Говорящие с...

– А я знаю, - девчушка бесцеремонно плюхнулась на кровать.
– Я Лариса, но меня никто так не зовет, только учительница. Меня все зовут Ларка. А тебя как зовут?

– Эша.

– А что это значит?

– Это значит "девушка-которая-очень-злится-если-ее-не-оставляют-в-покое".

– Круто!
– Ларка сцапала сотовый со стула.
– У Милки тоже есть такой, но она мне не разрешает его брать. Вечно вся такая из себя!.. Хочет поехать в Москву и стать моделью, а сама страшная и вся спина у нее в прыщиках!

– Очень интересная история, - Шталь отняла у нее телефон.

– Потом еще расскажешь, а сейчас я лягу спать.

– Это твоя машина снаружи? Покатаешь?

– Возможно, если ты уйдешь прямо сейчас.

– Круто!
– Ларка мгновенно слетела с кровати и захлопала мокрыми шлепанцами к двери.
– А то тут скучно так! Милка и раньше со мной почти не разговаривала, а теперь вообще странная! Все время с зонтиком!

– Ну так дождь на улице - чего тут удивительного?

Шталь, зачем ты с ней разговариваешь? Будто не знаешь, стоит такому ребенку сказать хоть слово, и он тебя заболтает до смерти! Ложись спать! Повезет - завтра будешь здорова. Шая всего в шести часах езды отсюда...

Шталь, а тебе не кажется, что что-то не так?

Мысль появилась и тут же исчезла.

– Дождь ладно, а зачем ей зонтик в комнате?
– вопросила Ларка.
– А можно я тебе завтра завтрак принесу?! Я и ему могу завтрак принести, - она ткнула пальцем в направлении террариума.
– Он ест тараканов? А мокриц ест? А кузнечиков?

– До свидания, - сказала Шталь, деликатно выдвинула назойливое чадо за дверь и поспешно заперла ее. Налила себе еще чаю, прихватила вазочку и забралась в постель, потом, подумав, выудила из сумки прихваченную из аптечки бутылку коньяка и щедро плеснула в чашку. Отхлебнула и улыбнулась расползающемуся внутри теплу. Все было не так уж и плохо. Даже отлично, несмотря на удручающий заоконный вид. Ужасный лохматый маньяк остался на дороге, до города она добралась, лекарства купила, постель нашла, пусть и не самую лучшую. И самочувствие уже гораздо лучше, хоть еще и очень далеко от совершенства.

Эша отдернула занавеску и посмотрела на мокрый захламленный сумеречный двор. Улицы не было видно из-за забора, поэтому пейзаж ей быстро наскучил, и занавеску она задернула. Спать не хотелось. Шталь пододвинула к себе ноутбук и снова включила "Великолепную семерку". Потом ее взгляд упал на сотовый.

Больные делятся на несколько категорий, и Эша принадлежала к той категории больных, которым невыносима мысль о том, что они заболели, а никто об этом не знает. Ей требовалось сочувствие - немедленно и в больших порциях, поэтому она схватила сотовый и в первую очередь позвонила тому, чей статус требовал проявления к заболевшей Шталь наибольшего сочувствия. И сочувствие от этого человека лучше было получать по телефону, ибо будь этот человек рядом, сочувствие и участие он мог выразить нравоучениями, а то и подзатыльником.

– Ну и где тебя носит?!
– раздраженно осведомился абонент, схватив трубку почти сразу же.
– Ты должна была быть в Шае еще несколько дней назад! Ты мне что обещала?! Спасибо, что хоть позвонила! Ребенок, я гарантирую тебе хорошую порку!

– А я заболела, - горделиво сообщила Шталь.
– У меня такая простуда...

– Ну конечно - и именно в мой отпуск! Не сомневаюсь, что ты сделала это специально! Съешь аспирин и ложись спать!.. Ты ведь знаешь, что такое аспирин? Ты вообще где?

– В Сосенках...

– Что это - какая-то деревня? Не могла заболеть в нормальном месте? Мне приехать за тобой?

– Какой смысл, Поля? На ночь глядя? Я выпила всяких лекарств, посплю, и утром все будет в порядке. Просто я хотела...

– Да, и правда, чего ехать?
– тут же согласилась Полина.
– Ложись спать и нигде не шляйся, а то я тебя знаю!.. Ну, пока.

– Родственники!..
– проворчала Эша, опуская руку с телефоном. Потом вызвала другой номер и, на этот раз, не тратя времени на приветствия, сказала:

– А я заболела!

– А ты разве умеешь?
– издалека удивился Сева.
– Эша, что-то серьезное? А то мы тут ужинаем...

– Неужели ужин важнее, чем разговор с заболевшим другом? Или я уже больше...

– Эша, ты же знаешь, я все для тебя сделаю, - проникновенно заверил Сева.
– Но, во-первых, не такой уж больной у тебя голос. А во-вторых, понимаешь, мы тут с Инной... Съешь аспирина и ложись спать. А утром...

– Мне грустно и одиноко, - поведала Шталь трагическим голосом и чихнула.

– Будь здорова!
– небрежно пожелал Сева.

– Да ну тебя!
– Эша отшвырнула телефон и, отхлебнув чаеконьяка, проворчала:

– Друзья!

Потом снова взяла телефон.

– Не очень удачный момент для разговора, - пробурчал в трубке голос Михаила, приглушенный каким-то механическим грохотом.
– Мы тут разбираем гостиницу по кусочкам... А в чем дело? Мне казалось, что...

– А я заболела, - важно сказала Шталь.

– Я тут не при чем!
– почему-то всполошился Михаил.
– И я здоров. Почему сразу ко мне претензии? Мы даже не целовались!

– Не знаю, к чему ты это, но, между прочим, я очень хорошо целуюсь.

– А раньше ты не могла об этом сказать?
– огорчился водитель.
– Ладно, ты, знаешь что - выпей аспирина и ложись спать. Тебе ведь есть где спать? А температура у тебя какая? У тебя вообще есть какая-нибудь температура? Слушай, у меня сейчас столько дел...

– Мне нужно сочувствие!
– возмутилась Шталь.
– Почему именно сейчас у всех какие-то дела?! Что по этому поводу сказал бы твой Конфуций?

– Не знаю, но спрошу его при случае.

– Он умер в пятом веке до нашей эры!

– Ну, это он сделал очень некстати, - сказал Михаил и отключился. Телефон снова полетел на кровать.

– Враги!
– проворчала Эша и допила содержимое кружки. Глубоко выдохнула, чихнула и, взглянув на сотовый, покачала головой.