Грабь награбленное

Присев, я внимательнее осмотрела труп. По виду раны несложно было определить и то, сколько времени прошло с момента убийства. Хотя в моих планах была поездка в аэропорт за билетом в Тюмень, я решила сначала заняться проверкой находки, почему-то из головы не выходила мысль о причастности к этому делу Орлова.

Если он был как-то замешан в таинственном исчезновении Сурковой, то, узнав о том, что я напала на след, мог испугаться и, будучи вообще склонным к неадекватной реакции, совершить непредвиденный поступок.

Поверив словам матери убитого о том, что никто ничего подозрительного не видел и не слышал, я решила не тратить время на разговоры, а начинать немедленно действовать. Пусть менты пока беседуют, а я при необходимости всегда могу этим воспользоваться. Вдруг за дверью послышались шаги и приближающиеся мужские голоса. По разговору я поняла — это долгожданная милиция. На глаза попадаться — терять время на нежелательные объяснения, и я стала озираться вокруг в надежде найти для себя укрытие. Как и во многих тарасовских квартирах, в этой в стену прихожей была встроена довольно вместительная кладовая. Приоткрыв дверцу, я обнаружила там пальто, шубу и прочее, за которыми надеялась весьма надежно притаиться.

Створка захлопнулась за мной ровно в тот момент, когда в помещение вошла милиция. В щель я видела, как они мельком оглядели коридор и, подобно мне, прошли на кухню. Воспользовавшись этим моментом, я неслышно покинула свое убежище и проскользнула в открытую дверь.

Первым делом я направилась в лагерь. Гнала что есть мочи, не в силах сдерживать свое нетерпение. Катерина в обществе Орлова чаевничала. Еще издалека я заметила: он ведет себя как-то необычно — смеется неестественно, во весь голос, хлопает по плечу Курбанову, как старую приятельницу, и так далее. На меня у него была такая же реакция. Это возбудило во мне еще большие подозрения, но я, не ставя его в известность о том, какой владею информацией, стала отвечать ему столь же легкомысленным поведением. Екатерина собралась идти мыть посуду, и я, сразу же прервав беседу с Орловым, последовала за ней. Воспользовавшись моментом, пока она доставала из шкафчика моющее средство, я подменила бокал, из которого пил Орлов, на абсолютно чистый, спрятав использованный в свою сумку.

— Катя, — обратилась я к Курбановой, — Владимир сегодня весь день здесь?

— Да.

— Никуда не отлучался?

— Нет.

Наскоро попрощавшись с Курбановой, я села в машину и сразу же взяла в руки сотовый. Телефон Кири не отвечал, Мельников выехал по делу. Ничего не оставалось, кроме того как воспользоваться помощью Гарика.

— Да. Папазян слушает, — ответил он серьезно.

— Гарик, это Иванова. Выручай!

— Вай! Вай! Вай! — начал, как обычно, шутить Гарик.

— Гарик, не до шуток! Выручай, умоляю!

Папазян, уловив мое настроение, сразу сменил тон:

— В чем дело? — серьезно спросил он.

Я выложила суть своей просьбы и услышала положительный ответ. Гарик обещал организовать мне экспертизу окурка и бокала, то есть снять с них отпечатки и сверить их. Если они совпадают, то можно было быть уверенной, что компанию Косте, до того как его убили, составлял именно Орлов. Судя по словам матери убитого, к Рашпилю в этот вечер являлся только один человек, поэтому мнения о том, что после ухода — предположительно Орлова — в гости к Косте заглянул убийца, не возникало.

Время было дообеденное, рабочее, поэтому пришлось ехать к Папазяну на место службы. Это спасало меня от необходимости отмазываться от его приставаний.

— Твой профессионализм только возрастает! — воскликнул Гарик, глядя на тщательно упакованные мной вещдоки.

Я действительно не поскупилась на аккуратность и предусмотрительность. Окурок осторожно поместила в мешочек сразу же, а бокал — когда появилась возможность, потому что делать это в присутствии Курбановой было нельзя.

— А ты как думал! — отшутилась я и тут же перешла к делу: — Гарик, как можно быстрее! — Я кивнула на вещи.

— Расплату принимаю только натурой, — Папазян подмигнул мне.

— Согласна на любые условия, — ответила я, заранее обдумывая, как буду избавляться от настойчивого ухажера.

— Гарик Хачатурович, вас шеф вызывает, — обратился к Папазяну молоденький лейтенантик, заглянувший в дверь.

— Совещание, — Гарик виновато пожал плечами.

— По пути занеси, — я приподняла пакетики с окурком и бокалом и протянула другу, — звякнешь тогда, жду с нетерпением.

Я послала Гарику воздушный поцелуй и вышла из кабинета. В ментовке был спертый, прокуренный, тяжелый воздух, поэтому я с удовольствием покинула помещение. На меня сразу пахнуло дождем, листвой, травой, весенней свежестью. Посмотрев на небо я обнаружила, что иссиня-черные тучи заволокли небо, и где-то вдалеке уже сверкала молния. Ветер заметно усилился, поднимая клубы пыли.

— Погода под стать событиям, — проговорила я и села в машину.

За время ожидания результатов экспертизы нужно было позаботиться о билетах до Тюмени. Я набрала номер аэропорта.

— Аэропорт, — ответили мне на том конце провода.

— До Тюмени на сегодняшний вечер можно билетик заказать?

— Нет, к сожалению, погода нелетная.

— На какое время можно надеяться? — с сожалением спросила я.

— Если верить синоптикам — на завтрашнее утро.

— Хорошо, сделайте один билет в салон для курящих, — я назвала свои данные и положила трубку.

Теперь я планировала пощекотать нервишки Наполеону. Поскольку ничего конкретного мне пока не было известно, единственным вариантом беседы с ним являлся блеф. То, что я напала на след Сурковой, он мог уже знать, а мог и нет — в свете последних событий Орлов мог просто побояться показываться на глаза человеку, который имел на него заметное влияние. Шок от этого известия я надеялась усилить еще кое-чем.

Второй раз добираться до жилища Подольского мне было значительно легче, и я припарковалась у дома Наполеона. Особых надежд на его пребывание в родных стенах в это время дня, конечно, питать не стоило, но я подумала, что он, возможно, заехал на обед или же заглянет за чем-нибудь позже. Во всяком случае, мне было безразлично, где проводить минуты ожидания.

На звонок в дверь никто не ответил. Домофон молчал. Мне пришлось обернуться, потому что я услышала звук приближающейся машины и скрип тормозов. Сквозь приоткрытое окно «девяносто девятой» на меня, ухмыляясь, смотрел Наполеон.

— Что, милая, соскучилась? — фамильярно протянул он.

— Да, мой карапузик! — по-детски вытянув губы, парировала я.

Подольский уже совершенно другим тоном спросил:

— Че надо?

— Я скажу, я скажу, че мне надо, че мне надо, — запела я, — когда в дом, когда в дом мы войде-о-ом!

Я плавным движением руки указала на дверь.

— И че ты в певицы не подалась?! — искренне удивился Подольский моим вокальным данным, открывая калитку.

Наполеон, как истинный джентльмен, пропустил меня вперед. Но, как оказалось, его джентльменство являлось целиком и полностью продуманным. Из-за тяжелой двери на меня бросилась огромная кавказская овчарка, которая, к счастью, была прикована к будке цепью. Чтобы удовлетворить потребность своих острых клыков, собаке не хватало буквально сантиметров восьми.