. Шаг за шагом она принимала решения сама: по ее инициативе стали встречаться, она не возражала против разлуки, а теперь поставила перед фактом беременности. У Светланы все ясно и четко. Она легко принимала решения, предоставляя окружающим право принять или не принять их. Одного Прохоров не мог понять: как она могла отказаться от своей семьи, мужа и детей? Почти двадцать лет вместе – и в один миг положить всему конец! Как странно. Он не давал обещаний, не делал признаний. Дмитрий Ильич не собирался уводить Светлану из семьи. Он чувствовал себя неловко, вспоминая, что замужняя женщина остается у него на ночь или поздно вечером возвращается от него домой. Что она отвечала на расспросы домашних?

Для него их отношения были бегством от мыслей о Саше. Прохоров хотел переболеть, переждать, отмучиться. А потом вдруг эта новость о ребенке. Разве у него был выбор? Светлана все решила сама: ни о каком аборте не могло быть и речи. При этом она ни о чем не просила. Светлана не забыла намекнуть, что с мужем последнее время жила в фиктивном браке. Это на тот случай, если бы Прохорову пришла в голову мысль о подлинности своего отцовства. В том, что Круглова его не обманывает, он был убежден. В конце концов, он расценил происходящее как лучшую возможность забыть Сашу.

Она ему снилась. Снилась по-разному: то улыбающейся, то манящей, то отчужденной, равнодушной. В такие дни настроение у Дмитрия было испорчено с самого утра. Эта плутовка сумела пробраться в его сердце. Натворил он дел, думал, что связался черт с младенцем. Кто младенцем-то оказался? Сама Шура не звонила, не искала встреч. Он расценивал это двояко: чувствовала свою вину и не смела или вычеркнула его из своей жизни, потому что никогда особых планов на него не имела.

Времени на воспоминания Прохоров отвел себе до момента переезда Светланы. На этот же период пришлась встреча с Сашей. В тот день шел дождь. Холодный осенний пасмурный день завершался ливнем. Остановившись под навесом над больничным крыльцом, Дмитрий Ильич с неудовольствием отметил, что забыл зонт в кабинете. Возвращаться не хотелось, до машины метров тридцать. Как раз хватит, чтобы промокнуть до нитки.

– Могу предложить воспользоваться моим зонтом.

Он узнал бы этот голос из тысячи. Сразу обернулся и покраснел. Всем своим видом Александра излучала благополучие. Даже подбородок чуть вздернула кверху для довершения образа. Прохоров понял, что вся эта лучезарность сейчас лишь для него одного, как доказательство счастливой и благополучной жизни после их расставания.

– Добрый вечер, – Саша приветливо улыбнулась, как будто встретила старого знакомого, которому рада.

– Добрый вечер.

– Что ты так на меня смотришь, как будто привидение увидел?

– Просто не ожидал.

– Почему? – Саша попыталась изобразить удивление. Ее волосы развевались на ветру. На бледном лице играл румянец. – Мы все еще живем на одной планете.

В этот момент Прохорову стали очевидны две вещи. Первая – он все еще влюблен в Александру. Вторая – он никогда не сможет простить ей предательство. Это означает невозможность возобновления отношений. Впрочем, весьма вероятно, что она и не думала об этом, предлагая ему свой чертов зонт. Взяв девушку за локоть, он деликатно предложил ей отойти от дверей. Саша не сопротивлялась.

– Я же просил тебя больше не попадаться мне на глаза, – Прохоров пошел в атаку, желая таким образом скрыть свое волнение.

– Я здесь не ради встречи с тобой.

– Согласись, ты могла бы не окликнуть меня, – Дмитрий Ильич цеплялся за слова, как за спасательный круг.

– Не могла. Это была единственная возможность сказать тебе, что ты еще тот блюститель нравственности!

– Что ты имеешь в виду?

– Встречаешься с молодой девушкой, даешь ей надежду, а сам на стороне потрахиваешь замужнюю женщину! – Саша говорила тихо, но четко. Так, что каждое слово пощечиной било по багровым щекам Прохорова.

– Да как ты смеешь! – забыв о ливне, Дмитрий Ильич решительно шагнул из-под навеса. Холодные капли обожгли горящее лицо. Казалось, до машины так далеко, а сзади бежала Саша. Он слышал быстрый стук ее каблуков. Она поравнялась с ним, но так и не открыла зонт.

– Ты же говорил о любви, а сам детей на стороне плодил, – Александра щелкнула языком. – Все вы мужики одинаковые. Один в подъезде под юбку лезет, другой – в постели, а суть одна.

– Суть одна, удовольствие разное! – выпалил Прохоров. Он не хотел ввязываться в долгий разговор, потому что был уверен: за ними наблюдают из окон ординаторской. Медсестры доложат Светлане, а той нервничать нельзя.

– Жениться, говорят, собрался?

– Собрался.

– Ей прощать нечего? Чистая и непорочная? – Александра остолбенело уставилась на его гневное лицо. – Пожалеешь, да поздно будет!

Чего она добилась? С Гришей все, как всегда, напыщенно, сексуально, бесперспективно. Сумасшедшие отношения стали тяготить. Отказаться от них трудно, продолжать в том же духе – невозможно. Ни о какой свадьбе не могло быть и речи: оба получали удовольствие от секса. Саша не представляла Григория в роли мужа, он ее – соответственно в роли жены. Однажды он открыто сказал об этом. Александре стоило усилий скрыть обиду. Хотя, поразмыслив, она решила, что все логично: рано или поздно все закончится. Движение в тупик, обезличивание, пустота – вот неполный перечень ощущений, испытываемых Сашей за последнее время.